Морта - Влад Борисов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вторая сборная появилась в обновленном составе. Впереди по-прежнему вышагивал “хитрейшина” Меб, за ним кучкой двигалась небольшая группа фурри, судя по изящным формам, относившаяся к женской части населения. Замыкала шествие мужская группа, выполнявшая роль заградотряда, не давая повернуть вспять нерешительным дамам. Шествие напоминало колонну военнопленных, сопровождаемых на исправительные работы.
Процессия остановилась, не доходя до меня шагов десять, и из её середины пара дам вытащила третью. Сделав несколько шагов, они толкнули её мне навстречу так сильно, что бедняжка не удержалась и полетела на все четыре лапы на землю.
Из горбика на её спине, который оказался то ли рюкзачком, то ли торбочкой, вылетел пушистый комочек, и покатился прямо мне под ноги. Еще ничего не понимая, я подхватил его на руки, за что тут же поплатился: комочек развернулся, превратившись в пушистенького малыша, фыркнул и ухватил меня зубами за палец. Я осторожно прижал его к груди той рукой, палец которой он цепко держал зубами, а второй стал почесывать его за ушками и поглаживать по взъерошенной шерстке. Малыш вскоре заурчал от удовольствия, оставив в покое мою руку и перевернулся на спину, потянувшись лапками и подставляя животик под гладящую руку.
Только тут я обратил внимание на онемевших в ужасе фурри, застывших подобно каменным изваяниям и даже прекратившим дышать. Мать малыша тоже замерла, прижавшись к земле. В её глазах отражались всполохи океана эмоций, над которым бушевала буря материнских чувств. Она больше напоминала сжатую пружину, готовую моментально распрямиться, как только предоставится такая возможность.
Я поставил малыша на землю и подтолкнул его к фурри. Пушистик не понял, почему его лишили удовольствия, тявкнул и, развернувшись, стал карабкаться по моим штанам на пригретое им место.
– Нет, нет, дружок, так не пойдёт, тебя уже заждались, – с этими словами я попытался отцепить зверька, но безуспешно – маленькие коготки как будто специально были предназначены для того, чтобы не выпускать то, что попало в объятия маленьких лапок.
На негнущихся ногах, подтаскивая одну из них, за которую был пойман пушистиком, я двинулся навстречу фурри, ужас которых сменился на удивление и умиление. Стали раздаваться веселые подтявкивания. Множество лап протянулось, пытаясь оттащить малыша, но он капризничал и цепко держался всеми четырмя лапками. Помогла хитрость – я стал снова почесывать его за ушками и как только он разомлел от удовольствия, совместными усилиями мы смогли осторожно его отцепить.
– Ну и зачем этот цирк? – раздраженно бросил я Мебу.
– Это Хика, это она подстрекала женскую половину против тебя. Вот, она готова понести наказание, – Меб протянул спрятанную за спиной палку.
– Да ты в своем ли уме!? – я оторопел от неожиданности, а потом выхватил её у него из рук и забросил так далеко, как только смог.
– Дать бы тебе этой дубиной промеж ушей, чтобы глупые мысли туда даже заглядывать боялись, да обидно за твою седую шкурку.
Между тем среди фурри постепенно наступало оживление, слышались тихие голоса, кто-то даже успел поругаться. Заградотряд придвинулся поближе, перемешавшись с женской частью и интересовался причинами смены настроения.
– Значит вы готовы обсудить детали мирного договора? – Нисколько не смущаясь, продолжал Меб.
Этот дипломат, по своему практицизму и цинизму превосходил всех моих немногочисленных знакомых, но, может таким и надо быть, когда за тобой благополучие своего, пусть и немногочисленного, народца. Фурри снова замерли, повернув ушки-локаторы в нашу сторону. Позади слышались шиканья и очень быстро на меня в полном безмолвии смотрела вся делегация, навострив ушки.
– Мне не интересна бюрократия. Живите, как жили, вмешиваться в ваши отношения с Данди и, тем более, в вашу жизнь, я не намерен. У меня только одна просьба – не надо каждый раз, при моём появлении, наваливаться на меня гурьбой и кидаться камнями. Если вы на это согласны – значит действительно, мир, – я говорил нарочито громко, обращаясь не только к Мебу, надеясь, что слышно было всем, кто его окружал.
Фурри начали шептаться, через мгновенье загудели, как улей, а потом взорвались радостными возгласами.
– Ну, сами все видите, – кивнул на соплеменников Меб. – Если бы мы знали, что вы с драком… хм… родственники?
– С крокодилом? Нет, просто хорошие знакомые.
– Кокодрил? – Переврал Меб его название. – У нас на родине таких животных нет. А тут он для нас просто как божество…
– Божество?
– Да, он – спаситель… – на этих словах Меб налетел на любопытного фурри, зазевавшегося у него под ногами.
Час от часу не легче! Чего угодно ожидал услышать, но только не это!
– Спаситель нации. От голода, конечно, – меж тем закончил фразу, ничего не подозревающий Меб. – Так что, вы тоже для нас не чужой, получается. Как говорится, друг нашего божества для нас полубог.
– Меб, ты старый хитрый прохвост. Если ты не прекратишь говорить глупости, я не поленюсь сходить за той, выкинутой палкой и сделаю твою шкурку менее пыльной! Договорились?
– По рукам! И генератор в придачу…
Интересно, в Израиле песцы водятся?
В никуда
Лабораторный корпус станции карантинного отдела Грани чужеродно выделялся на зелёном фоне лесных массивов, раскинувшихся в разные стороны от этого островка цивилизации. При взгляде сверху казалось, что в бушующем океане зелени плавает белая пробка, на которой кучковались оторванные от большой земли микроскопические создания.
Заповедник, в котором работали обитатели станции, был частью большой экологической системы, созданной по крупицам и бережно поддерживаемой на планетах, не затронутой колоссальной войной, начавшейся между двумя агрессивными нациями и втянувшей в себя подавляющее большинство галактик и рас, ранее не к ней не причастных. Проиграли в ней тоже все, кроме торговцев, которые прикрываясь нейтралитетом, наживались на продаже оружия воюющим сторонам. Но когда, казалось бы, настало время, когда можно было откупорить золотую кубышку и скупить за бесценок всё, что осталось от процветающих рас, неизвестно откуда появились какие-то космические проходимцы и, мимоходом, на примитивном уровне очень быстро объяснили дельцам, что надо делиться и что богатство – это вообще зло, особенно, если оно сосредоточено так кучно и в одних руках.
Тея никогда не интересовалась досконально историей, ей была неинтересна точность тех исторически событий, потому как всегда хватало текущих дел, занимавших куда в большей степени её свободное и уже тем более рабочее время. Правда, назвать работой то, что она делала, можно было достаточно условно, поскольку
