«Бархатное подполье». Декаденты современной России - Елена Куличкова

Но тот факт, что мне пишут люди из разных стран, признаваясь, что давно искали современных выразителей декаданса и эстетизма; те факты, что сегодня сюда приехали люди из разных городов России; что, наконец-то, за семилетнюю историю на «Бархатном подполье» выступил целый ряд замечательных музыкантов, поэтов, танцоров, артистов оригинального жанра – все это говорит о том, что созданное мною движение – не бред одиночки.

В «Бархатном подполье» люди, которым близки принципы эстетизма, декаданса, где они обнаруживают свой, глубоко личный мир и имеют возможность здесь творчески реализоваться. А это очень важно для человека, это и есть его настоящая свобода.

Говоря о различных субкультурах, мы всегда понимаем, что они соотносятся с некоторыми прошедшими временами: расцвет движения «Хиппи» – это 60-е, Панки» – это 70-е, «Готы» – это 80-е. Вам повезло, дорогие друзья, потому что вы застаете живое явление. «Бархатное» движение» происходит здесь и сейчас, это не стилизация, мы не слепо реконструируем какую-то определенную эпоху. Хотя, конечно же, мы опираемся на великие традиции культуры прошлого, на те, или иные элементы в одежде, в манерах, которые для нас являются «бархатными». К таковым мы относим и традиции Французского символизма, и русского Серебряного века, и традиции советских «Стиляг», и английских «Модов» и «Тедди-бойз».

Андрей Добрынин, поэт, один из основателей «Ордена куртуазных маньеристов»:

Эстет – это человек, который видит прекрасное во всем окружающем. Причем, ключевые слова здесь «во всем». И я согласен с Владимиром Преображенским, что то, что здесь делается – это не стилизация, это живой художественный отклик на происходящее вокруг. Ведь эстетизм – это не какое-то постоянное наслаждение, постоянная погоня за какими-то удовольствиями, это не смакование прекрасного и изящного. Далеко не так.

Я вполне пойму эстета, который воспевает: какие-нибудь заброшенные заводы, или возрождение их, может быть и в другом качестве. А это уже и есть самый настоящий декаданс. Понимание декаданса как «упадка» – это чистая условность. Это развитие. Но развитие, которое может отталкиваться от явлений упадка, развитие, которое может начинаться на грани пропасти, в провале человеческой души, на гребне каких-то социальных катастроф.

Конечно, «Бархатное подполье», современный декаданс – это способ ухода, эскапизм, в то же время это способ держаться с миром действительно на одной волне, по-настоящему глубоко его понимать и, если хотите, поддерживать! Не отделываться только какой-то благостной риторикой; не бояться погружаться в темные стороны человеческой души, ее противоречивые переживания, художественно переосмысляя все витки круговорота нашей жизни.

В том, что у движения «Бархатное подполье» большие перспективы, я не сомневаюсь нисколько. Ведь прекрасное – это то, что объединяет людей какой-то сильной эмоцией. Эстетизм – это такая «житейская повседневная йога», которая практикуется вроде бы незаметно. Если вы едите в метро, не зацикливайтесь на своих проблемах и заботах – посмотрите внимательнее на тех, кто вас окружает. На их лица, выражение глаз. Вы увидите, что поездка в метро может быть не таким уж и будничным «предприятием», как кажется. Возможно, у вас родится стих!

Лиана Воздвиженская, посетительница «Бархатного подполья»:

На сцене правит бал группа «Бостонское чаепитие»! Чарующий бархатный тенор ласкает слух: «Последнее танго в Париже, последнее танго в Париже… мы становимся ближе…» «Последний отзвук тепла, мы танцуем на льдине…» «Кто в этом городе жив, кроме нас?» Слова витают над публикой, как экзотические теплые бабочки, сотканные из завитков дыма и тонкой поэзии, проникая в сознание вместе с животворящими каплями вина и абсента… На смену плавным, вальяжным, чувственным мелодиям приходят зажигательные ритмы, сквозь которые проникает жаркий огонь. Публика заведена, на танцполе появляются пары: столичные франты в цилиндрах и дамы в шляпках, щедро украшенных перьями. Не упускают шанса потанцевать и артисты, не занятые на данный момент в номерах. Они смешиваются с гостями и порхают среди них, как пестрые махаоны в кружевах не менее яркой тропической листвы. Все искрится, пылает и чарует необычайно!..

Владимир Преображенский,

автор и продюсер фестиваля «Бархатное подполье»:

Без досадных нюансов, увы, не обошлось и на этот раз. Прямо во время фестиваля, хотя, казалось, обо всем договорились, так сказать, на берегу, у нас происходит конфликт с владельцами ресторана. Те, будучи людьми восточными, смекнули и увидели, что все, конечно, красиво, но где доход? В баре мало кто что покупает, люди веселятся, общаются… А у владельцев вечер пропадает! И в какой-то момент начались очень странные финансовые претензии. Налицо конфликт интересов, который я собирался по мере сил разрешать, но в какой-то момент они вообще закрыли дверь и сказали: «Никого отсюда не выпустим». Это был поистине кошмар… У нас приглашенные гости, не последние в мире московского бомонда, актеры, музыканты с инструментами и прочим реквизитом.

Я даже не сразу понял, какая ситуация сложилась. На передовой оказалась блистательная Мария Рунова, наша боевая подруга, один из авторов этой книги, журналистка, фотограф, модель и светская авантюристка. Как она мне впоследствии рассказывала, как раз при ней неожиданно и закрыли эту злосчастную дверь. Это была их серьезная ошибка. Нельзя закрывать дверь перед Марией Руновой! Все были в шоке, поначалу как-то оторопели… Единственным человеком, кто не растерялся в образовавшейся суматохе, была Маша. Нисколько не смущаясь, как Зевс-громовержец метая молнии из своих прекрасных глаз, она назвала вещи своими именами: «Ребята, вы что, о…, что ли? Я сейчас сделаю звонок, вам устроят такие маски-шоу! Приедет ОМОН, я скажу, что меня взяли в заложники и еще десятка два людей со всеми отягчающими». В общем, наехала она на них очень жестко, по-мужски. Услышав, какие высокохудожественные пассажи могут слетать из уст выпускницы журфака, двухметровые охранники впали в состояние грогги. Брутальные привратники, никак не ожидавшие от хрупкой модели Penthouse такого стремительного напора, дверь ей все-таки открыли. Вместе с Машей выпустили человек десять. Но потом опять закрыли. Начались крики, всяческие безобразия, о которых кому-то, может быть, довольно забавно вспоминать, но мне, как организатору, было не до смеха… Вот такой он, декаданс по-русски! Не только шляпки, фраки да беседы о высоком.

Меж тем в разгар конфликта за стеной на сцене выступала Ляля Бежецкая. И вдруг на этой негативной волне противостояния ей выключают музыку. Да, дорогие мои, это Рим во время нашествия варваров! Но вы упустили из виду одну маленькую деталь: на сцене – Ляля Бежецкая. Как великая Айседора Дункан, как, не побоюсь, Рудольф Нуриев, она была способна приковать внимание публики своим танцем и в полной тишине! И сама тишина аккомпанировала ей. Был только шорох ее восхитительного наряда и легкий перестук каблучков, которые сами собой отбивали ритм ошеломительного, возбуждающего танца, лишь усиливая наслаждение от блистательного выступления. Не удивительно, что танец завершился овациями!

Впрочем, как оказалось, я застал лишь часть этой истории, и многие подробности всплывают только сейчас. Послушаем трогательный рассказ российской королевы бурлеска…

Ляля Бежецкая,

российская королева бурлеска, руководитель кабаре «Шкатулка»:

На мой взгляд, самым блистательным с точки зрения декадентских опусов и сюрреалистичных казусов было «Бархатное подполье» 2011 года. Я годами лелею воспоминания о нем в своем сердце, и лишь фестиваль Dark Cabaret 2015 года сумел немного затмить его в моих глазах.

Мероприятие проходило в субботу, 29 ноября, в заведении неподалеку от Останкинской башни. Заведение отличалось театральностью: темно-алые и коричневые цвета в интерьере, необычные картины на стенах, какие-то куклы и гранаты из папье-маше, разложенные в освещенных стенных нишах. Мне припоминаются даже скрипящие подмостки. Но, возможно, это была просто лестница, ведущая с улицы вниз, в заведение. В этом смысле слова мы все в тот день оказались действительно в подполье. Никогда ни до этого события, ни после я не слышала более об этом заведении и не встречала никого, кто бы там бывал. Не исключено, оно существовало лишь в воображении тех, кто находился там 29 ноября 2011 года.

Необычайными людьми были и хозяева заведения. Это была интеллигентная семья, состоявшая из почтенного отца с седыми усами и волосами, деловитой худощавой матери в строгом одеянии и взрослого сына, молодого человека приятной наружности. По происхождению они были, кажется, азербайджанскими турками, но, может быть, и турецкими азербайджанцами – не могу сказать точно. В любом случае по-русски они говорили чище и лучше, чем иные россияне, и произвели на меня неизгладимое впечатление.