Алый флаг Аквилонии Спасите наши души - Михайловский Александр Борисович

Радист застучал ключом. Когда он закончил передачу, майор Агеев с легкой тревогой в голосе спросил:

- Александр Яковлевич, а стоило ли вот так сразу и откровенно?

- Стоило, Евгений Александрович, - ответил Бояринцев, - время нашего существования ограничено запасом топлива, и мне тоже как-то не по себе от мысли залететь туда, откуда уже не будет возврата. Или вы предлагаете присесть где-нибудь на льдине и не спеша вести переговоры, играя в вопросы и ответы?

- Да уж нет, - хмыкнул майор Агеев, - от той же самой мысли мне тоже не по себе. Только я опасаюсь, что эта Аквилония окажется совсем не тем, чем хочет казаться.

- Геннадий, - спросил замкомэска в СПУ, - а у тебя, как у штурмана, какое мнение?

- Если вы хотите знать мое штурманское мнение, - глухо ответило СПУ, - то Европа в качестве места для посадки за сорок тысяч лет до нашей эры значительно предпочтительней Северной Америки. В Европе и теплее, и есть кое-какое людское население, а в Америке холодно, и нет никого, кроме диких зверей. Даже в родные нам времена Вашингтон находится на той же широте, что и Ташкент, а климат в нем был как в Подмосковье. Так что если нас будут звать куда-нибудь в окрестности Нового Орлеана, то я бы отказался, тем более что топлива в том направлении нам хватит едва-едва, чтобы только перелететь ледниковый щит...

- Штурманское мнение понятно, - сказал майор Бояринцев. - У кого еще есть какое мнение?

- Остановите аппарат, я сойду, - хмыкнул бортинженер капитан Юрий Захаров. - А если серьезно, ты, Александр Яковлевич, командир, ты и командуй. Мнение штурмана, по понятным причинам, имеет значение, а все остальные должны молчать в тряпочку и выполнять свои профессиональные обязанности. В небе, как и на море, демократии места нет. Вот сядем, тогда и будем дискутировать, правильно мы поступили или нет.

Замкомэска хотел еще что-то сказать, но как раз в этот момент сержант Бакаев принялся торопливо записывать текст поступающей радиограммы.

- Слушайте, товарищи офицеры, и не говорите, что не слышали, - закончив, сказал он в стиле чтеца сказок «Тысячи и одной ночи». - Народная Республика Аквилония основана нашими соотечественниками, выходцами из двадцать первого века, как равноправный союз людей различных народов и времен, объединившихся для устремления к лучшей жизни. В настоящий момент это единственный очаг цивилизации на планете Земля, расположенный в точке с координатами сорок пять градусов северной широты и один градус западной долготы, на левом берегу реки Гаронна, прямо напротив ее слияния с Дордонью. Сейчас нам предлагают лечь на курс сто двадцать и следовать им, пока примерно через два с четвертью часа на горизонте не обнаружится горный массив юго-западной оконечности Ирландии с вершинами гор высотой до одной тысячи метров. Находясь над этим массивом, мы сможем визуально увидеть южную конечность Корнуольского полуострова мыс Лизард, достигнув которого, увидим южное побережье Бретани, и уже оно приведет нас прямо к эстуарию Гаронны. Потом еще примерно сто двадцать километров вверх по течению - и мы уже над Аквилонией. Но аэродрома там нет, поэтому нам придется выбирать, совершать посадку на морской пляж у устья Гаронны, где имеются подходящие прямые участки, или приводняться на реку прямо напротив поселения и выбрасываться на левый берег выше по течению.

- С этим разберемся на месте, - сухо сказал майор Бояринцев и спросил в СПУ: - Геннадий, как твое сугубо штурманское мнение?

Некоторое время СПУ молчало, потом штурман Чемизов ответил:

- Мое штурманское мнение, Александр Яковлевич, сугубо благоприятное. На курсе сто двадцать мы мимо южной части Европы не промахнемся ни в каком случае, но возможность сверять свое положение с визуальными ориентирами по сравнению с наблюдаемым сейчас внизу белым безмолвием стоит дорогого. И самое главное, что когда мы будем над Аквилонией, у нас еще останется топлива примерно на тысячу километров полета...

- Последнее замечание самое ценное, - сказал замкомэска. - Евгений Александрович, курс сто двадцать. Если при взгляде сверху эта Аквилония нам почему-то не понравится, попробуем отыскать другое место для вынужденной посадки. В Марселе или в Генуе тоже, говорят, вполне недурственный климат.

- Да, - нехотя согласился майор Агеев, наклоняя штурвал влево, - это тоже вариант.

- А вот меня заинтересовало упоминание о людях из разных времен, - повеселевшим голосом произнес капитан Захаров, - а также хотелось бы знать, как наши соотечественники, путь даже из двадцать первого века, оказались в южной Франции. Так что время подлета к этой Аквилонии следовало бы с умом потратить на уже упомянутую Александром Яковлевичем игру в вопросы и ответы, чтобы нам потом было ясно, что следует высматривать на земле.

- Вполне разумное предложение, - сказал майор Бояринцев. - Так что, Игорь, устраивайся поудобнее и приготовься стучать ключом. В первую очередь сообщи в Аквилонию, что мы приняли их план, а потом начинай задавать вопросы по списку капитана Захарова. Времени для этого у нас достаточно. А еще позовите сюда подполковника Легкова - наши пассажиры тоже имеют право знать, что их ждет в самое ближайшее время.

7 мая 3-го года Миссии. Вторник. 09:05. Большой Дом.

Кандидат на гражданство и будущий медик Лидия Голубкина (15 лет)

Недавно я узнала, что весь наш класс будущих медсестер вместе с Сергеем Александровичем (Блохиным) отправляется в плавание по Средиземному морю на фрегате. Марина Витальевна назвала это летней практикой, а Сергей Петрович - экзаменом на гражданство. Моя милая мама, если бы узнала, то умерла бы за меня от страха, а я вот совершенно, нисколечки не боюсь. Команда на фрегате хорошая, синьор Дамиано - строгий, но добрый командир, Сергей Александрович - тоже хороший человек, никакого сравнения с бывшим господином Мерге-новым. К тому же за три последних месяца благодаря ежедневным физическим занятиям я сильно окрепла и подтянулась, и моя добрая мама, наверное, не узнала бы в этой дикой штучке свою пропавшую дочь. Так что с трудностями морского похода я как-нибудь справлюсь. Главное - не бояться и смело смотреть вперед.

Конечно, я поделилась этой новостью со своими старыми подружками, когда мы болтали вечерком на завалинке, глядя на загорающиеся звезды. Маша только вздохнула и сказала, что я счастливая, увижу мир, и вообще... Ей, например, это никогда не светит, потому что воспитательницы в заведении леди Фэры в морские походы не ходят. Если бы она знала, что у медсестер будет такая интересная жизнь, то она тоже записалась бы в наш класс. В ответ я сказала, что воспитание в духе цивилизации детей из разных времен и народов, в том числе и вырванных из объятий Каменного века - тоже очень важная и нужная работа. Мол, те мальчики и девочки, которые выйдут из ее заведения, составят основу нового народа, в то время как наши собственные дети будут еще совсем маленькими.

Услышав это, Жаклин покрутила головой и сказала, что она, конечно, была бы рада познакомиться с новыми мальчиками, но только не в этот раз. Ведь она уже слышала, что там, куда идет фрегат, его будет ждать сотня отъявленных сталинских головорезов, руки которых по локоть в крови несчастных германских солдат. Я об этом тоже знаю, но меня этот факт совершенно не пугает, ведь эти бойцы защищали нашу родину и народ от уничтожения гитлеровскими фашистами. Так мне говорил дедушка, который воевал и закончил войну в Праге. Но Жаклин была воспитана родителями-интеллигентами в самых лучших традициях либеральной демократии. Папа нашего Жакика, как и всякий советский интеллигент записался в партию «Яблоко», а мама - деятель культуры на работе и ужасная клуша во все прочее время. Бывала я у них дома, знаю. Скучнейшая семейка, поэтому совсем неудивительно, что там, у нас дома, Жаклин пыталась вести жизнь на грани фола, чтобы гулять с красивыми мальчиками, не оказываясь в их постели.

Но, к ее огорчению, местное общество относится к флирту без обязательств строго отрицательно - такие уж порядки тут завели сами Основатели. Мол, вырастешь большая, получишь гражданство, выберешь себе парня и отведешь его к отцу Бонифацию, чтобы он перевязал вам руки шнурами... А до того ни-ни - не стоит дразнить гусей. Так что Жаклин, записавшись в класс поваров, немного остепенилась, но все равно по старой привычке глаза по сторонам в поисках красивых мальчиков у нее так и бегают.