Лагерь Хауксбилль - Роберт Силверберг

– Ну и придумал! Исчез! Раз – и прямо в машину! Так?

– Нет, – произнес Барретт. – Это невозможно. Машина предназначена только для приема. В ней нет передающей аппаратуры. Ты, должно быть, ошибся, Дон.

– Я видел, как он пропал!

– Он прячется где-то в здании, – упрямо стоял на своем Барретт. – Иначе быть не может. Закройте эту дверь! Обыщите здесь все, пока не найдете его!

– Он, наверное, все-таки исчез, Джим, – спокойно возразил Альтман. – Если Дон утверждает, что он исчез…

– Да, – сказал Латимер столь же спокойно. – Пойми, это правда. Он залез прямо на Наковальню, затем вся комната озарилась красным светом, и его не стало.

Барретт сжал кулаки и сдавил костяшками пальцев ноющие виски. Его череп словно прокололо раскаленным добела стержнем, и это вынудило его почти позабыть о жгучей боли в ноге. Он теперь ясно видел свою ошибку. Он положился, организуя слежку, на двух людей, которые явно и несомненно были сумасшедшими, да и сам он был, видимо, не в своем уме, делая это. О человеке можно судить по тому, как он подбирает себе помощников. Что ж, положился на Альтмана и Латимера, а теперь они снабжают его именно такого рода информацией, на какую только и можно рассчитывать от подобных шпионов.

– У тебя галлюцинация, Дон, – мягко проговорил Барретт, обращаясь к Латимеру. – А ты, Нед, ступай разбуди Квесаду и веди его прямо сюда. Ты, Дон, стань здесь у входа, и если покажется Ханн, я хочу, чтобы ты использовал всю мощь своих легких. Я же пойду поищу его в здании.

– Подожди. – Латимер схватил Барретта за руку. Он, казалось, пытался овладеть собой. – Джим, ты помнишь, когда я спросил тебя, считаешь ли ты меня сумасшедшим? Ты сказал, что не считаешь. Ты сказал, что доверяешь мне.

– Так что?

– Джим, попробуй доверять мне и дальше. Заверяю тебя, что галлюцинации у меня не было. Я видел собственными глазами, что Ханн исчез.

Не могу этого объяснить, но я в достаточной мере в здравом уме, чтобы понимать то, что вижу.

Барретт пристально поглядел на него. Конечно же, верь словам сумасшедшего, когда он говорит тебе тихим спокойным голосом, что он здоров. Еще бы.

– Ладно, Дон, – сказал он как можно мягче. – Может быть, так оно и есть. Я хочу, чтобы ты оставался у дверей. Проверка не займет у меня много времени, я просто гляну, что к чему.

Он вошел в здание, намереваясь совершить полный обход купола, начиная с помещения, в котором установлен Молот. Все в этом помещении, казалось, было на своих местах и в полном порядке. Не было видно никакого свечения поля Хауксбилля, да и все остальное казалось нетронутым.

В приемном помещении не было ни закоулков, ни шкафов, ни ниш, где мог бы спрятаться человек. Когда Барретт тщательно осмотрел все, он вышел в коридор, заглянул в медпункт, в столовую, на кухню, в комнату для отдыха.

Осмотрел все места, где можно было укрыться.

Ханна не было. Нигде.

Разумеется, в этих помещениях где-то все же можно спрятаться. Может быть, он сейчас сидит в холодильнике на груде замороженных трилобитов.

Может быть, он где-то под аппаратурой в комнате отдыха. Может быть, в кладовой для медикаментов.

Но Барретт сомневался в том, что Ханн находился в здании вообще.

Весьма вероятно, что он, поддавшись настроению, спустился к воде и с самого вечера даже близко не подходил к этому зданию. Вполне возможно, что весь этот эпизод – всего лишь плод взбудораженного воображения Латимера и больше ничего. Зная, что Барретт обеспокоен интересом Ханна к Молоту, Латимер и Альтман заставили себя вообразить, что видели, как он здесь бродит, и им удалось полностью убедить себя в этом.

Барретт завершил обход и вновь оказался у главного входа. Латимер все еще стоял там на страже. К нему присоединился заспанный Квесада, лицо которого было покрыто шрамами и синяками после столкновения с Вальдосто.

Альтман, бледный и потрясенный стоял снаружи.

– Что здесь происходит? – спросил Квесада.

– Точно ничего не могу сказать, – ответил Барретт. – Дону и Неду взбрело в голову, что они видели, как Лью Ханн крутится возле темпорального оборудования. Я обошел все здание, но здесь его, скорее всего, нет, так что они, наверное, ошиблись. Я попросил бы, чтобы ты их обоих отвел в медпункт и сделал им уколы чего-нибудь успокаивающего, и тогда мы все попробуем пойти спать.

– Я повторяю тебе, – умоляюще произнес Латимер. – Я клянусь, что видел…

– Молчи! – Перебил его Альтман. – Слушайте! Слушайте! Что это за шум?

Барретт прислушался. Звук был чистый и громкий – шипение ионизации.

Такой звук раздавался при включении поля Хауксбилля. Барретта прошибло холодным потом.

– Поле включено, – шепнул он. – Видимо, сейчас мы получим какое-то снаряжение.

– В такой час? – спросил Латимер.

– Откуда нам знать, который час там, наверху? Все оставайтесь здесь.

Я пойду проверю Молот.

– Может, мне пойти с тобой? – осторожно предложил Квесада.

– Оставайся здесь! – громыхнул Барретт. Остановился, смутившись от собственной вспышки гнева. Нервы. Все нервы. Затем произнес более спокойным тоном: – Чтобы проверить, нужен только один из нас. Вы подождите. Я сейчас вернусь.

Не желая прислушиваться к дальнейшим разногласиям, Барретт повернулся и, хромая, пошел по коридору к помещению, где стоял Молот. Отворил дверь плечом и заглянул внутрь. Свет включать было не надо: интенсивное красное свечение поля Хауксбилля освещало все помещение.

Он остановился на пороге. Едва дыша, он не сводил глаз с Молота, следя за игрой световых бликов на его валах, силовых стержнях и разрядниках. Свечение поля постепенно меняло оттенок, переходя от бледно-розового к густо-карминовому, а затем стало распространяться все дальше и дальше, пока не охватило всю Наковальню. Прошло мгновение, показавшееся Барретту бесконечным. Затем прозвучал чудовищный хлопок, и из ниоткуда выпал Лью Ханн, да так и остался лежать на широкой платформе Наковальни, оправляясь после темпорального шока.

13

Барретта арестовали в один из погожих октябрьских дней 2006 года, когда листья пожелтели и стали хрупкими, воздух был чист и прозрачен, безоблачное небо, казалось, отражало всю красоту осени. В тот день он находился в Бостоне, так же как и десять лет назад, когда арестовали Джанет в его Нью-Йоркской квартире. Он шел по одной из центральных улиц на деловое свидание, когда двое молодых людей с встревоженными взглядами, в серых повседневных костюмах поравнялись с ним, метра три шли рядом, затем тесно зажали его между собой.

– Джеймс Эдвард Барретт? – спросил тот, что был слева.

– Верно. – Притворяться было не к чему.

– Извольте пройти с нами, – сказал тот же человек.