Самые знаменитые влюбленные - Александр Соловьев

Они поселились в придорожной гостинице в Арканзасе. Клайд почти не отходил от Бонни. Он давал ей таблетки, поправлял подушки, даже носил ее в туалет. Но Бонни был необходим больничный уход. Рана затягивалась очень медленно и до конца так и не зажила. И все же нужно было уезжать. Они и так провели на одном месте месяц – достаточно для того, чтобы полиция успела взять след.

А впереди ждала еще большая трагедия. Хозяина очередной гостиницы снова смутило количество оружия, и он, разумеется, позвонил в полицию. На этот раз быстро догадались, что это за подозрительная компания, и подготовились к ее захвату серьезно.

В ту ночь Бонни и Клайд впервые почувствовали, что полиция может быть сильнее, чем они. Их разбудил свет фар. Несколько бронированных автомобилей стояли у самого порога, еще один блокировал выезд из гаража. Вокруг расположилось больше двух десятков вооруженных полицейских. Началась перестрелка, в какую они еще ни разу не попадали. Им удалось вырваться, но страшной ценой: Баку двумя пулями снесло часть черепа, его жена Бланш почти ослепла от попавших в глаз осколков стекла. Через пару дней полиция снова вышла на них, когда банда, плюнув на всякую осторожность, встала лагерем в парке. Клайд и Джонс успели скрыться и унести Бонни, но умирающий Барроу-старший и рыдающая над его телом Бланш попали в руки стражей порядка. Бланш была молодой простодушной женщиной, которая совершенно не представляла, на что идет, когда отправилась вслед за мужем в «банду Барроу». На все, что делали братья, она смотрела с плохо скрываемым испугом и все пыталась уговорить Бака вернуться в Даллас, к нормальной жизни. Суд приговорил ее к десяти годам заключения – за то, что она была рядом с преступниками.

Джонс покинул банду вскоре после этой истории. С него было достаточно. Преследователи уже дышали в затылок, но Бонни и Клайд не собирались становиться легкой добычей.

В следующий раз охотники подобрались совсем близко – они вычислили место, где семья Барроу по праздникам встречалась со своим блудным сыном, и когда Бонни и Клайд приехали поздравить его маму с днем рождения, первым, что они услышали, было: «Сдавайтесь именем закона!» Преступники бросились к машине. Полиция открыла огонь, ранив обоих в ноги. Но это их не остановило. Клайд дал автоматную очередь в сторону полицейских, и, когда те опомнились, его «Форд» был уже далеко.

В январе 1934 года Бонни и Клайд совершили налет на тюрьму Истем – ту самую, в которой Клайд когда-то отрубил себе пальцы. Они освободили из-под стражи старого приятеля Реймонда Хамилтона и его сокамерника Генри Метвина. Во время операции погиб охранник. После этой истории полиция Техаса наняла для поимки преступной парочки «особого агента» – бывшего техасского рейнджера Фрэнка Хеймера, за свою карьеру выследившего и обезвредившего не один десяток гангстеров. Пока он изучал дело, его «подопечные» время от времени давали о себе знать. Бандиты ограбили несколько банков, на Пасху застрелили двоих полицейских и еще одного несколько дней спустя. Четвертого они похитили. Техасская полиция кусала локти от ярости. Но только в мае Хеймер сумел наконец вычислить очередное убежище преступников – в Луизиане, в доме отца Генри, Айверсона Метвина. Хеймер срочно отправился к Айверсону, и за час они договорились: старик Метвин сдает полиции Бонни и Клайда в обмен на жизнь сына.

Утром 23 мая полиция устроила засаду в густом лесу у дороги: здесь невозможно было различить человеческую фигуру с расстояния 15 метров. У обочины поставили грузовичок, принадлежавший старшему Метвину. Клайд хорошо знал этот автомобиль, и можно было рассчитывать, что, увидев его, он снизит скорость. Так и вышло. Машина Клайда и Бонни показалась на дороге около девяти часов и притормозила ровно напротив грузовика. Они ожидали найти поблизости хозяина. В этот момент из-за деревьев на них обрушился огонь из шести стволов одновременно.

Через минуту все было кончено. Один из полицейских подбежал к автомобилю, рванул дверцу. К его ногам выпало окровавленное тело изящной женщины. И к запаху порохового дыма примешался на миг едва уловимый аромат духов.

Фрида Кало и Диего Ривера: шутки со смертью

Осенним теплым днем 1925 года у санитаров в Мехико прибавилось работы из-за дорожной аварии. На полном ходу автобус, битком набитый пассажирами, врезался в трамвай. Молодую девушку по имени Фрида Кало доставили в больницу со множеством переломов и проткнутым бедром. Никто вообще не верил в то, что она будет жить, не говоря уже о возможности двигаться. И уж тем более никому не пришло в голову, что, повзрослев и заново научившись ходить, Фрида станет одной из самых известных в мире художниц.

Магдалену Кармен Фриду Кало и Кальдерон, родившуюся в Мехико 6 июля 1907 года в семье Вильгельма Кало, немецкого еврея, и Матильды Кальдерон Гонсалес, испанки с индейскими корнями, многие действительно считают выдающейся художницей. Правда, другие склонны думать, что Фрида была всего лишь несчастной истеричкой, случайно оказавшейся на вершине славы.

Ее история мелодраматична, трагична и комедийна одновременно – такой ее сделала судьба, такой ее отретушировала сама Фрида. Папина дочка, выкормленная не матерью, но нянькой, она таскалась за отцом-фотографом всюду, где он работал. В семь лет она заразилась полиомиелитом, год пролежала дома и на всю жизнь осталась с «сухой» ногой. Это мешало ей танцевать, но не мешало верховодить мальчишками в школе и даже стать главой школьной банды. В 15 лет она начала изучать медицину, но эти занятия были прерваны той самой аварией – очередной уже в ее жизни трагедией – переломы, повреждения позвоночника, таза, ребер напоминали о себе всю ее оставшуюся жизнь. От болей приходилось спасаться спиртным, наркотиками и буйными празднествами.

Ее любили Троцкий, Ривера и Сикейрос. Она любила коммунизм и живопись. После смерти ее слава все увеличивалась и увеличивалась. Сначала ее перестали воспринимать как чью-то любовницу, жену, друга. Потом оценили как художника. Потом женские судьбы в мировой культуре вошли в гораздо большую моду, чем мужские… И в конце концов Фрида доросла до голливудского байопика.

Теперь никуда не деться от того, что отныне образ Фриды Кало неотделим от Сальмы Хайек, той самой актрисы, которая в фильме «От заката до рассвета» напоила Квентина Тарантино стекающей по гладкому и округлому бедру текилой, а потом превратилась в вампиршу. И все потому, что именно Хайек сыграла эту странную художницу в голливудском блокбастере «Фрида».

Как легко и быстро бежит актриса по коридорам Высшей подготовительной школы! Она спешит посмотреть, как годящийся ей в отцы Диего Ривера делает наброски с обнаженной натурщицы, но, прокравшись в полутемный зал, обнаруживает, что Ривера давно отложил кисти, а его движения скорее напоминают работу подлинного монументалиста.