Врачи из ада. Ужасающий рассказ об экспериментах нацистских врачей над людьми - Вивьен Шпиц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На третий день меня погрузили на каталку и отвезли в перевязочную. Там я снова увидела доктора Фишера. На нем был хирургический халат, а руки обтягивали резиновые перчатки. На голову мне набросили покрывало, и я не знала, что он делал с моей ногой, но я чувствовала ужасную боль, и у меня сложилось впечатление, что из ноги вырезали какую-то часть… Через две недели всех нас снова отвезли в операционную и положили на операционные столы. Бинты сняли, и тогда я впервые увидела свою ногу. Разрез был настолько глубоким, что была видна кость…
8 сентября меня отправили обратно в мой блок. Я не могла ходить. Из ноги сочился гной, она распухла, и передвигаться было невозможно. Неделю я была прикована к постели, после чего меня снова вызвали в госпиталь. Поскольку ходить я не могла, туда меня отнесли приятельницы.
В госпитале я встретила некоторых знакомых, которые на тот момент отходили от операций. В этот раз я была совершенно уверена, что меня ждет казнь, поскольку увидела у здания санитарный автомобиль, который немцы использовали для перевозки людей, приговоренных к казни. Нас всех отвели в перевязочную, где доктор Оберхойзер и доктор Шидлауски осмотрели наши ноги. Нас снова отправили в койки, и в тот же день меня отвезли в операционную, где провели вторую операцию. Меня усыпили точно таким же образом, как и в первый раз, – сделав какой-то укол. В этот раз я тоже видела доктора Фишера. Проснувшись все в той же палате, я почувствовала еще более нестерпимую боль, у меня была высокая температура. Симптомы были все те же. Нога была распухшей, и из нее вытекал гной… После этой операции я чувствовала себя еще хуже и не могла даже пошевелиться.
Во время моего пребывания в госпитале доктор Оберхойзер обращалась со мной очень жестоко.
Обвинитель:
– Свидетель, вы сообщили трибуналу, что второй раз вас прооперировали 16 сентября 1942 года. Это верно?
Свидетель:
– Да.
Обвинитель:
– Когда вы покинули госпиталь после этой второй операции?
Свидетель:
– После второй операции я покинула госпиталь 6 октября.
Обвинитель:
– Ваша нога к этому времени зажила?
Свидетель:
– Нога была распухшей и причиняла мне ужасную боль, из раны по-прежнему сочился гной.
Обвинитель:
– Вы были в состоянии работать?
Свидетель:
– Я была не в состоянии работать и мне приходилось оставаться в постели, потому что я не могла ходить.
Обвинитель:
– Вы можете вспомнить, когда вы встали с постели и смогли ходить?
Свидетель:
– Я оставалась прикованной к постели в течение нескольких недель, и только потом я наконец смогла встать и попыталась ходить.
Обвинитель:
– Сколько прошло времени, прежде чем ваша нога зажила?
Свидетель:
– Гной из ноги сочился до июня 1943 года; вот к тому времени рана и зажила.
Обвинитель:
– Вас снова прооперировали?
Свидетель:
– Да, меня снова прооперировали, в бункере.
Обвинитель:
– В бункере? То есть не в госпитале?
Свидетель:
– Да, не в госпитале, а в бункере…
В конце февраля 1943 года нас вызвала доктор Оберхойзер и заявила: «Эти девушки будут новыми подопытными кроликами».
Это прозвище закрепилось в лагере. Тогда мы поняли, что были нужны им для экспериментов, и решили выступить против совершения подобных операций на здоровых людях.
Мы составили возражение в письменной форме и отправились к коменданту лагеря. К нему пришли не только те девушки, которые уже подверглись операциям, но и те, кого только сейчас вызвали в госпиталь. Девушки, которые перенесли операции, воспользовались костылями и пришли туда самостоятельно. Но мы не получили никакого ответа, и нам даже не разрешили поговорить с комендантом.
15 августа 1943 года пришла сотрудница полиции и зачитала очередной список с именами десяти заключенных. Она приказала нам следовать за ней в госпиталь. Мы отказались туда идти, поскольку думали, что на нас планируют проводить очередные операции… Всем заключенным лагеря было велено оставаться в своих блоках. Все женщины, которые жили в одном блоке со мной, должны были покинуть блок и в определенный момент выстроиться в ряд перед блоком № 10. Затем появилась надзирательница Бинц и назвала десять имен. Среди них оказалось и мое.
Мы вышли из строя и выстроились в ряд перед блоком № 9. Тогда Бинц сказала: «Вы чего выстроились, как будто вас собираются казнить?» Мы сообщили ей, что операции для нас хуже казни и что мы бы предпочли, чтобы нас казнили вместо того, чтобы снова переживать этот ужас… Тем временем мимо нас прошла наша товарка по заключению, которая работала в столовой, сказавшая что Бинц попросила помощи у эсэсовцев, чтобы силой доставить нас в госпиталь… Потом появилась и сама Бинц в сопровождении лагерной полиции.
Они силой выдернули нас из рядов других женщин. Бинц сказала, что в качестве наказания за непослушание нас посадят в бункер.
В бункере нас поместили в камеры-одиночки, посадив в каждую по пять человек. Было довольно темно, поскольку там не было освещения. Мы оставались в бункере всю ночь и весь следующий день… Потом охранница отперла нашу камеру и выдернула меня оттуда. Я подумала, что меня будут допрашивать или избивать. Охранница повела меня по коридору и распахнула одну из дверей. За ней стоял врач СС доктор Троммель[58]. Троммель сказал следовать за ним вверх по лестнице. Ступая за ним, я обратила внимание, что в бункере находились и другие камеры, с койками и даже матрасами. Он поместил меня в одну из камер, после чего спросил, не соглашусь ли я на проведение одной маленькой операции. Я сказала, что не согласна, потому что и так перенесла две операции. Он сообщил, что на этот раз процедура будет совсем незначительной и не причинит мне никакого вреда. В ответ я сообщила, что являюсь политической заключенной и что они не имеют права проводить операции на политических заключенных без их согласия.
Он велел мне лечь на койку; я отказалась. Он дважды повторил свой приказ, после чего вышел из камеры, а я последовала за ним. Он быстро спустился вниз по лестнице и запер дверь. Стоя перед камерой, я увидела камеру на противоположной стороне лестницы, а также мужчин в хирургических халатах. Там же стояла и медсестра со шприцом наготове. У лестницы стояли носилки. Так я поняла, что меня снова собираются прооперировать, на этот раз в бункере.
Я решила защищаться до последнего. Уже через мгновение Троммель вернулся с двумя эсэсовцами. Один из них приказал
