Сила Солнца: Фантастическая повесть для молодежи из времен недалекого будущего - Николай Андреевич Чайковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он выпрямился и спрятал записную книжку в сумку. Юра был поражен маленьким ростом незнакомца. А тот подал Оксане какую-то бумагу и начал прощаться.
— Дело сделано. Искренне благодарен за то, что не заставили меня ждать. Ваша тайна у меня, моя у вас — мы в расчете. Не пожалеете. Прощайте!
Хотел пожать Оксане руку, но она спрятала свою руку за спиной. Маленький человечек, немного обидевшись, направился к выходу. Юра спрятался за дверную створку и пропустил незнакомца вперед, а сам стал осторожно красться за ним.
Он быстро понял, в чем дело. Косоглазый гость был, несомненно, японцем. Юра хорошо помнил, как досаждали им японцы на хуторе прошлым летом и теперь без труда догадался, что этот поганец выкрал папины бумаги. Вот почему мама так горько плачет, а тетя стоит как неживая.
— Нет, не дождешься, чертяка желтый, рано обрадовался! — пробормотал Юра, сжимая кулаки.
Вернулся в мастерскую и шепнул Оксане на ухо:
— Тетя, не волнуйся, все будет хорошо. Скажи мамочке, что я отберу у него все украденное.
Потом побежал за японцем; мягкий ковер приглушал его шаги.
***
Японец вышел на улицу с чрезвычайно довольным видом. Он даже не надеялся, что все пройдет так гладко. Да, он придумал хитрый способ! Только так и не иначе нужно поступать с глупыми белыми женщинами!
На улице его ждал его второй японец. Оба направились в ближайший сквер и сели на скамейку в укромном уголке, весело обмениваясь впечатлениями. Первый японец достал из кармана бутылочку и стал разглядывать ее на свет, любуясь содержимым, как пьяница водкой. Но в этот миг что-то ударило по бутылочке и жгучая жидкость потекла из нее на одежду и руки японцев. Оба вскрикнули и замахали руками. Вещество разъедало одежду, она дымилась, руки страшно жгло. Японцы бросились искать воду. У ближайшей колонки с питьевой водой долго мыли руки, пронзительно вопя. Кругом собрались люди, но никак не могли выяснить, что случилось: от боли японцы забыли, где находятся, и только лопотали на своем языке.
Прополоскав обожженные руки, японцы вернулись к скамейке — там они впопыхах оставили сумку. Однако сумка бесследно исчезла.
А тем временем в комнату, где рыдали Галина и Оксана, вбежал обрадованный Юра, бросил на стол маленькую сумку и воскликнул:
— Мамочка, тетя, не плачьте! Бутылочку я разбил камнем из рогатки, а Тараска (это был его друг) украл сумку с бумагами!
И в самом деле, в сумке нашлась записная книжка Роздвянского. Женщины немного успокоились и начали читать жуткий документ, который передал Оксане японец. В бумаге значилось:
«Я, Фердинанд Рукавичка, повар самолета “Украинский орел”, сим заверяю, что профессор Михаил Роздвянский испытывал давнюю неприязнь к профессору Василенко, узнавшему тайну изготовления черного стекла, и мечтал от него избавиться. Эта возможность представилась во время битвы жителей оазиса Адур с дикарями, которые явились из пустыни и также напали на наш аэроплан; тем самым профессора Василенко можно было выдать за жертву разбойников. Я сам слышал, как несчастный профессор Василенко со слезами на глазах молил врага сжалиться над ним, но профессор Роздвянский бессердечно застрелил его и спокойно спустился с террасы аэроплана.
Я все это видел и однажды сказал профессору, что знаю о его преступлении. Он хотел подкупить меня деньгами и просил молчать, но я отказался взять у него деньги. Тогда профессор Роздвянский бросился на меня, и я еле сумел вырваться. Я боялся оставаться с ним и при первой возможности спасся бегством.
Свидетельствую и могу присягнуть, что все рассказанное правдиво.
Подписал собственноручно
Фердинанд Рукавичка.
В Киеве, 1 июня *** г.
Написано и подписано в моем присутствии Захар Стопченко, директор авиационного завода».
Обе женщины весело рассмеялись: из разговоров с Роздвянским они знали, что Василенко выжил. Но они тотчас посерьезнели, сообразив, что все враги Роздвянского объединились с целью похитить его тайну. Судя по последнему случаю, Хрущенко, Стопескул и желтый брат действовали сообща. Нужно было обезопасить себя от нового вторжения, ибо и последний случай мог закончиться намного печальнее.
Для начала Галина навела в мастерской порядок: уничтожила запасы таинственного вещества, прекратила все работы, а рукопись Роздвянского запечатала в конверт и передала на хранение в архив «Одесского научного общества», предупредив, что забрать документ может только она или профессор.
Дома расспросила, как могло случиться, что японец знал все входы и выходы в квартире Роздвянских. Вскоре узнала, что однажды, когда ее не было дома, к ним заглянул Рукавичка, работавший в свое время служителем в мастерской, и вместе с другим служителем показал мастерскую какому-то малорослому господину. Горничная Галины, невеста служителя, рассказала им, где Галина держит ключи. Галина немедленно рассчитала горничную и позаботилась о том, чтобы профессор, замещавший в отсутствие Роздвянского директора института, уволил предавшего их служителя.
***
Галина догадывалась, что враги ничуть не успокоились, а только начали борьбу, и была готова ко всему.
Новая беда не заставила себя ждать. Галина узнала по телефону о смерти молодого ботаника Ткаченко, и на нее легла тяжелая обязанность сообщить о трагедии его несчастной матери. Не откладывая, она отправилась в маленький городок, где жила мать Ткаченко. Там пришлось задержаться на два дня — она не могла оставить убитую горем, беспомощную женщину, впавшую в безграничное отчаяние.
На третий день, под вечер, подавленная и разбитая Галина возвратилась в Одессу — и сейчас же явился гость, какой-то незнакомый господин, представившийся инженером (фамилию Галина не расслышала). Он сказал, что является сотрудником одной крупной киевской издательской фирмы, которая выпускает серию жизнеописаний знаменитых людей; ему же, в частности, поручено составить жизнеописание профессора Роздвянского. В отсутствие профессора он решил обратиться к его жене с просьбой рассказать некоторые подробности биографии Роздвянского.
Этот тип с первого взгляда очень не понравился Галине: он разговаривал с ней самоуверенно, почти нагло, а глаза выдавали затаенную хитрость.
Галина пригласила гостя садиться и, стараясь побыстрее закончить беседу, коротко изложила важнейшие факты биографии мужа. Но гостя это не удовлетворило.
— Все это, многоуважаемая госпожа, вещи общеизвестные, тем более что я хорошо знаю вашего мужа. Много лет назад я служил учителем в ***ской гимназии, где обучался ваш муж, и был его наставником. Он был хорошим учеником, много-уважаемая госпожа, а теперь достиг такой славы! Мы теперь
