Попаданка (не)легкого поведения - Марина Весенняя
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это ненормально. Ладно, рассказывают, что от любимых голову может сносить напрочь. Но я не люблю Энлиля. Или люблю? Он так смотрит, так касается меня!.. А я так реагирую!.. Словно… словно он моя половинка. Словно я влюбилась. Оюшки-божечки! Я не должна потерять такого человека.
– Снежинка… – промурлыкал палач, и, кажется, от этого звука у меня подогнулись коленки.
– Я не отсюда…
Язык отказывался слушаться. Я не говорю, я сопровождаю каждое слово вымученными стонами. Низ живота тянет… Хочется… хочется… Безумия.
– Катя, сосредоточься, – велел Энлиль, усаживая мое непокорное тело на стол. Его сильные руки, обжигающие прикосновения прохладных ладоней к бедрам. Пусть через юбку, но мне этого хватило, чтобы снова застонать.
– Меня затащило в этот мир случайно. Ты когда-нибудь был с иномирянкой?
Хотелось выть от желания. Хотелось, чтобы Энлиль обнял меня, прижал к себе. И целовал.
Но мужчина оставался так далеко…
– И как ты оказалась на отборе? Кто тебе помог?
– Дар! – засмеялась я вновь, вспоминая, как нагло и нежно меня целовал Даррион.
Сердце забилось чаще, хотелось лечь, закрыть глаза и вновь пережить эти ласки.
– Император Даррион? – уточнил Энлиль. Он положил ладонь на вырез моего платья, словно пытался контролировать мое сердце. И ему удавалось. Наверное, он единственный в этом мире, кто не позволял глупому органу выпрыгнуть из груди.
И все-таки я лягу. Так я будто приглашаю Энлиля присоединиться. Черт, я… никогда такой не была.
– Да… – протянула я, жалея, что платье мешает Энлилю дотронуться до более сокровенных участков моего тела. – Пожалуйста, – простонала я беспомощно, стараясь притянуть Энлиля к себе.
Но тщетно. Мужчина напоминал мраморную статую, которую невозможно сдвинуть с места.
– Зачем?
– Я не понимаю, Энлиль… Прошу тебя…
Я попыталась приподняться, но палач не позволил. Почему он так жесток со мной? Зачем все эти дурацкие разговоры?.. Честное слово, это единственный мужчина, который предпочитает трепаться, вместо того, чтобы заняться делом.
– Лежи. Слушай мой голос. Ты сделаешь все, что я тебе скажу?
– Да! – выкрикнула я с готовностью.
– Ты будешь хорошей девочкой?
Палач указательным пальцем очертил на моей коже круг, а меня вновь пронзило нестерпимым томлением.
– Прошу, – уже заскулила, понимая, что и связки, и челюсть сводит от нереализованного желания.
– Еще раз. Отвечай быстро!..
Предупредил Энлиль, его взгляд на секунду стал взволнованным. Но плевать…
Я металась по столу, не в силах сбросить это нечеловеческое наваждение. Кожа горит. Ее хотелось сбросить вместе с платьем и бельем. Как тут жарко!
– Зачем Дарриону приглашать тебя на отбор?
– Он…
– Катя!..
Энлиль убрал от меня руку, и я потянулась за ним. Он только выругался и поднял со стола перчатки.
– Не хочет… свадьбы… обмануть…
Язык заплетался. И было слишком жарко. Я ощущала, как капельки пота стекают по коже. Такое чувство, что я пьяна. Или меня отравили, и все совсем плохо. Но мне почему-то плевать.
– Подставная невеста?
– Да! – захныкала, понимая, что мне нехорошо.
Голова кружится, вся комната плывет перед глазами. Жесткая столешница, на которой я лежу, кажется мягкой периной. Словно я плыву на розовом облаке.
– Ты убила императора?
– Нет, – выдохнула я, с силой зажмуриваясь.
Мне нехорошо. Совсем!.. Нет. Мне плохо! Я свела ноги сильнее, извивалась на столешнице, не в состоянии побороть нестерпимый зуд.
– А кто убил?
«Браил!» – попыталась выкрикнуть я, но горло сковало спазмом.
– Кто убил императора Даллариона?
«Браил!» – вновь попыталась выдавить.
Бесполезно.
– Я не знаю, – простонала, выворачиваясь набок.
Энлиль больше не держал, просто оставался рядом, не давая свалиться на пол.
– Не знаешь. Или не можешь сказать?
Боже, спасибо, что он не дурак!..
– Ска… – на этот раз голос сорвался совершенно не из-за магии зелья.
Тело пронзил сильнейший спазм. Кажется, я перестала чувствовать левую руку. Зато ощущаю боль в сердце.
Возбуждение сменилось животным ужасом.
– Это кто-то из невест?
Я откинулась на спину, стараясь перевести дыхание.
– Катя, это кто-то из невест?
Да не знаю я!.. Хотелось закричать, но сил хватило лишь на то, чтобы заплакать.
Боже, как больно. Все тело покалывает, тяжело дышать.
– Это кто-то из свиты?
«Браил!» – в очередной раз беспомощно разомкнула губы.
Кажется, я сейчас потеряю сознание.
– Тебе дали таинство?
В ответ смогла лишь распахнуть глаза и посмотреть на мужчину, мысленно умоляя, чтобы он все понял.
«Помоги мне…» – чувствуя, что уплываю, подумала я и начала падать.
* * *
– Мою мать! – Энлиль едва успел подхватить девушку, до того как она ударилась о столешницу затылком. – Катя?
Мужчина аккуратно похлопал девушку по щекам, затем немного прибавил силы.
– Снежинка… что же ты такая хрупкая-то?! – ругаясь на самом деле на самого себя, Энлиль приложил одну ладонь ко лбу девушки, вторую – к ее груди. Сердцебиение Кати оказалось очень слабым, едва ощутимым.
«Стареешь…»
Энлиль сосредоточился, снимая с леди Снежинки свое воздействие и не понимая, как не почувствовал подвох сразу? Катя с самого начала реагировала на воздействие инкуба слишком сильно, слишком ярко. Энлиль давно не тренировался со своими способностями, но четко знал, что и трети положенного вливания не произвел.
Схема допроса всегда оставалась неизменной. Мрачная обстановка, чтобы пробить первый моральный щит, заставить подозреваемого занервничать. Запах гниющей плоти, свиная кровь, зловещий антураж. С девушками особенно действенно. Вторая атака – прикосновение. Слабое воздействие на эмоции, чтобы проверить, насколько податлив испытуемый. Совсем немного энергии хаоса, лишь бы сильнее раскачать собеседника.
Третий этап – допрос, с поддержкой контакта. Инкуб питался эмоциями, вбирал в себя все, что отдавал человек на допросе, – возбуждение, страх, вину, даже ложь. Пускай остальные в замке думают, что он с любовью и особым пристрастием истязает своих жертв, но Энлиль всегда действовал тоньше.
Вкусное лакомство и выполненные обязанности? Идеальное сочетание.
Но со Снежинкой он каким-то образом умудрился перегнуть палку.
– Давай, девочка, – убирая лишнее возбуждение и окутывая девушку коконом спокойствия, Энлиль говорил с Катей, чтобы она не уходила в беспамятство.
Давно, совсем давно, он слышал, что инкубы способны насылать истинное безумие, но сам Энлиль ни разу ни с кем не переходил эту черту. И не горел желанием это сделать сейчас. Особенно с невиновной.
В том, что Снежинка может быть убийцей, Энлиль не верил. Конечно, притворяться всякий умеет, но инкуб отчетливо улавливал вкус эмоций девушки. Она не убийца.
Она настолько открыта и несдержанна в своих чувствах, которые окружали ее плотным и вкусным туманом, что не смогла бы что-то утаить.
И Энлиль совершенно не собирался причинить ей вреда. Просто…
«Перестарался?»
Он
