Против «псов-рыцарей» - Наталья Павлищева

Что там говорила та женщина из Гардарики? Что его, Биргера, ранит вот этот хольмгардский щенок? Пусть попробует. Скорее, наоборот, это Биргер мог ранить хольмгардского князя, ведь лицо шведа закрыто шлемом, а у новгородца почти открыто. И уж правая бровь Биргера надежно защищена.

Я вдруг увидела потрясающую картину, ту самую, запечатленную летописцами. Князь Александр сошелся с Биргером, оба метили копьями, словно на рыцарских турнирах. Вот оно! Я заорала, вовсе того не желая:

– Биргер!!!

Не знаю, как он расслышал в шуме боя, но расслышал, вопль заставил Биргера на мгновение, всего на мгновение, отвлечься, дернуться, Александру этого хватило, чтобы точно попасть в щель забрала шведа!

Александр видел все точно во сне. На него летел с копьем наперевес шведский конунг. Уже по посадке и владению оружием князь понял, что соперник попался очень сильный. Но произошло что-то странное. Звуков не стало слышно, а все вокруг словно куда-то исчезли, оставался только он сам и швед в латах на закованной в броню лошади. Черный всадник из его детского сна! Биргер и двигался словно в несколько раз медленней, чем сам Александр. Князь успел перехватить копье удобней, а тот еще только заносил для удара свое. Наконечник оружия Биргера медленно-медленно приближался к Александру, тот будто нехотя отмахнулся от него, удалось это легко, и выставил вперед свое. И тут увидел узкую щель забрала шведа. Чуть подправив, князь угодил наконечником копья точно в эту щель! В следующее мгновение в мир вернулись и крики, и стоны, и ругань сотен бьющихся насмерть людей. А еще Биргер, едва державшийся на коне, даже сквозь забрало которого было видно заливающую лицо кровь от удара княжьего копья. Александру бы добить, но он на мгновение растерялся от такого перехода к нормальной жизни. А оруженосцы Биргера не растерялись, они собой заслонили хозяина, отбили его и потащили на шнек.

По всему берегу пронесся крик:

– Убит конунг!

Хотя кричал кто-то из русичей, но шведы и сами поняли, что произошло.

Тут они доказали, что просто так хозяев северных морей не возьмешь! Бой продолжался, несмотря на ранение Биргера, просто каждый из рыцарей понимал, что пощады не будет, и старался отдать свою жизнь как можно дороже. Кроме того, их было много больше, чем русичей, на одного по пять-шесть. Несмотря на все старания русичей оттеснить шведских коней, несколько лошадей прорвались, повинуясь зову хозяев, и теперь носились по поляне, добавляя сумятицы в идущий бой.

Я что-то орала от восторга, ведь получалось по-нашему! Такая безалаберность едва не стоила мне жизни.

Я как-то отрешенно следила за приближавшимся к телу наконечником копья, прекрасно осознавая, что кольчуга не выдержит. Говорят, перед смертью люди вспоминают всю свою жизнь, я уже умирала однажды у Сырни, но ни тогда, ни сейчас ничего не вспоминала, было жаль только одного – не успела родить Вятичу сына. Вот и все, много еще чего не успела…

Откуда-то сбоку появился громадный меч, превративший копье в ломаное древко, и загромыхал голос Тишани:

– Осторожней!

– Обязательно! – заорала я, разнося мечом чей-то шлем вместе с головой. Слабоват шлем-то оказался… В стороны полетели ошметки чьих-то мозгов. Господи, какой кошмар! Это вам не танки гранатами забрасывать и не из пулемета расстреливать.

Тут же рядом с лицом чей-то меч со свистом рассек воздух, едва успела увернуться, тело само наклонилось в сторону, а рука в это время полоснула клинком по открытой шее противника. И снова кровь на руках и даже лице, но не до того…

Князю некогда оглядываться, он только услышал, как радостно завопили на берегу, видно, что-то удалось пешим под предводительством новгородца Миши. И впрямь воевода распорядился с толком. Вперед быстро выдвинулись опытные лучники, пригодилось умение Митяя и таких же, как он. Туча стрел, выпущенных сильными руками их отменных луков, сначала заставила попрятаться охрану шнеков, потом прикрыться щитами, забыв про бьющихся на берегу.

– Давай, родимые, не подведи! – орал Миша, призывая лучников. И те «давали». Новые тучи стрел, полетевшие в шведов, позволили новгородцам не просто подойти к шнекам, но и начать рубить сначала сходни, а затем сами суда. Охрана на них была быстро выбита. Теперь пригодились уже мощные секиры – боевые топоры русичей. Дерево шнека не крепче дуба, а в бою рука точно становится в несколько раз сильнее, чем просто в лесу. Очень скоро в трюмы трех шведских судов, стоявших крайними, хлынула вода, они стали крениться, оставшаяся охрана бросалась в невскую воду, спасая свои жизни. Это и вызвало радостный крик новгородцев, который услышали все.

Но Биргера спешно утаскивали на его шнек. Заметив это, следом за шведами на судно прямо на коне по корабельным сходням бросился дружинник Гаврила Олексич. Ошалевшие от неожиданности, шведы не смогли сразу помешать новгородцу ни копьями, ни мечами. Князь увидел, как крутится на палубе Гаврила, отбиваясь от шведов и разя своим мечом многих. Один конный дружинник смог нанести беспримерный урон целому отряду шведов на их же собственном шнеке! Им удалось спасти своего Биргера и еще какого-то знатного епископа, который тоже смог удрать из сечи на судно, а потом даже сбросить Гаврилу Олексича с палубы в воду, но вот убить его не смогли. Бог хранил русского богатыря, под многими стрелами шведов он сумел выбраться на берег и снова бросился в бой. Помогли ему русские лучники, воины Миши вовремя увидели отчаянный бой русского всадника с врагами и бросились ему на выручку. Стрелы, выпущенные в сторону охраны биргерского шнека, заставили шведов на время забыть о Гавриле, и тот благополучно выбрался из воды. Конь, конечно, куда-то запропастился, но было не до него, вокруг все еще кипел бой. Если в руках меч, то биться можно и пешим. Олексич тут же схватился со шведским воеводой Спиридонием. Новгородца не остановило то, что тот успел надеть латы и даже опустил забрало.

– Ах ты, чтоб тебя!.. – смачно выругался новгородец, поняв, что закованного в броню шведа просто так не порубишь. Требовалось придумать что-то другое. Тогда Гаврила со всей силы врезал мечом, но не прямо, а плашмя по той части шлема, где у шведа должно быть ухо. Удар на мгновение оглушил Спиридония, этого хватило, чтобы Олексич нанес второй удар со всей силы. Потом он жалел, что даже меч зазубрил от такого количества железа, какое было на шведе, но тогда об этом не думал. Всю немалую силушку вложил он в удар. Даже крепкие стальные латы не выдержали, меч новгородца оказался сильнее, Гаврила зарубил-таки воеводу. Падение рыцаря воодушевило русичей, бившихся вокруг.

Вообще пешее воинство отличилось в этой битве не меньше конного. В гуще сечи к золоченому шатру Биргера, в котором уже, конечно, никого не было, сумел пробиться молодой дружинник Савва. Его огромная секира сокрушила немало шведских щитов и голов, пока не добралась до столба, державшего шатер. Савва ворвался внутрь. В шатре обнаружился только один оруженосец, однако оказавший сопротивление. Дружинник поманил его к себе: