Группа «Альфа» - Марсинко Ричард

Командующий Тихоокеанским флотом добавил, что он послал вертолет снять Марсинко с подводной лодки в соответствующем районе и предоставил мне самолет для перелета из Сингапура в Токио. От адмирала Грэя по электронной почте поступило сообщение о том, что он не имеет ни малейшего представления, откуда Марсинко прибыл, даже не представившись ему по прибытии на базу.

И, наконец, короткая информация из разведотдела председателя Крокера о том, что капитан первого ранга Марсинко временно придан этому отделу, но то, чем он занимается, никого не касается.

Пинки явно вытащил пустышку. Это хорошо. Но плохо то, что Аликс Джозеф и ее нелегалы стали известны противнику. Я должен был как можно быстрее связаться с ней и сообщить об этом. Ей необходимо временно свернуть деятельность нелегальной сети и побеспокоиться о безопасности своих агентов. Да и своей тоже. Ли Чаймен постарается ликвидировать их всех в ближайшее время, если уже не отдал приказ об этом.

Мои мысли прервал звонок внутренней связи. Это был Пинки, который пробормотал, что они готовы принять капитана первого ранга Марсинко. Авенир встала и пригласила меня следовать за ней.

Мы спустились на этаж, повернули налево с лестничной площадки и подошли по сверкающему чистотой коридору к старинной двери из клена без всяких надписей. Авенир сняла с шеи цепочку, на которой висел ключ, вставила его в замок и открыла дверь.

Войдя в комнату, я осмотрелся — Авенир закрыла за мной дверь с обратной стороны, и я услышал звук ее шагов, удаляющихся по коридору. Я стоял в небольшом холле с высоким лепным потолком. На правой стене висела картина прошлого века. На противоположной — красивая фотопанорама Вашингтона. Рядом с дверью стояла старинная вешалка и корзина для зонтов. На полу лежал антикварный французский ковер. Я скажу вам, что даже гребаный министр ВМС не имеет такой прихожей.

Прямо передо мной находилась двустворчатая резная деревянная дверь высотой футов в десять. Взявшись за ее ручку, я глубоко вздохнул. Точно так же я делаю, готовясь к прыжку с высоты в 30 тысяч футов на вражескую территорию. Я был готов встретить противника лицом к лицу и добиться тех же результатов, что и на «Принцессе Нантонга». Но здесь мне не требовалось какое-либо оружие. Я прихватил самое смертоносное средство — самого себя. Кстати, я не собирался брать пленных, как и на «Принцессе Нантонга». Распахнув дверь, я застыл в проеме, чтобы произвести нужный эффект и дать им почувствовать опасность. Но это было ошибкой. Я сам поразился открывшимся передо мной видом. Через окна роскошного громадного кабинета открывался вид на северный вход в Белый дом с его ухоженными газонами и клумбами. Слева от меня стоял громадный старинный диван с красно-зеленоголубой обивкой. По его бокам располагались глубокие кожаные кресла. Перед диваном — кофейный столик эпохи королевы Анны. В конце кабинета возвышались государственный флаг США и президентский штандарт голубого цвета, с золотой окантовкой и изображением президентской печати. И это называется скромный офис?

Пинки-Экскремент сидел неподвижно в кожаном кресле лицом к окну. Он резко развернулся в мою сторону, явно почувствовав неудобство. Позади него за столом находился Коротышка, он же Толстяк, он же Бентли Брендел, сразу же узнавший меня и мою французскую косичку. За спиной Бентли стоял тот самый охранник, который встречал его в ресторане. На этот раз он был одет в костюм за 1.700 долларов, серого цвета в полоску. На груди у него висел пропуск в Белый дом с надписью «Посетитель». Значит, он был не федеральным агентом, а просто наемным охранником. Следовательно, у него не могло быть оружия — полезная информация.

Закрыв за собой дверь, я медленно двинулся в направлении Пинки. Рад вам сообщить, что выглядел он ужасно. Пинки никогда не следил за своей физической формой, и поэтому мундир всегда висел на нем, как на вешалке. Но в Белом доме носят гражданскую одежду, а она сидела на Пинки еще хуже. Тем более, будучи жмотом, он покупал самые дешевые костюмы. Как всегда, он был одет в пиджак со слишком длинными рукавами. Брюки были ему явно коротки, а рубашка велика. Галстук он, по всей видимости, нашел на помойке. Волосы у Пинки, обычно гладко зачесанные назад, стояли дыбом. А это значило, что он испытывал страшный стресс. Ясно одно — стресс ему обеспечил Бентли.

Коротышка встал из-за стола и пошел в моем направлении. На нем была рубашка с короткими рукавами, весьма потрепанная, и тот же измазанный галстук, в котором он был в ресторане «Хунань». Его светлые в полоску брюки поддерживали дешевые пластмассовые подтяжки.

Надо сказать, что оба типа выглядели, как Пат и Паташон.

Но у Бентли Брендела был серебристый голос торговца «роллс-ройсами». Это был голос человека, который знал, как выманить у вас деньги так, чтобы вы еще и остались благодарны ему.

— Бентли Брендел — специальный советник президента по делам национальной безопасности и дипломатии, — прожурчал он елейно. Затем резко изменил тональность, голос приобрел металлические нотки, и он жестко произнес: — Меня начинает беспокоить то, что в последнее время до меня все больше доходят неприятные слухи о тебе, Дик.

Глава XII

Он быстро шел мне навстречу. Мы поравнялись с ним посередине кабинета. Крепко пожав ему руку, так что у него глаза полезли на лоб от боли, я представился:

— Дик Марсинко. Я читал некоторые твои статьи, и они мне не нравятся.

Брендел отдернул руку и вернулся на место. Величественно посмотрев на меня, он кивнул:

— Садись, Дик. Адмирал Прескотт и я зададим тебе несколько вопросов, на которые ты должен ответить.

— Спасибо, я постою, Бентли.

Он взглянул на меня.

— Как хочешь. — Толстяк чуть махнул рукой, давая команду Пинки.

Тот пару раз кашлянул, прочищая горло, и заговорил:

— П-п-появилась п-п-проблема.

— Что за п-п-проблема? Может я смогу п-п-помочь? — съехидничал я, улыбаясь ему в лицо.

Пинки побагровел.

— Ч-ч-черт побери, Дик, перестань! — Он постарался овладеть собой и продолжил: — Послушай, Дик, мы ведем очень важные переговоры с китайцами, вступающие сейчас в решающую стадию и…

Брендел хлопнул рукой по столу.

— Администрация проводит определенную политику по отношению к Китаю, нравится это капитану Марсинко или нет, адмирал. — Сверкнув глазами, он продолжал холодным сухим голосом: — За последние несколько недель развитие событий приобрело тревожный характер, что не отвечает интересам Америки. Я знаю, что ты работаешь непосредственно на председателя Крокера. И ты должен знать, что он выступает против курса администрации на установление близких отношений с Китаем и всячески препятствует этому.

Я молчал.

Голос Брендела стал еще резче.

— Председатель не прав. Он, может быть, и хороший солдат, но политик никакой. А в наших отношениях с Китаем мы руководствуемся политическими, а не военными соображениями.

Друзья, вы, так же как и я, должны знать, что Коротышка совершенно не прав. Без жесткой военной политики с нашей стороны потенциальные противники, вроде Китая, просто сотрут нас в порошок. Но я продолжал молчать, чтобы как можно больше узнать о замыслах Бентли.

Брендел все говорил, но я не слушал его, а смотрел на большую фотографию в серебряной рамке, висевшую позади него на стене. На ней изображен генерал-майор Чжу Линьфань — начальник Ли Чаймена. На фото была надпись от руки: «Бентли Бренделу, так много сделавшему для сближения наших народов». Рядом с фото висело, тоже в серебряной рамке, каллиграфически написанное изречение:

«Военное искусство — искусство обмана.

Когда ты силен, притворись слабым.

Когда ты слаб, притворись сильным.

Если цель близка, притворись, что она далека от тебя.

Только так ты добьешься победы».

Я знал эти строки из книги Сунь-Цзы «Искусство войны» и не раз пользовался этими советами.

Я переключил внимание на Толстяка.