Ленин жив! Культ Ленина в Советской России - Нина Тумаркин

Через два дня, 21 января, Ленина поразил новый, еще более сильный удар. После полудня начались судороги, резко подскочила температура, и он потерял сознание. В 6.50 вечера Ленин скончался.

5. Страна в трауре

Внезапная кончина Ленина потрясла даже тех, кто давно уже мог ее ожидать. Во вторник 22 января 1924 г. отмечалась девятнадцатилетняя годовщина Кровавого воскресенья. Известие о смерти Ленина не попало в утренние газеты, и поэтому, когда Калинин попросил встать с мест делегатов Одиннадцатого Съезда Советов, собравшихся в Большом театре, они сочли, что им предлагается почтить память жертв 9 января. Оркестр заиграл траурный марш, но он тут же оборвался. «Товарищи, — начал Калинин, — я должен сообщить вам ужасную новость. Здоровье Владимира Ильича…» В зале послышались испуганные возгласы. Здоровье Владимира Ильича, продолжал Калинин, в последнее время улучшалось, однако вчера с ним случился удар, от которого он скончался. Делегаты разразились рыданиями[347]. «Чувствительный славянский темперамент тотчас же дал о себе знать, — писалось в газете „Нью-Йорк Таймс“. — В этот роковой момент чудовищный всплеск истерии казался неминуемым». Однако А. С. Енукидзе, член президиума ВЦИК, волевым тоном потребовал тишины, и Калинин смог продолжить свою речь[348].

От имени президиума съезда Калинин предложил объявить 21 января днем траура. Резолюция была принята единодушно: по залу прокатился горестный стон[349]. Калинин оказался не в силах взять себя в руки и огласить подробности предстоящих похорон; Зиновьев, Каменев и другие члены президиума, «уронив головы на стол, плакали как дети». Делегатам сообщили, что члены президиума в сопровождении других лиц наутро специальным поездом отправятся в Горки, с тем, чтобы доставить тело покойного в Москву, где оно будет выставлено для прощания вплоть до дня похорон, которые должны состояться в следующую субботу[350]. Оркестр сыграл траурный марш — и заседание на этом закрылось.

Весть о кончине Ленина быстро облетела Россию по телеграфу. В некоторых городах людей сзывали посредством примечательным образом осовремененного способа оповещения: если раньше при важных событиях ударяли в набат, то теперь, после революции, его заменяли фабричные сирены. В Москве специальные летучие выпуски газет «Правда», «Известия» и «Рабочая Москва» с официальным извещением о смерти Ленина раздавались на перекрестках и вывешивались на стенах партийных и правительственных учреждений. Зимой смеркается рано, к тому же ударили морозы, но люди собирались группами, вчитываясь в газетные полосы. Фальшивый оптимизм недавних печатных сообщений о ходе болезни вождя дезориентировал общественность, и случившееся многих застало врасплох.

Смерть Ленина явно и резко обострила политический кризис, наиболее серьезный из тех, с какими сталкивались большевики со времени окончания гражданской войны. Ленин, даже в период болезни, являлся главным гарантом законности новой власти, освящавшим политику партийных лидеров. Теперь они оказались предоставленными сами себе.

«Буквально миллионы задали себе вопрос, как мы справимся завтра без него»[351].

Наверняка могли начаться беспорядки, а то и вспыхнуть гражданская война. Что, если поднимется крестьянство — из опасения, что будет отменен НЭП? Что, если после ухода Ленина потребуют себе власти профсоюзы и оппозиционные группировки в партии? Были также основания опасаться того, что смерть Ленина ослабит Советскую Россию в глазах государств Запада, во многих из которых ожидали скорого и неминуемого краха советской системы.

Наследники Ленина откликнулись на политический кризис широкой пропагандистской кампанией, направленной на мобилизацию населения: кончина вождя стала поводом для раздувания культа его памяти. В этот процесс предстояло вовлечь возможно большее число советских граждан, а траурные церемонии сделались прообразом культовых ритуалов 1920-х гг… Ставилась задача укрепить политическую стабильность, воспитать в народе лояльность по отношению к власти, которая отныне правила Россией от имени Ленина.

Страна немедленно погрузилась в глубокий траур. Целую неделю печать посвящала свои страницы исключительно материалам о Ленине. Театры и прочие увеселительные заведения были на неделю закрыты. Все учреждения прекратили работу, за исключением магазинов, торговавших черной и красной материей, а также портретами Ленина. Эти портреты, окаймленные траурным крепом, мгновенно появились в бесчисленных окнах. На каждой фабрике, в каждой школе, во всех коллективах состоялись многолюдные митинги: собравшиеся не жалели ни времени, ни средств для того, чтобы почтить память Ленина и выразить готовность следовать его заветам.

22 января 1924 г., в 3.30 утра, Центральный Исполнительный Комитет образовал комиссию по организации похорон Ленина. Обеспечение политической стабильности было ее главной задачей: это очевидно из назначения главой комиссии Феликса Дзержинского, председателя ЧК[352]. Основная тяжесть работы легла, однако, на плечи В. Д. Бонч-Бруевича: длительное изучение им сектантства, несомненно, способствовало выработке им простого, но выразительного траурного церемониала, отвечавшего запросам русского религиозного чувства[353].

Комиссия по организации похорон расположилась в московском Доме Союзов. Для прощания с покойным был выбран просторный и богато украшенный Колонный зал[354]. Белые колонны были увиты широкими черно-алыми полосами. Знамена в знак траура были приспущены. Алые ленты и надписями развевались подобно языкам огня. Светильники были занавешены черным крепом, и сотни ламп, мерцавших сквозь темный покров, придавали залу мрачный, призрачный вид. Через весь зал от входа был протянут красный бархатный ковер[355].

Во вторник 22 января Центральный Комитет в полном составе и другие члены партии и правительства отправились в Горки отдать последний долг усопшему вождю. Весь этот вечер и всю ночь первый, никем не назначенный почетный караул нес вахту у тела Ленина. Сменяясь, друзья и соратники стояли навытяжку у ложа, на котором покоился Владимир Ильич. Партийные и правительственные делегации оставались там до рассвета, беседуя и предаваясь воспоминаниям[356].

Множество крестьян, некоторые из самых отдаленных деревень, явились в Горки поклониться Ленину. День был морозный, метельный — и крестьяне являлись в овчинных тулупах, засыпанных снегом. Многие падали на колени — никто их не останавливал. Некоторые кланялись в пояс или отвешивали земные поклоны. Выходя, у порога комнаты они оборачивались и кланялись снова. Сотни пришедших явились по зову сердца, услышав переданную из уст в уста печальную весть.

«Ведь он наш, Ильич-то, — говорит старый крестьянин, — за крестьянство страдал, ну вот и кончина его праведная, легкая… без муки… сел… дайте, говорит, испить… тут в одночасье и кончился»[357].

Наутро в 6.00 из Москвы в Горки отбыл траурный поезд вместе с большой делегацией Одиннадцатого Съезда Советов. Путь занял сорок пять минут. Было еще темно, однако у ворот собралась толпа ожидающих выноса тела. Ленин лежал у себя в комнате наверху на задрапированном столе, в окружении цветов и еловых веток. В 10.00 тело Ленина поместили в гроб, обитый красным сукном, подложив ему под голову красную подушечку. Затем гроб спустили вниз по лестнице и закрыли стеклянной крышкой. Далее — в полном молчании — Стеклов, Бубнов, Красин, Бухарин, Зиновьев и Каменев на руках доставили гроб к железнодорожной станции Герасимовка[358]. Вдова Ленина и его сестры шли рядом. Шествие продолжалось около часа. На станции гроб внесли в поезд, сопровождающие разместились по вагонам. Локомотив, задрапированный красной и черной тканью, медленно тронулся в путь, оставив за собой толпу людей с непокрытыми, несмотря на жгучий холод, головами.

Москва с раннего утра готовилась к прибытию траурного поезда. Маршрут следования процессии к Дому Союзов был оцеплен войсками. Всюду толпились зрители: на улицах, в переулках; люди взбирались на крыши домов, торчали на балконах, высовывались из распахнутых окон. Один американский наблюдатель заметил, что в тот день

«Москва сделалась военным лагерем… Я проехал в санях до вокзала по улицам между плотными рядами пехоты»[359].

В тот январский день температура воздуха опустилась ниже сорока градусов. Чтобы согреться, солдаты и народ складывали из бревен костры, и предполагаемый путь следования был размечен яркими столбами огня и густыми клубами дыма.