Камилла. Жемчужина темного мага (СИ) - Штерн Оливия

«наша — настоящая», — поспешил изъявить свою волю Эдвин. но, конечно же, впечатление от находки оказалось изрядно подпорченным.

он все ждал, когда же дядюшка Камиллы уймется. но, похоже, герцог Велье окончательно решил добиться трона для своего сына, и это грозило перерасти в изрядную проблему и для короля Эдвина, и для самого королевства.

Мартин, явно пользуясь собственным привилегированным положением при его высочестве Эдвине, сидел на подоконнике, одну ногу согнув в колене, а другую свесив, смотрел в окно и грыз большое красное яблоко. Со своего места Эдвин рассеянно наблюдал, как солнце играет в каштановых кудрях Мартина, как будто нарочито взлохмаченных, и поблескивает мелкой россыпью искр на коричневом бархате камзола. Запястья у Мартина были узкие, и пальцы длинные и тонкие. Профиль почти идеальный — прямой нос, в меру высокий лоб, красиво очерченные скулы. Впечатление слегка портил подбородок, который, на взгляд Эдвина, был слишком узким для мужчины.

о Мартине при дворе болтали многое — и то, что он чересчур женственный, и то, что порой ночует в спальне его высочества и вообще непонятно, чем они там занимаются, и то, что графиня ньес родила мальчика, который в годик стал подозрительно похож на Мартина. но никому и в голову не приходило, что в теле этого молодого мужчины — изящного, даже немного женственного, угнездилась тьма, которая, по явному недосмотру Господа нашего, теперь состояла на службе будущего короля.

Мартин сидел на подоконнике, беззаботно болтал ногой, обутой в дорогую кожаную туфлю, смотрел в окно и хрустел яблоком. Эдвин, который до этого разбирал документы, наваленные кучей на столе, некоторое время выжидал, откинувшись на резную спинку стула и рассматривая свою, можно сказать, собственность.

«Если сейчас обернется, то семья Велье окончательно перестанет существовать», — сам не зная почему, загадал Эдвин.

И даже затаил дыхание, ожидая… ну, верги его побери, неужели не чувствует, что на него смотрит без пяти минут король?

— Мартин, — позвал он.

«Сейчас… обернется».

маг не шевельнулся, продолжая смотреть в окно. Солнце искрилось на бархате цвета шоколада и бросало на пол густую тень, тощий, вытянутый силуэт с искаженными пропорциями.

— Да что ты себе позволяешь? — взорвался Эдвин, — какого верга ты там высматриваешь?!

Мартин наконец соизволил повернуться в сторону Эдвина — и тот невольно похолодел, встретив взгляд своего раба. Что-то было неправильное в этом взгляде. так не смотрят на любимого господина. так смотрят на таракана или мухоловку. И не было ни капли покорности в светло-карих глазах, обрамленных пушистыми черными ресницами.

— Я наблюдаю, как сюда идет Светлейший, — невозмутимо сказал Мартин, — полагаю, будет лучше, если я вас покину… на время.

напрочь забыв обо всем, Эдвин вскочил, едва не опрокинул стул и, чувствуя себя неуклюжим слоном в лекарской лавке, выбрался-таки из-за стола, уронил кипу документов, и, ругнувшись, наконец добрался до окна.

— Какого верга ему надо, — процедил сквозь зубы.

отсюда было прекрасно видно, как через небольшую площадь, зажатую меж рядов кипарисов, неторопливо шагает Сам.

— Вероятно, Светлейший задался целью передать вам какую-то новость… лично, — задумчиво проговорил Мартин, — вы не против, если я уйду? мне непросто переносить присутствие этого человека.

— Иди, — Эдвин, не отрываясь следил за тем, как архимаг дошел до ступеней и там на миг остановился, вскинул голову, как будто чувствовал на себе их взгляды.

оба они разом отпрянули от стекла.

— Верги! — вырвалось у Эдвина, — что сидишь? Иди уже. Давай, двигай булками!

И, чтобы усилить эффект от своих слов, отвесил Мартину подзатыльник. тот, не глядя, быстро скользнул вниз с подоконника, торопливо поклонился и исчез за потайной дверцей. Эдвин вздохнул и поспешно занял место за столом.

«мне скучно. Я давно занимаюсь государственными делами, и мне скучно. Вот она, сама суть величия монарха».

Светлейший шел по лестнице раздражающе долго, и Эдвин в самом деле успел поправить белоснежные манжеты, стряхнуть соринку с жилета из гранатового с золотым шитьем бархата и даже зевнуть, прежде чем в дверь деликатно постучали.

— Да-да! — крикнул он, привычно складывая пальцы шалашиком.

Сперва в кабинет заскочил лакей, раскланиваясь, прошептал о том, что, мол, посетитель.

— Зови, — Эдвин невольно замер, когда за согнутой спиной лакея появился силуэт архимага.

— Ваше высочество, — низкий шелестящий голос, — я решил лично навестить вас, ибо новости таковы, что лучше нам переговорить наедине.

Эдвин молча сделал приглашающий жест. Лакей, то бледнея, то краснея, скрылся за дверью — а Светлейший, наоборот, вошел в кабинет и остановился посередине, с интересом осматриваясь.

Эдвин застыл на своем месте, совершенно не понимая, чего ожидать от этого визита.

надо сказать, Архимага, наделенного силой Света, он побаивался всегда. непонятен он был, этот крупный мужик с гривой темных жестких волос, с холеной бородкой клинышком. на вид — любимец женщин. одевается как щеголь, а не как монах. но Эдвин никогда не слышал — и никто не доносил — чтобы хоть одна женщина задержалась в покоях Светлейшего дольше тех минут, что положены для покаяния. С мужчинами, впрочем, было так же. А когда неясны пороки человека, неясны и мотивы, которые движут его поступками, да и сам человек непонятен и опасен.

Эдвин опомнился, через силу улыбнулся Архимагу.

— Рад видеть вас в добром здравии, Светлейший, — заторопился он, — будьте любезны, садитесь. Все кресла в вашем распоряжении.

Архимаг еще раз окинул взглядом кабинет, затем шагнул к ближайшему мягкому креслу и тяжело в него опустился, положив крупные руки на подлокотники. на безымянном пальце звездой сверкнул крупный бриллиант.

— Что привело вас сюда? — спросил Эдвин.

— Дела вашего государства, — Архимаг смотрел тяжело, пристально, и Эдвину снова сделалось не по себе.

он также смотрел, когда умирал отец… тот самый отец, который натравил убийцу на собственного сына.

— так ведь… ничего не угрожает государству, — растерянно промямлил Эдвин и развел руками.

— Из монастыря святейшего Ирекиала пришло сообщение, что герцог Велье собирает войско, чтобы не допустить вашей коронации.

Воцарилось молчание. Архимаг буквально сверлил Эдвина взглядом, а тот, в свою очередь, таращился на Архимага — и единственным результатом этого осмотра стало понимание того, что глаза у Светлейшего вовсе не черные, и не карие — а с болотной прозеленью.

Эдвин передернулся и отвел взгляд.

— ну так… сделайте с ним что-нибудь, Светлейший. Свет всегда на стороне законного короля, так ведь?

— Бесспорно, — на губах Архимага мелькнула улыбка, — но в данном случае я совершенно бессилен. Я не могу убить герцога и не могу его ни к чему принудить. мы на стороне законного короля, ваше высочество, но предпочитаем не вмешиваться.

— так вы готовы не вмешиваться и довести дело до междоусобицы?

— Я уже прилагаю усилия к тому, чтобы этого не случилось, — хмыкнул Архимаг, — я пришел и рассказал вам о планах герцога Велье, который по — прежнему обвиняет вас в убийстве семьи его несчастных родственников. но повлиять на Велье не могу. Это должны сделать вы, ваше высочество.

— Да он сам их убил! — взорвался Эдвин, — это он меня подставил, он. И вам это наверняка известно!

Архимаг невозмутимо пожал широченными плечами.

— Почему вы не хотите мне помочь? — хрипло спросил Эдвин.

Будучи не в силах сидеть, он вскочил и принялся ходить по кабинету. Подошел к окну, выглянул во двор.

«Архимаг просто подозревает тебя».

— мы на стороне законного короля, а вы — ещё не король, — невозмутимо отозвался Архимаг.

— ну так коронуйте меня! Давайте перенесем коронацию. И без того слишком долго ждать!

— Сперва разберитесь с герцогом, — сказал Светлейший, — это в ваших силах. И еще раз повторюсь: наше дело — молиться и совершенствовать нашу силу, чтобы в нужный момент сдержать тьму, сорвавшую оковы. Герцог Велье — это ваше дело, Эдвин. Я все сказал.