Жизнь и приключения Мартина Чезлвита (главы XXVII-LIV) - Чарльз Диккенс

- Вы не замужем? - намекнул Том, чтобы перевести разговор на другое.

- Н-нет! - сказала Черри, обводя концом зонтика плиту на тротуаре. Я... но, право, это совершенно невозможно объяснить. Вы не зайдете к нам?

- Так, значит, вы живете здесь? - спросил Том.

- Да, - ответила мисс Пексниф, указывая зонтиком на пансион миссис Тоджерс, - пока я живу у этой дамы.

Сильное ударение на слове "пока" дало Тому понять, что от него ждут какого-нибудь замечания по этому поводу, и оттого он сказал:

- Только пока? Вы скоро уезжаете домой?

- Нет, мистер Пинч, - возразила Чарити. - Нет, покорно благодарю! Нет! Мачеха, которая моложе, то есть я хочу сказать... почти одних со мной лет, мне вовсе не подходит. Вовсе не подходит! - повторила Чарити, задрожав от злости.

- Я потому так подумал, что вы сказали "пока", - заметил Том.

- Ну, право, честное слово! Вот уж не думала, что вы ко мне так пристанете с этим, мистер Пинч, - сказала Чарити, краснея, - не то я не сделала бы такой глупости, не намекнула бы на... нет, право... может быть, все-таки зайдете?

Том упомянул, уклоняясь от приглашения, что у него есть дело в Фэрнивелс-Инне и что по дороге из Излингтона он несколько раз ошибся поворотом и попал вместо того к Монументу. Мисс Пексниф долго жеманилась, когда он спросил, не знает ли она, как пройти в Фэрнивелс-Инн, и в конце концов набралась смелости ответить:

- Один джентльмен, с которым мы друзья, то есть не то чтобы он был мне друг, а так, один знакомый... Ах, право, я сама не знаю, что говорю, мистер Пинч! Не думайте, пожалуйста, что мы помолвлены, а если даже и помолвлены, то это пока еще вовсе не решено. Так вот, он идет сейчас в Фэрнивелс-Инн по одному небольшому делу, и я уверена, будет очень рад проводить вас, чтобы вы опять не заблудились. Самое лучшее, зайдите к нам. Вы, верно, еще застанете здесь сестру Мерри, - сказала она, как-то особенно вздернув нос и улыбаясь не слишком приятно.

- Тогда уж лучше я попробую как-нибудь сам найти дорогу, - сказал Том, - я боюсь, что она не очень рада будет меня видеть. Это несчастное происшествие, которое дало повод к нашей дружеской беседе с глазу на глаз, вряд ли могло внушить ей добрые чувства ко мне. Хотя, в сущности, я был не виноват.

- Она об этом и не слыхала, можете быть уверены, - сказала Чарити, поджимая губы и кивая Тому. - Да если бы даже и услыхала - не думаю, чтобы она очень рассердилась на вас.

- Что вы говорите? - воскликнул Том, не на шутку огорчившись этим намеком.

- Я ничего не говорю, - отвечала Чарити. - Если бы я не знала, как гадки сами по себе предательство и обман, то, наверно, убедилась бы теперь, видя, как они вознаграждаются... да, как они вознаграждаются! - Тут она улыбнулась, все так же криво. - Но я ровно ничего не говорю. Наоборот, пренебрегаю этим. Вам лучше всего зайти.

В этих словах чувствовалось нечто затаенное, что заинтересовало Тома и встревожило его жалостливое сердце. Когда он в нерешительности взглянул на Чарити, то не мог не заметить на ее лице борьбы между чувством торжества и чувством стыда; не мог он также не видеть, что, встретившись глазами даже с ним, которого она ни во что не ставила, мисс Пексниф отвернулась, хотя все ее существо дышало желчным вызовом.

Тому пришла в голову тревожная мысль, смутная догадка, что перемена в его отношениях с Пекснифом каким-то образом сказалась и на его отношении к другим людям, дав ему возможность понимать то, чего он раньше и не подозревал. И все же он не постигал истинного смысла маневров Чарити. Он, разумеется, и понятия не имел о том, что, поскольку он был свидетелем и очевидцем ее унижения, она с радостью ухватилась за этот случай уязвить свою сестру, сделав Тома свидетелем ее гораздо более глубокого унижения; он ничего об этом не знал, и сестра эта представлялась ему все тем же легкомысленным, беспечным, заурядным созданьем, каким была всегда, все с тем же пренебрежительным отношением к Тому Пинчу, чего она даже не трудилась скрывать. Словом, у него осталось только смутное впечатление, что мисс Пексниф злится и ведет себя не по-сестрински; и, любопытствуя, в чем дело, он пошел за ней по ее приглашению.

Дверь отворили, и Черри, попросив Тома следовать за ней, подвела его к дверям гостиной.

- Ах, Мерри, - сказала она, заглядывая в комнату, - до чего я рада, что ты еще не ушла домой. Как ты думаешь, кого я встретила на улице и привела повидаться с тобой? Мистера Пинча! Вот он! Представляю себе, как ты удивлена.

Она была не более удивлена, чем Том, увидев ее, - далеко не так; гораздо меньше.

- Мистер Пинч ушел от папы, дорогая моя, - продолжала Черри, - и у него самые блестящие виды на будущее. Я пообещала, что Огастес проводит его, ему это по дороге. Огастес, дитя мое, где вы?

С этими словами мисс Пексниф выпорхнула из гостиной, визгливо призывая мистера Модля, и оставила Тома Пинча наедине с сестрой.

Если бы она всегда была ему самым добрым другом; если бы во времена его рабства она обращалась с ним с тем уважением, в каком везде и всюду отказано честным труженикам, если бы она старалась облегчить ему каждую минуту этих трудных лет; если б она постоянно щадила и никогда не оскорбляла его, - то и тогда его честное сердце не могло бы проникнуться более глубокой жалостью к ней, не могло бы так начисто освободиться от всех неприятных воспоминаний, как теперь.

- Боже мой! Из всех людей на свете я меньше всего, разумеется, ожидала увидеть вас!

Тому грустно было слышать, что она разговаривает все так же, по старой своей привычке. Этого он не ожидал. Он не замечал противоречия и в том, что ему грустно видеть ее настолько непохожей на прежнюю Мерри, и вместе с тем грустно слышать, что она разговаривает совсем по-старому. И то и другое равным образом огорчало его.

- Не знаю, какое вам удовольствие видеться со мной. Не могу понять, что это вам вздумалось? Я никогда особенно не искала вашего общества. Мы с вами, кажется, всегда недолюбливали друг друга, мистер Пинч. Ее шляпка лежала рядом на диване, и, говоря, она все время теребила ленты, очевидно не сознавая, чем заняты ее руки.

- Мы никогда не ссорились, - сказал Том. Он был прав: ибо нельзя ссориться в одиночку, как нельзя без противника играть в шахматы или драться на дуэли. - Я надеялся, что вы будете рады пожать руку старому другу. Не станем вспоминать прошлое, - сказал Том. - Если я когда-нибудь обидел вас, простите меня.

Она взглянула на него, потом выронила шляпку из рук, закрыла ими изменившееся лицо и залилась слезами. - О мистер Пинч! - сказала она. - Хоть я всегда обращалась с вами плохо, а все же верила, что вы умеете прощать. Я не думала, что вы можете быть так жестоки.

То, что она говорила, было настолько непохоже на прежнюю Мерри, насколько этого мог пожелать Том. Однако она, по-видимому, укоряла его в чем-то, и он ее не понимал.

- Я редко это показывала, никогда, я знаю; но я так доверяла вам, что если бы мне предложили назвать человека, который менее всего способен ответить на обиду обидой, я бы не колеблясь назвала вас.

- Вы бы назвали меня? - повторил Том.

- Да, - сказала она с ударением, - я часто об этом думала.

После минутного размышления Том сел на стул рядом с ней.

- Неужели вам кажется, - сказал Том, - неужели вы можете думать, что мои слова имели какой-нибудь другой смысл, кроме самого простого и ясного? Я сказал только то, что думал, не поймите меня превратно. Если я вас обидел когда-нибудь, простите меня; это могло случиться. Вы никогда не оскорбляли и не обижали меня. За что же я стал бы мстить вам, даже если бы я был настолько злопамятен, чтобы желать этого?

Она поблагодарила его сквозь слезы и рыдания, сказав, что еще ни разу ей не было так грустно и так хорошо, с тех пор как она уехала из дому. И все же она горько плакала; а Тому Пинчу тем больнее было глядеть на ее слезы, что именно в эту минуту она особенно нуждалась в сочувствии и утешении.

- Ну будет, перестаньте! - сказал Том. - Ведь вы всегда были веселая.

- Да, была! - воскликнула она таким голосом, что у Тома сжалось сердце.

- И опять будете, - сказал Том.

- Нет, никогда не буду! Никогда, никогда больше не буду! Если вам придется когда-нибудь говорить со старым мистером Чезлвитом, - прибавила она, на мгновение подняв глаза, - мне казалось, что вы ему нравитесь, только он это скрывает, - обещайте передать ему, что вы видели меня здесь и что я помню все, о чем мы с ним говорили на кладбище.

Том пообещал, что расскажет.

- Часто, когда я жалела, что меня не отнесли на кладбище задолго до того дня, я вспоминала его слова. Я хочу, чтобы он знал, как верны они оказались, хотя я никогда в этом никому не признавалась и не признаюсь.

Том обещал и это однако умолчав кое о чем. Боясь расстроить ее еще больше, он не сказал ей, как мало вероятия, что он еще раз повстречает старика.

- Если у вас будет такой разговор с ним, дорогой мистер Пинч, продолжала Мерри, - скажите ему, что я просила передать это не ради себя самой, но для того, чтобы он был более снисходителен, и более терпелив, и более доверчив, если он снова встретится с такой, как я, в трудную для нее минуту. Скажите ему, что если б он знал, как колебалось мое сердце, словно на весах, в тот день, и как немного нужно было, чтобы правда перевесила, его собственное сердце облилось бы кровью от жалости ко мне.