Операция «Цхинвал» - Альберт Байкалов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— На столе лежит, — Нуху вывел из себя вопрос, и он сделался пунцовым от злости.
На негнущихся ногах Болтун подошел к столу и взял нож. Его нельзя было назвать оружием. Лезвие гнулось пальцем и было малопригодно даже для резки хлеба.
— Ой, мамочки! — запричитала пришедшая в себя бомжиха. — Убивают!
От неожиданности Болтун выронил оружие на пол.
— Живее! — Нуха преобразился. Он схватил Болтуна за шею и толкнул к женщине. Она попыталась встать, однако в последний момент Нуха снова, уже ступней ноги, сшиб ее на пол.
— Ой! Помогите! — заорала она во всю глотку и с огромной скоростью поползла на четвереньках к двери.
Нуха в два прыжка обогнал ее и двинул ногой по лицу. Она перевернулась на спину.
— За что?
— Почему стоишь? — вне себя от ярости закричал Нуха.
Болтун шагнул к бомжихе, присел на корточки, размахнулся. В последний момент она выставила руки. Лезвие вонзилось в предплечье и сломалось.
От вопля, который вырвался из глотки несчастной, внутри все похолодело. Из раны брызнула кровь. Она зажала ее грязной ладонью и стала кататься по полу. Больше от страха, что сейчас сбегутся соседи, он стал наносить ей беспорядочные удары обломком лезвия по лицу и груди. В разные стороны летели брызги крови.
— Возьми! — раздался откуда-то сверху голос Нухи.
Болтун поднял голову вверх. Чеченец всучил ему разделочный нож, который привезла с собой Татьяна.
Болтун без лишних разговоров взял из его рук оружие. Этого мгновения женщине хватило на то, чтобы вскочить на четвереньки и броситься прочь. Но она уже ничего не соображала. Обезумев от боли и ужаса, бедняга со всего размаха врезалась головой в стену. Отскочив, тут же повернулась всем корпусом в сторону стола. Вид ее был ужасный. Как оказалось, Болтун повредил ей глаз. Из-под века торчало что-то окровавленное и бесформенное. Между тем, вразнобой передвигая конечностями, она устремилась к столу. Болтун вскочил на ноги и кинулся за ней. Бомжиха врезалась теменем в ножку табурета. Болтун споткнулся и налетел на стол. Раздался грохот. На пол полетела посуда, вилки, остатки хлеба. Он тотчас снова выпрямился, занес над головой нож и несколько раз, целясь под лопатку, вогнал его в тело, удивляясь ее живучести.
Женщина завалилась на бок.
— Пожалуйста! — с хрипом и кровью вырвалось из глотки.
«Она не достойна жить, — мысленно проговаривал Болтун, пытаясь вызвать у себя отвращение к этому человеку. — Она наверняка сдала своих детей в интернат, забыла про мать и не сделала в своей жизни ничего полезного». Но как он ни старался, кроме брезгливости, которая, впрочем, притупилась из-за дикого, животного ужаса от того, что он творил собственными руками, ничего не было.
Наконец она резко втянула воздух в себя и распрямилась, выгнувшись на боку дугой. Болтун отскочил, налетев спиной на Нуху. Тот грубо толкнул его от себя, но он удержался на ногах. Тем временем женщина закатила единственный глаз. Рот скривился. На губах появилась розовая пена. Она затихла, а лицо вмиг осунулось и словно стало чище. Болтуну даже показалось, будто она светится изнутри.
Глава 12
Гапур едва шагнул из подъезда, как в кармане Солсо зазвонил сотовый телефон. Его охватила тревога. Последнее время нервы были ни к черту. Он плохо спал. Все чаще стал появляться нудный звон в голове, напоминающий пение цикад. Ранение в голову и постоянное напряжение давали о себе знать. Вообще, он сильно подорвал здоровье и уже наверняка не доживет, подобно прадеду и деду, до глубокой старости. Пять лет скитания по горам, отдаленным аулам, постоянный страх быть убитым авиабомбой, миной федералов, своим предателем вконец расшатали нервную систему. Не помогли, а усугубили положение наркотики, к которым пристрастился по совету своего заместителя. Как результат, больше хлопот в Турции, а затем и в Англии доставили именно они, а не последствия ранений, которые он уехал туда залечивать. Несколько месяцев лучших клиник не прошли даром. Вот уже пять лет, как он не прикасается к этой гадости, но тяга осталась. Она не была такой сильной, как в первые месяцы после возвращения в Россию, и походила скорее на тоску по давно забытому спокойствию, но тревожила. Он по-настоящему боялся сорваться. Вот и сегодня, под утро, рука сама собой потянулась к лежащему на тумбочке телефону, заказать Солсо героин, но в последний момент он отказался от этой затеи. Снотворное и разного рода успокаивающие Гапур также не признавал. Это, как он считал, удел слабых и старых женщин.
Как он и предполагал, звонили ему. По-другому и быть не могло. Солсо, кроме как обеспечивал его комфорт и безопасность, отвечал за связь с внешним миром. Поэтому его карманы были заняты иногда сразу несколькими телефонами и радиостанциями. Громила протянул казавшуюся миниатюрной в его лапище «Моторолу»:
— Тебя Седой.
Гапур ждал этого звонка. Седым Солсо называл англичанина Дэви Седжвика. Невысокого роста, с огромными залысинами очкарик, выдававший себя за переводчика фармацевтической компании, на самом деле был сотрудником английской разведки. Естественно, сам Седжвик этого не говорил, но Гапур был умным человеком и давно догадался об этом. У обладателя узких и холодных как у лягушки ладоней, нескладной фигуры и тихого, немного дрожащего голоска была отличная память и отменное здоровье. Несмотря на свои слабые с виду физические данные, этот человек влиял на Гапура самым странным образом. В его присутствии чеченец чувствовал себя отсталым во всех отношениях человеком. Попытка скрыть это усугубляла и без того плачевные пробелы в знаниях. Он невпопад отвечал на вопросы, путался, запинался и, что самое смешное, робел. Такого он не замечал за собой с самого детства, когда его ругал отец или дед. У Гапура даже появилось подозрение, что англичане разработали одеколон, запах которого заставляет человека чувствовать себя второсортным существом. Сегодня англичанин обещал назначить встречу, чтобы познакомить с человеком, которому предназначался груз из Прибалтики. От этого стало еще тоскливее. Контейнер с радиоактивными материалами до сих пор не нашли. Более того, от Нухи и Муртаза уже сутки нет вестей. В голову лезли самые разные мысли. До вчерашнего дня эти два чеченца наворотили столько дел, что как минимум за ними гонялась вся милиция города. Но это было еще полбеды. Чрезмерное рвение, которое они проявили в поиске и возврате утерянного контейнера, привело к тому, что о нем узнали в ФСБ, и теперь события могли развиваться самым непредсказуемым образом.
Он замедлил шаг, огляделся по сторонам и приложил трубку к уху.
— Здравствуйте, — с едва уловимым акцентом поприветствовал Дэви. — Как настроение?
По телефону Дэви никогда не задавал вопросов напрямую и требовал таких же ответов.
— Пока порадовать нечем, — Гапур кивком поблагодарил Солсо, который услужливо открыл перед ним дверцу, и забрался на заднее сиденье машины.
— Ты понимаешь, что от твоего настроения зависит успех очень большого дела?
— Конечно, — заверил Гапур. — Поверьте, я все для этого делаю.
— Хорошо, сегодня мы будем иметь возможность подробно поговорить с глазу на глаз. Я жду вас через час возле семьдесят второй больницы.
С этими словами он отключился.
— Быстрее доставай план города, — Гапур ударил севшего за руль Солсо по могучему плечу. — Ищи, где там больница семьдесят два.
К назначенному времени они выехали на улицу Оршанскую.
— Странно, зачем он сказал ехать сюда? — Гапур последний раз заглянул в путеводитель и бросил на сиденье рядом.
С Дэви он встречался несколько раз в Лондоне и только дважды в Москве. Англичанин был очень осторожным человеком. Это и понятно. Русские давно знают, что Запад всячески помогает чеченцам в борьбе за обретение свободы. Конечно, если бы они не видели в этом своей выгоды, то ничего этого бы не было, но Гапура устраивало такое положение вещей. Заокеанские покровители щедро и своевременно платили, в отличие от спонсоров из стран арабского мира не требовали отчета о проделанной работе и в большей степени сами наводили справки о том, как удалась та или иная акция.
Солсо свернул с дороги на небольшую автостоянку, по периметру которой росла акация. Здесь стояли несколько машин, но все они были пусты. Значит, англичанин еще не появился. Гапур посмотрел на часы. До назначенного времени оставались считаные минуты. Уже давно убедившийся в пунктуальности Дэви, он вышел наружу.
Лето с каждым днем преподносило все новые рекорды. Все уже начали привыкать к тому, что новый день был жарче предыдущего. Гапур стал всерьез задумываться, что когда-то наступит время, когда невозможно будет выйти из дома.
К проходной свернуло такси. Сделав по стоянке круг, оно плавно затормозило. Из него тотчас выбрался Дэви Седжвик. На нем была пестрая рубашка, из коротких рукавов которой торчали худые, покрытые черной порослью руки. Тощие ноги облегали потертые джинсы.