Самец причесанный - Дроздов Федорович

— Казна города пуста! — возразила Цецилия.

Я присмотрелся. Бедной городской квестор не выглядела. Туника из тонкого сукна, новенькие сапоги. Да и рожа сытая.

— А это что? — я ткнул пальцем в кошель на ее поясе.

— Это… — квестор смутилась, и я понял, что попал в точку. — Мои личные деньги.

— Так купи на них! После возместишь из казны. Или в Малакке так не принято?

Цецилия оглянулась на своих воинов. На их лицах читалось: с сенатором они согласны. Я присмотрелся к городскому войску. В отличие от квестора, оно выглядело жалко. Поношенные, неоднократно заштопанные туники, разбитые сандалии, из дыр в которых торчали грязные пальцы. Похоже, что раздербанивание казны в Малакке вошло в зенит. Не удивлюсь, если, получив бесплатных овец, Цецилия проведет их по отчетам как купленных за золото, поскольку война, как известно, кому-то мать родна.

— Как скажешь, сенатор! — вздохнула квестор и обратилась к Амаге: — Сколько хочешь за овец?

— По серебряной монете за каждую, — приосанилась «звездочка».

— Что? — Цецилия задохнулась. — В Малакке овца стоит сестерций[28]! Я могу заплатить только его.

— Покажи! — сказала Амага, подъехав.

Квестор вытащила из кошелька и протянула на ладони монету. Амага, склонившись, разглядела и покачала головой.

— Это медная! Нужна вот такая! — Она показала денарий.

— Да что ты возомнила… — начала квестор, но ее прервали.

— Что тут вас?! — рявкнули сбоку, Я повернул голову. К нам приближалась жирная тетка на вороном коне. Серебряные бляхи на сбруе, меч в богатых ножнах, а на тунике, как и у меня, багряная полоса. К гадалке не ходи, местный префект! Мое предположение немедленно подтвердилось. Цецилия рванулась к жирной и закланялась.

— Сармы не дают нам овец, почтенная! — наябедничала, ткнув пальцем в Амагу. — Требуют денарий за каждую.

— Еще чего! — хмыкнула тетка. — Просто забери. Станет сопротивляться — убей! Это всего лишь сармы.

— Они ауксилии когорты претория! — вмешался я. — Служат Роме.

— А это кто? — сощурилась тетка.

— Говорит, что сенатор! — доложила Цецилия.

— Он?! — тетка захохотала. — Ты когда-нибудь слышала о мужчинах-сенаторах? Это жалкий слизняк, нацепивший сенаторскую тунику. Мы еще разберемся зачем. Прогони его!

— Господин?.. — обернулась ко мне квестор.

— Только попробуй!

Я достал из ножен гладий. Жирная свинья смеет мне указывать?

— Гляди-ка, у него — меч? — хмыкнула префект. — Причем дорогой. Наверное, украл. Я заберу его себе! Давай, Цецилия!

— Амага! — повернулся я к «звездочке». — Луки на изготовку! Стрелять, как я скажу!

Сарма прокричала команду, и я расслышал за спиной скрип натягиваемых тетив.

— Слушай меня, жирная корова! Я, Игорь Овсянников, сенатор Ромы, заявляю, что никто не смеет тронуть моих воинов. При попытке напасть на нас мы ответим оружием и перебьем вас, как сделали это в Балгасе с вождями трех орд…

— Ты смеешь мне угрожать?!

Префект выхватила из рук ближайшего к ней воина пилум и вскинула руку. Пилум она держала уверенно. Я вдруг отчетливо осознал, что тетка его бросит. С расстояния в десять шагов промахнуться невозможно. Жало пилума пробьет меня насквозь. Доспеха на мне нет, да и будь бы, не помог. Писец…

Префект метнула пилум. Я хотел зажмуриться, но не смог. Острие наконечника превратилось в точку, которая стремительно неслась ко мне. Я сжался. В следующее мгновение свет померк. Не стало ни префекта, ни ее воинов, ни пилума. Они исчезли. «Вот оно как!..» — успел подумать я, и в этот момент раздался глухой удар. Острое узкое жало заколыхалось у моих глаз. Я отшатнулся и закрутил головой. Меня прикрыли щитом. Его держала Лиона, восседавшая на взмыленном коне. Наконечник пилума прошил щит и, не удержи его Лиона, воткнулся бы мне в глаз. Откуда Ли здесь? Хотя, надо сказать, вовремя. «Спасибо!» — хотел сказать я, но из горла вырвался хрип.

— Всем стоять! — рявкнули в стороне, и я узнал этот голос. Благослови тебя Господь, Валерия!

Лиона отвела руку со щитом, и я увидел трибуна. О лицо Валерии можно было сигары прикуривать. Подбегавшие преторианки брали в кольцо городских воинов.

— Я все объясню… — начала префект, но Валерия перебила:

— Заткнись!

Она рявкнула это так, что городские воины уронили щиты.

— Только что на моих глазах, — продолжила Валерия, — ты пыталась убить сенатора Ромы.

— Я не знала, что он сенатор! — взвизгнула тетка.

— Я говорила ей! — поспешно сдала босса Цецилия. — Но префект не поверила.

— У Игрра на тунике полоса! — рявкнула Валерия. — Я лично приказала ее нашить. Ее видно за стадий. Игрр отбил у сарм вексиллум пятого легиона, и я объявила его сенатором, как того требовал закон. Он убил в Балгасе вождей трех орд, а сегодня придумал, как спасти Малакку. Благодаря ему мы отогнали вонючек. Игрр — герой, заслуживший триумф, а ты хотела его убить?

Голос Валерии приобрел зловещий окрас.

— Я… — начала префект, но трибун прервала ее:

— Тебе велели молчать! Оправдываться будешь перед судом! Хотя это не поможет. Игрр не только сенатор, но и мужчина. Уж это ты видела? Покушение на жизнь пришлого карается смертью. У тебя будет время подумать об этом. В Рому ты пойдешь пешком. Я прикажу приковать тебя к повозке. Пока дойдешь, сильно похудеешь…

Валерия направилась к префекту, но та вдруг ударила в бока лошади сапогами и поскакала в степь.

— Лиона! — рявкнула трибун. — Не дай ей уйти!

— Воробышек!..

Могучая преторианка выскочила из кольца воинов и замахнулась. Пилум Воробышек бросает лучше всех в когорте, причем как по неподвижной, так и по движущейся цели.

Взмыв в воздух, пилум описал пологую дугу и с размаху ударил префекта в спину, пробив ее жирное тело навылет. Тетка взмахнула руками и выпала из седла. Лошадь встала и заржала.

— Духи Гадеса! — вскричала Валерия. — Я не приказывала ее убивать! Мерзавка избежала заслуженного наказания. Казна Малакки разграблена, склады пусты, моих воинов нечем кормить. За такие дела вешают на кресте, чтоб подыхала долго. Эй, ты! — трибун ткнула пальцем в Цецилию. — Поди сюда! Ты кто?

— Квестор Малакки! — побледнела та.

— Тогда почему ты здесь? Почему мои девочки голодны? Или ты ждешь, чтоб я отмерила тебе то, чего избежала Урсула?

— Сейчас! Немедленно! — затрясла головой Цецилия и подбежала к Амаге. — Я беру всех твоих овец, сарма, — оптом! Ты должна дать мне скидку. Сколько за овцу?

— По серебряной монете за каждую! — сказала Амага…

Глава 15

Лиона, жена. Формальная

К Роме мы домчались за четыре дня. В сопровождение мать выделила нам «кошек» и заводных коней, поэтому мы неслись по мощеной дороге, распугивая караваны и редких путников. Ночевали в харчевнях и на постоялых дворах. Их хозяйки, завидев багряную полосу на тунике Игрра и его красные сапоги, с ходу начинали лебезить и кланяться. Игрру выделяли лучшую комнату, и по две «кошки» попеременно охраняли в нее вход. Поводом для выставления поста был вексиллум пятого легиона, который мы везли с собой — он хранился у Игрра. Я подозревала, однако, что настоящей причиной стало другое. Попытайся я пройти ночью к мужу, меня бы не пустили. О нашем бракосочетании «кошки» не знали.

Оно прошло быстро и тайно. Кроме нотариуса, присутствовали мы с Иггром, Виталия и мать. Они взяли на себя роль свидетелей, а Виталия вдобавок подписала согласие на повторный брак мужа. Игрр выглядел отстраненно, Виталия — озабоченной, и только мать улыбалась.

— Поздравляю, доченька! — сказала, обняв меня после церемонии. — Вот ты и получила, чего желала!

Я так и не поняла: она сказала это всерьез или язвила? Мой брак — формальность, которая исчезнет в Роме. Если мои догадки насчет Флавии не подтвердятся, Игрр немедленно со мной разведется. Если окажусь права… Насчет дальнейшего договоренности не было, но я не сомневалась, Игрр все равно пойдет к нотариусу. Для того чтобы заключить брак, в Роме необходимо присутствие двух супругов, для развода достаточно желания одного. Просто и легко. Зачем же поздравлять?

Ужин после бракосочетания мало напоминал торжество. Не было музыкантов и артистов, тостов и пожеланий. Мать, наскоро перекусив, умчалась по делам — после смерти Урсулы она приняла на себя власть в Малакке, а за Игрром прислали. Воину, которую он лечил, стало лучше, и она захотела с мужем поговорить. Мы знали, что это Касиния, но останавливать Игрра не стали. Понятно, чего мерзавка хочет. Рассчитывает, что Игрр похлопочет за нее в Роме. Она, дескать, совершила подвиг. Гадина! Пользуется добротой мужа. Мало того, что он вылечил ее, так еще должен просить о помиловании? Забыла, как пыталась его убить?!

После того, как Игрр ушел, Виталия подошла ко мне и обняла.