Портрет в сиреневых тонах и другие истории (сборник) - Елена Ронина

Сашины родители всегда ходили по дому очень прилично одетые. Никаких треников, никаких халатов. Мама всегда с прической, всегда в юбке с кофтой, папа всегда в отглаженных брюках и в пуловере. При этом в доме всегда была жуткая грязь. Просто жуууткая! Сесть было некуда, сквозь окна ничего не было видно. А им было все равно. Они могли сидеть среди этой грязи и рассуждать о чем-нибудь высоком.

Сашина сестра к тому времени уже давно жила в Америке. И по их постоянным рассказам судя, очень ей там нравилось. Муж был компьютерным гением, зарабатывал прилично, мог всех содержать. На мой вопрос, скучают ли они по родине, Саша всегда жестко отвечал:

– Скучают, соседка, по друзьям, а не по подъезду, а они уезжали последними, все друзья уже были там. Так что ни по чему они там не скучают, живут себе в свое удовольствие, как нам даже и присниться не может.

– Ну а по вам-то?! Ты же брат, родители…

Тут Саша загадочно замолкал.

– Бог даст, скоро свидимся, – после паузы тихо говорил он.

Я эту тему не развивала. Сашка мне всегда очень нравился, он мне был очень близок по духу, ну просто, как брат. Мне было хорошо с ним общаться, да и чувствовала я глубокую взаимную симпатию с его стороны. Вообще, для обеих сторон было немного обидно, что встретились мы поздновато, когда все в жизни было определено. Если бы встретились раньше, может, воспринимали бы друг друга не только как брата и сестру. Но я была замужем, причем уже в который раз, Саша – при многодетной семейной девушке, на которой тоже жениться обещал, а главное, документы на выезд уже были поданы.

Я в это упорно не хотела верить. Ну не может Саша вот так просто все бросить и уехать. Я не могла понять – ну ему-то зачем?! Он же умный парень! Ну как можно вот так кинуться в неизвестность?!

Ну да, там сестра, но отношения-то уже совсем другие. Там никто последним куском делиться не будет, свои проблемы придется решать самому. Ну, например, кто отчего там помер.

А проблемы-то возникнут точно. И первое – нужно подтверждать диплом врача. А как Саше подтвердить свой, с трудом полученный здесь диплом? Потом, он же привязан к Наде. Так и поедет с ее мужем и детьми, и опять все будут делать вид, что никто ни о чем не догадывается? Я настолько была уверена в Сашиной разумности, что все эти эмигрантские позывы выбрасывала из головы. Причем настолько при этом была безапелляционной в разговорах на эту тему, что мой сосед не настаивал и не развивал их.

Тем не менее, косвенные признаки, конечно, были уже налицо. Папа Борис, несмотря на преклонный возраст, все время ходил в наушниках и с магнитофончиком наперевес.

– Саш, что это с ним?

– Английский учит.

– А зачем ему?

Саша вздыхал, глядя на меня и понимая, что все равно меня ни в чем убедить невозможно.

Сашина мама постоянно покупала хорошие детские книжки на русском языке:

– Маша совершенно не хочет читать и говорить по-русски. Ну просто беда. Может, эти книжки хоть как-то помогут!

– А что, они к вам в гости, что ли, собираются?

– Соседка, ну как они к нам могут собираться, да и не нужно им это, им и там хорошо, – и Саша переводил разговор на другую тему.

Последним неоспоримым доказательством для меня стало то, что Надя получила развод.

– Надь, а что ж ты мужу-то сказала, ты ж ему про Сашку врешь, что просто друг, поможет за рубеж выехать.

– Вот так дальше и вру. Говорю, ты, Дима, потерпи немного, сначала сама выеду, а для этого нужно быть в разводе, потом детей вывезу, а потом опять за тебя замуж выйду, и ты к нам приехать сможешь!

– И что, он верит?

– Лен, ну конечно, верит! Знаешь, как ему за границу охота!

Вот этому уж и я поверю, муж у Надьки физкультурник, ни к евреям, ни к какой интеллектуальной элите он отношения не имеет, и то, что за бугром лучше, воспринимает как данность, никаких сомнений у него нет. И ради того, чтобы там самому оказаться, можно и женой немного поделиться.

Вообще этот треугольник какой-то странный. Не мое, конечно, дело – за чужую жизнь переживать; раз их устраивает, то и ладно. Но все равно, в моей голове эти отношения не укладываются. Нет-нет, да и вернешься мысленно к жизни этих людей и подумаешь, что же это у них в головах творится, если они вот в таком полуобмане живут уже несколько лет. Неужели это опять та же пресловутая заграница, неужели для того, чтобы уехать неизвестно куда и неизвестно зачем, можно вот так вот пренебрегать чувствами, обманывать любимых людей?

Дима с Надеждой поженились давно, еще будучи студентами Физкультурного института. Оба высокие, спортивные, красивые. Любовь вспыхнула мгновенно на каких-то очередных физкультурных сборах, свадьбу сыграли веселую, время особо не тянули, чувства свои не проверяли. Образование одно, семьи похожи, и внешне Надя с Димкой удивительно подходили друг другу. Оба очень фактурные, не пара, а загляденье! Девочки появились практически сразу, одна за другой. Конечно, было непросто, вовсю шла перестройка. Димка, как мог, зарабатывал деньги, старался очень, но много заработать не мог. Жили со свекровью и свекром. К Наде старики относились хорошо, помогали с девочками, но, безусловно, было тяжело, напряжение росло, и было чем Надежде быть недовольной. Экономить приходилось на всем, работать нужно было много, чтобы просто свести концы с концами.

И тут на фоне этого вечного глухого раздражения появился наш успешный и вальяжный Саша. С ним было легко, весело, беспроблемно, и, главное, где-то далеко забрезжила возможность отъезда. Правда, на пути стояли муж, дети, возможные еврейские свекор со свекровью и их вековые семейные устои, которые Наде давались тяжело.

Надо отдать ей должное – она старалась очень. Сашу называла Шуриком, всю дорогу старалась быть полезной, пыталась со всякими глупостями не вылезать и свою физкультурную серость не демонстрировать.

Но не видела я с ее стороны неземной любви к Сашке, чтобы вот так все бросить и с головой в омут!! Расчета, на мой взгляд, холодного и дальновидного, было значительно больше.

Надя Саше нравилась очень. Ему приятно было ею гордиться в любой компании. Высокая, красивая, на Сашу смотрит, раскрыв рот, предугадывает любые желания, только заикнись, или прямо по глазам догадывается! Ну кому же не понравится? Конечно, Надьки – на недалекость Сашу несколько раздражала. «Надь, ты хоть одну книжку-то прочла за всю жизнь? И как ты только школу закончила? Соседка, возьми ты над ней шефство. Ну пусть хоть основные книги прочитает, а то ведь перед людьми стыдно», – посмеивался он.

Надя напрягалась, становилась вся красная от таких разговоров, но вслух никакого недовольства не высказывала, а заливисто и красиво смеялась, превращая все в шутку. По поводу меня у нее начало копиться глухое раздражение, но вслух – ни-ни. Она понимала, что Саше я нравлюсь, обижать меня нельзя, со мной надо дружить и держать меня на своей стороне, и потом, в ее делах я не конкурентка. Разводиться я не собираюсь, в Америку уезжать любой ценой тоже.

Саша видел все Надеждины недостатки, он вообще всех людей просматривал как рентген, но, тем не менее, держал ее при себе и в Америку собирался ехать именно с ней. И тоже не видела я такой уж безумной любви с его стороны, чтобы разбивать чужую семью, брать на себя ответственность за чужих девочек, которые, кстати сказать, его раздражали достаточно сильно! Я думаю, здесь стоило говорить о еврейской практичности. На Надежду можно было положиться, она всегда была сильная (все-таки Институт физкультуры за спиной) и очень работоспособная. Она и дом обустроит, и нянькой работать на первых порах пойдет, любые тяготы перенесет стойко и основную тяжесть повесит на себя. А девочками своими она Сашу никогда особо не обременяла, отца из него сделать не пыталась.

Ну, а Димка просто устал от того, что денег столько, сколько надо, заработать не умел никогда; общая кухня с родителями, претензии жены, жизнь в одной комнате с двумя практически взрослыми дочерями, – все это его достало. Хотя почему он решил, что в Америке у него будут разные с девочками комнаты, не знаю. По моему мнению, в эту комнату мог еще и Саша добавиться. Но так далеко Димка не загадывал, развод подписал сразу и тем самым благословил собственную жену на отъезд в Америку с чужим мужиком. Сам при этом остался сторожить двух дочек. Все-таки впереди брезжила сказочная Америка, неважно, какой ценой.

Меня вся эта запутанная история просто ужасала, при том, что общаться приходилось со всеми; у каждого была своя правда, и каждый мне жаловался на безвыходность ситуации.

И все-таки Саша уехал. С мамой, папой, собакой Шерри, кошкой Муркой и… многодетной Надей без детей. На проводах я опять не была. Думаю, Саша это сделал специально. Конечно, сомнения в правильности выбора у него были, и мои высказывания, слишком прямолинейные, на эту тему ему хорошего настроения не прибавляли. Да и привязались мы с ним друг к другу, и было уже понятно, что будем скучать, и расставание может быть непростым. Когда встретимся, ведь, непонятно, если встретимся вообще…