Последняя загадка тунгусского метеорита - Наум Сладкий

101

Когда Сальвадор вскарабкался на борт старого корабля, туман почти рассеялся, и стала видна огромная пустая палуба. Она была неровной - то тут, то там торчали остатки оторванных или отрезанных чьей-то хозяйской рукой конструкций. Туман исчезал как-то странно, кусками. Над палубой его уже не было, а в стороне над водой он, наоборот, сгустился и стоял стеной. Сальвадор подошел к борту в том месте, где свисал конец, и катера внизу не увидел. Наверное, помощник отвел его подальше, чтобы не ударило волной. Сальвадор двинулся к носовой надстройке. Посудина походила на баржу, потому что посреди корпуса в палубе был большой проем, уходивший до самого дна, и внизу валялись обломки переборок и стальных швеллеров. Туман возле надстройки на глазах рассеивался. Он был здесь плотным и молочно-белым, и один его кусок улизнул из-под ног Сальвадора, изогнувшись и завернув за угол. Сальвадор проводил его взглядом и стал подниматься по мокрой лестнице, прижатой к стене надстройки. Наверху было что-то вроде мостика с уходящими вправо и влево балконами, в конце которых виднелись изуродованные пулеметные турели. Посреди стоял большой штурвал вроде тех, что рисуют в детских книжках, а рядом с ним две толстые вентиляционные (или переговорные?) трубы.

- На мостике, - утверждающим тоном послышалось из трубы.

- Капитан, - ответил Сальвадор.

Больше никто не вступал в переговоры. Сальвадор повернулся к палубе. Вниз вела широкая железная лестница, доходившая до самого дна огромной дырки в корпусе. Судно казалось выпотрошенным, от него осталась только скорлупа внешней обшивки. Сальвадор стал спускаться по лестнице, и увидел, что переговорные трубы срезаны прямо под железными листами мостика. Какая гадость. И где-то здесь бомба. Туман рассеялся, но воздух все равно был влажным, и откуда-то летели брызги. Сальвадор спустился вниз, на дно выпотрошенного корпуса, где среди луж валялись остатки железных конструкций. По бокам в стенах тянулись ряды выпуклых заслонок с поперечными закрутками, наподобие крышек сварочного газогенератора, кажется, они назывались "кингстоны". Сальвадор стал отворачивать винт ближайшей заслонки, потом она со звоном упала, но против ожидания оттуда не хлынул поток воды - в круглом отверстии болталась зеленоватая муть. Сальвадор методично отвернул все заслонки и стал снова подниматься по лестнице. На середине пути он оглянулся: дно посудины уже скрывалось в тумане, который вытекал из отверстий так же, как вытекает из трубы сжиженный газ. Сальвадор поднялся на мостик: что-то еще здесь надо было сделать. Он подошел к отполированному медному штурвалу и с облегчением увидел, что вместо румбов на него нанесены даты: 1897, 1905... Он поставил колесо против числа "1908" и пошел по балкону или пандусу в сторону ближайшей пулеметной турели. Балкон выступал за пределы корпуса, внизу плескалась уже приблизившаяся вода. Сальвадор залез на остатки турели и прыгнул в воду.

102

Холода воды он не боялся, и не только потому, что с детства любил реки, снег и леса. Вода была вещественной, мокрой, и могла разве что утопить. В ней по крайней мере не было лжи. Как они все достали со своей брехней, творчеством и свободой! Сальвадор, не оглядываясь, плыл к стене тумана, который вдруг размягчился и стал ближе, стал обыкновенным туманом. Вода не была чистой, на поверхности попадались щепки, огрызки и всякая дрянь. Сальвадор с отвращением смотрел на мусор и думал, что корабль на самом деле тоже мог быть куском яичной скорлупы. Но это не ложь, а только иллюзия. И Сальвадор решил досмотреть до конца. Он оглянулся назад. Сквозь туман еще был виден тонущий корабль, там шла последняя сцена спектакля. Посудина тонула, погрузившись в воду носом и задрав корму, развернувшись к Сальвадору боком. Где-то он уже видел эту жидкую носовую надстройку, эту огромную задницу. И вдруг он вспомнил: да это же крейсер "Аврора".

103

Сальвадор проснулся в своей комнате, на блестящей железной кровати в гостинице института Механизации. Начинался белый зимний день. Со двора уже доносились звон посуды и веселый запах мочи. Сальвадор взглянул на стол: никакого журнала там не было. И, пытаясь удержать обрывки стремительно исчезающего воспоминания, он так и не мог понять, происходило ли все на самом деле, или это только сон, вызванный наворотами вчерашней машинной игры.

КОММЕНТАРИИ

Автор этой книги впервые выступает на поприще литературы - и тяжелым шагом! Наум Сладкий больше известен как художник красками. Однако после этого он был вынужден покинуть Москву. Все равно, книжка написана в истинно далианском духе. Меня огорчает лишь то, что не все мои юные друзья живут в Москве, и поэтому не могут в должной мере насладиться московской спецификой. Наум Сладкий предоставил мне все права на распространение, комментирование и редактирование своей книги в землях к востоку от Польши, и я воспользовался этим правом. Предлагаемый комментарий будет способствовать возрастанию как наслаждения публики, так и раскупаемости тиража.

1

Казанский вокзал построен в 1913 году по проекту известного архитектора А.В.Щусева (1873-1949). Вокзал подвергался перестройкам и переделкам, современный вид он приобрел к 1949 году. Стиль Щусева - это, так сказать, романтическая стилизация русского узорочья XVII века, или, вернее, переходная стадия между XVII веком и Шпеером. Среди других известных произведений Щусева такие: храм-памятник на Куликовом поле (1913), церковь в Марфо-Мариинской обители на Б.Ордынке в Москве (1908-1912), Мавзолей Ленина, Москворецкий мост (1937), Институт истории партии при ЦК КП Грузии (1938), Ташкентский театр оперы и балета им.Алишера Навои (1940-1947). Вместе со Щусевым в Марфо-Мариинской обители работал М.В.Нестеров, а Казанский вокзал украшен внутри мозаиками знаменитого художника П.Д.Корина (1892-1967). Этот художник тоже всю жизнь разрабатывал темы старины и православия, и тоже романтизируя их обеих (или обоих - тьфу, нечисть!). Имя Корина для московской публики застойных времен стоит в одном ряду с именами Платонова, Олеши, Зощенко и других творцов, "сохранивших внутреннюю свободу, но чей голос умолк". Корин так и не смог начать какое-то свое главное в жизни полотно под названием "Русь уходящая". Полотно и сейчас можно видеть в доме-музее Корина: оно туго натянуто, но совершенно пустое. Залы вокзала очень высоки, вестибюль, где сохранились мозаики, застеклен, и оттуда видна площадь. В подземельях вокзала расположена станция метро "Комсомольская-кольцевая", тоже оформленная мозаиками Корина на темы героических эпизодов русской истории (цикл "Александр Невский", 1951-1952 г.)

Zeiss, по-видимому, отсылает читателя к великолепному вступлению к фильму "Горец". В фильме рассказывается про вождя повстанцев, сосланного на Землю с другой планеты (planet Zeiss).