Счастье потерянной жизни т. 2 - Николай Храпов

Когда первые лучи восходящего солнца оповестили о начале нового дня, Гавриил Федорович был далеко за пределами своего края, уезжая в поезде на восток, ища убежища.

Екатерина Тимофеевна с самыми малыми осталась в городе, старшие сыновья ликвидировали хозяйство в деревне. Так семья Кабаевых разбрелась по разным городам и поселкам страны и долго после того не могла собраться вместе.

Начались тягостные скитания: то на Урал, то на Дальний Восток, а после перебрались на юг Азии, и там остались на долгие годы.

С ними вместе скиталась и Наташа. В скитаниях приходилось ей собирать знания: 1–2 класс начала на родине, третий — на Дальнем Востоке, на Сучане, четвертый — под Ташкентом, и только в 1935 году Кабаевы переехали и обосновались в самом Ташкенте.

* * *

Ташкент в то время был для многих беженцев городом убежища: обилие фруктов и овощей, теплый климат, доступность жилья и работы — все это представляло приют для самых обездоленных. Поэтому к 1935 году сюда стекся со всех концов страны самый разнообразный люд: русские, украинцы, евреи, белорусы, немцы, жители Сибири, Урала, Поволжья, Центральной России и Оренбургских степей и т. д., и основывались не только семьями, но и целыми городами.

Здесь находило себе приют и христианство в период страшных гонений, начиная с 1929 по 1933-34 годы. Поместная община в те времена была распущена, и верующие были рассеяны по многолюдному Ташкенту и имели общение узкими семейными кружками. Служители и проповедники, будучи потрясены волной гонений, робко вглядывались в неизвестную для них обстановку, были погружены в заботы о семьях и материальные устройства. Духовно жили только воспоминаниями о героях веры, отдавших жизнь свою за дело Евангелия в прошлом десятилетии, и считали себя счастливыми, что остались целы сами, с одной стороны, с другой — тем, что были в какой-то близости с этими мужами и пользовались некоторым служением от них.

Но время шло, и молодое поколение детей верующих подрастало, мужало, зрело и искало выхода на духовные просторы.

Наташе исполнилось уже 14 лет, старшей сестре ее Любе 21 год. Она пытливо заглядывала в свое будущее, все чаще оставалась со своими мыслями, любила читать Тургенева, подражая его героиням.

Однажды Люба пришла домой с подкрашенными губами и бровями, что произвело большую тревогу в богобоязненной семье Кабаевых, но сказать об этом ей не решались. Когда же вечером пришел с работы отец, то позвал ее к себе. На столе перед ним стояла дубовая шкатулка, в ней лежали золотые часы и ложка с вытирающейся позолотой.

— Люба! — со свойственной ему мягкостью, начал он, — как ты думаешь, почему эту шкатулку не покрасили, а наоборот, закрепили ее натуральный вид?

— Так папа, зачем же ее красить, когда сам дуб так приятен, да и прочный, — ответила она.

— Правильно ты сказала, — подтвердил Гавриил Федорович, — а почему вот эту ложку, когда-то покрыли позолотой, а часы не покрыли?

Дочь подумала, лицо залилось краской от стыда и, не глядя отцу в глаза, еле слышно проговорила:

— Ложка же медная, так чтобы придать ей вид и цену — ее позолотили. А часы чем покрывать? Ведь дороже золота нет ничего. Отец, ласково положив руку на голову дочери, сказал:

— Так какими красками можно подкрасить твою девичью свежесть, которой наделил тебя Господь?

Тут же, со слезами раскаяния, она вместе с Гавриилом Федоровичем опустилась на колени, и оба усердно молились, этим и положили конец гримировке. Однако, молодость берет свое, и вскоре стало известно, что дочь полюбила юношу Андрюшу. В семье это одобрили. Юноша был сыном верующих родителей, из такой же семьи беженцев, как и Кабаевы, и даже земляк. Дружба их крепла на глазах и достигла того, что началось уже приготовление к браку. Это не скрывалось в близких кругах, все считали их счастливыми и достойными друг друга. Наташа наблюдала за ними и была рада за свою сестру, родители взаимно уважали друг друга и были довольны.

Но состояться их счастью, видно, не было суждено.

Родители жениха решили, что их сын, прежде поступит в институт, и женится только уже после окончания его. Мать жениха, даже с некоторым надмением выразилась:

— По окончании, он сорвет себе любое яблочко, а невеста уже состарится.

Такой поступок был очень оскорбительным для Любы и принес большую обиду семье Кабаевых. Но как видно, у Бога для нее были другие планы.

Люба глубоко страдала и долго, мучительно переживала эту измену, пока ее не познакомили именно с таким братом, с которым она вскоре соединила свою жизнь. Юноша, по имени Федор, был членом Ташкентской общины, полюбил ее, и после брака они зажили счастливо.

Судьба Андрея сложилась иначе. После окончания института он поехал в Подмосковье и привез себе оттуда жену Шуру: миловидную, кроткую девушку, получившую высшее образование. По приезде в Ташкент она вскоре приняла крещение. В совместной жизни родила мужу трех сыновей; но впереди ее ожидали огненные испытания.

Брак Любы, для всей семьи Кабаевых, послужил добрым предлогом к переезду из провинции в город Ташкент, сердце же Наташи уже давно переселилось туда.

В ноябрьские дни 1935 года, находясь в гостях у сестры, Наташа узнала, что в их квартире собирается на вечер христианская молодежь. С большим нетерпением она ждала желанного часа.

Вскоре комната заполнилась юношами и девушками, но когда вошла сюда Наташа, то ей показалось, что все почему-то обратили на нее внимание. Растерянно, она села на одно из многих предложенных мест, но чувство неловкости мешало ей поднять голову. Через 3–5 минут она осмелела и, избегая встречных взглядов, стала осматривать присутствующих.

По рядам еле уловимым шепотом пронеслось:

— Новенькая, из Кабаевых, сестра Любы.

Осматривая молодежь, Наташа заметила в них скромность одежды, поведения. Среди юношей она увидела интеллигентных молодых людей; оглядев их, подумала: в чем же состоит их общение, не в перешептывании же между собою? Она впервые увидела собрание из одной молодежи, для нее — это было необычным.

Юноша, которого звали Мишей Тихим (как она впоследствии узнала), обратился ко всем:

— Друзья, прежде чем прославить нам Господа на этом месте, мы в молитве, вставши, попросим благословение у Него, а после молитвы нам скажет слово Женя Комаров.

Все поднялись, и Наташа, к своему изумлению, услышала, как девушки одна за другой молились вслух Господу. Затем, после Мишиной молитвы все сели на свои места, и воцарилась тишина, во время которой она, нагнувшись, поддалась впечатлению от молитвы: "Как они молятся!"