Приключения Каспера Берната в Польше и других странах - Зинаида Шишова

Услышав, что у мужицкого вожака лицо было закрыто холстиной "на манер маски", как сказал пан Конопка, который в Италии нагляделся на карнавалы, Сташек и Генрих в один голос закричали:

- Да не мужики это были, а может, те же кшижаки. Начальник, может, особа известная, вот он и закрылся, чтобы его не узнали...

Тут уже и сам боцман, припомнив все обстоятельства нападения на дороге, пришел к заключению, что это были не мужики. Кшижаки не кшижаки, но не мужики.

- Верно, это был народ, привычный к военному делу, - признал он. Дрался я с ними как мог, но - куда там! Связали они меня, как телка, отняли мешок с пирогами, что мне стряпуха из Лидзбарка на прощанье сунула, докопались и до сумки моей с золотом и крестом драгоценным. А как увидели золото - осатанели просто, такая у них кутерьма пошла! Верно, верно, теперь припоминаю: они по-немецки между собой переругивались... "Ну, думаю, увидели золото, так теперь хоть кожушок на плечах оставят"... Так нет же - кожух и тот сняли!..

Тут даже Збигнев Суходольский зло рассмеялся.

- Не могу я, сидя в Кракове, сказать, кшижаки это были или наши, заметил он, - я не такой ясновидящий, как Стах или Генрих. Однако - наши или кшижаки - но кожух они с вас первым делом стащили бы... Золото и крест начальники у них все равно позабирают, а кожушок в зимнюю пору сгодится... Что же вы теперь думаете делать, пан Конопка, почему сразу не вернулись в Лидзбарк?

Боцман тяжело вздохнул.

- Не до меня теперь в Лидзбарке... Не до меня теперь отцу Миколаю, и, боюсь, не до Каспера ему... Только-только он, можно сказать, заживо похоронил родного брата, тяжко ему... Да и что может каноник сейчас сделать?.. Последнюю драгоценность свою он отдал... Другое у меня на уме, вот и подался я в Краков. Покажите мне, ребята, дом профессора Ланге, отца Митты. Он, слыхать, человек с деньгами... Уж я буду не я, если не вымолю у него денег на выкуп Каспера...

- Эге, вспомнила пани, как паненкой была! - присвистнул Генрих. Поехал наш профессор к кшижакам гороскоп составлять, да и не вернулся в Краков. В Крулевце ему, видно, лучше платят. И он заранее это дело задумал, иначе зачем ему было дочку с собой брать? Отец ректор рвет и мечет, а поделать ничего не может: и студенты и профессора вольны из университета в университет путешествовать...

- Нету, значит, профессора? - схватился руками за голову боцман. - И панны Митты нету? И не пишет она ничего в Краков? - У боцмана никак не укладывалось в голове, что девушка могла так легко и скоро забыть его Каспера. - Это отец, видно, не велит ей писать...

- Может, и так, - отозвался Генрих, - а может, подвернулся ей в Крулевце какой-нибудь купчик с деньгами да и из себя неплохой, вот и забыла она нашего ободранного студиозуса Каспера.

Кровь бросилась боцману в лицо.

- Ободранного? Сам ты ободранный! Конечно, здесь он, как и все, в студенческой рясе ходил... А вот вы бы на него в Риме посмотрели! Кардинал Мадзини одел его с головы до пят. Ну и хорош же был наш Каспер в дворянском платье! Все девушки и женщины на него на улицах оглядывались, - сказал боцман с вызовом.

- Это, наверно, из-за его рыжих волос, - пробормотал Сташек себе под нос.

Но пан Конопка его услышал.

- Из-за волос ли, не знаю, но племянница кардинала с ним по целым дням не расставалась... Так и ходили они вдвоем по улицам - рука в руке. (Для убедительности боцман решил немного прихвастнуть.) И синьорина глаз с Каспера не сводила... А как заехал я к ним на обратном пути да рассказал, какая беда с Каспером приключилась, бедняжка проплакала день и ночь, а потом вынесла мне все свое приданое. Говорит: "Раз Каспера нет, ни к чему оно мне!"

Збигнев, сдвинув брови, с удивлением посмотрел на боцмана, и тот почувствовал легкие угрызения совести. Историю с деньгами Беатриче он также изложил не совсем точно. Беатриче действительно горько плакала, узнав о беде, и действительно дала денег на выкуп Каспера, но сказала при этом, что они, посовещавшись с женихом, решили часть ее материнского наследства употребить на выкуп достойного польского юноши.

"Ну да ладно, - решил пан Конопка про себя, - маслом каши не испортишь!"

- Так как же вы решили, уважаемый пан боцман, - спросил Сташек Когут, что будет с Каспером? Ну, есть у вас пара талеров... Допустим, что мы со Збигневом еще немного соберем, но этого вам и на дорогу не хватит... И до Рима, до Мадзини своего, вы не доберетесь!

- А чего это ради Каспера к Мадзини посылали? - спросил вдруг Збигнев.

- А это уж не моего и не вашего ума дело! - отрезал боцман. - А до Рима и даже до Константинополя я доберусь, денег для этого не нужно. Меня на любое судно с руками и ногами возьмут!

Заметив, что студенты с недоверием сочувственно рассматривают его худое, изможденное лицо, пан Конопка поднял вдруг за ножку тяжелый дубовый стол.

- Видели? Это я с горя такой стал... с виду... А сила во мне еще есть! Мадзини даст мне денег, это уж точно... А в Венеции я к вдове нашего капитана, к синьоре Бианке, зайду, и она немного пожертвует - очень любила и жалела она нашего Каспера! Да я еще здесь к своей пани Якубовой в Сандомир заеду... Попричитает она, нет слов, но потом все продаст, чтобы Каспера выручить. Помнит она хорошо, как капитан Бернат меня из алжирского плена выкупал!

- Да что это с нашим тихим Каспером сталось? - покачал головою Збигнев. - Тут - Митта, в Риме - Беатриче какая-то, в Венеции - Бианка...

- Не греши, хлопец! - сказал боцман строго. - Каспер наш сейчас на галере кровавым потом обливается, не греши на него... Он и пальцем не пошевелил, чтобы расположить к себе этих синьор и синьорин... Таков и отец его был: всю жизнь любил свою женушку и никого больше; а по нем в каждом порту девицы да вдовушки сохли...

Прозвонили "Angelus"*.

______________ * Angelus (лат.) - молитва, призывающая к вечерне.

- Ну, мне пора, - сказал Збигнев Суходольский. - Надеюсь, пан Конопка, мы скоро увидимся... - И вышел так же стремительно, как и вошел.

- Смотри, богомольный какой! - заметил боцман с обидой. - Не каждый день Якуб Конопка с такими новостями приезжает, мог бы, думается, одну церковную службу пропустить.

- Да, не ждал пан Суходольский, что из его сына такой ретивый ксендз, а то и монах получится, - поддакнул Сташек. - Жалко хлопца!

- А ты что, разве не в попы пойдешь? Профессором красноречия или рыцарем каким думаешь заделаться? - спросил Генрих насмешливо.

- Я не сын шляхтича Суходольского, - ответил Сташек спокойно. - Да, я поеду ксендзовать в наше кашубское захолустье. Может, кого из хлопов научу, выведу в люди, и то хорошо!

- Только вы уж, пан Конопка, поберегитесь в пути! Не думайте, что, кроме кшижаков, и разбойников по дорогам нет, - заметил Генрих Адлер. - Не только в войске магистра, но и у короля нашего и у бискупа...

- Э-э, хлопцы, - перебил его боцман, наставительно грозя пальцем, - на короля и на бискупа вы не грешите!.. Посмотрели бы вы, что творится в Риме, так сказали бы, что наших просто живыми на небо надо брать!

- Вот-вот! - с заблестевшими глазами подхватил было Генрих.

Но боцман, не слушая его, гнул свое:

- Может, и король и бискуп иной раз делают не так, как надо, так кто же их осудит? На то они король и бискуп, самим господом над нами поставленные... Никто их не осудит и против них не пойдет... Нашелся бы такой отщепенец, так я его сам своими бы руками задушил!

Генрих невольно потрогал пальцами шею.

- Ладно, - заключил он, - не о короле и не о бискупе сейчас речь...

Долго толковали студенты с боцманом, обсуждая, как можно помочь Касперу, потом к ним присоединился Збигнев. Немного нашлось денег у его товарищей по академии.

- Больше там раздобыть вы и не надейтесь! - заявил он, высыпая на стол горсть серебряных и медных монет. - Представьте себе - такие бедняки, как Франек Цыбульский или Ясь-Сорока, последние гроши свои отдали... А отцы наставники помалкивают! - добавил он с горечью.

- Еще немного выручу я в Сандомире за свое добро, - сказал боцман, только теперь буду поумнее, деньги куда-нибудь подальше припрячу... А что, хлопцы, слыхали вы, как запорожцы с Украины выручают своих из беды? Уж на что храбрые воины, а не гнушаются по дорогам просить милостыню на выкуп товарища...

Так и порешили: ничем не будет брезговать пан Конопка - пожертвование так пожертвование, подаяние так подаяние, лишь бы поскорее добраться до какого-нибудь корабля, а там - до Италии и до Константинополя.

Была уже поздняя ночь, когда боцман покинул Краков.

Вот знакомая дорога - Казимиж, Клепаж, а вот и харчевня "Под кабаньей головой", где он останавливался с купцом Куглером.

Пан Конопка поднял глаза к черно-синему, искрящемуся звездами морозному небу.

- Пан Езус, матка бозка! Святой Каспер! - произнес он, складывая руки на молитву. - Спасите и помилуйте моего мальчика, не дайте погибнуть христианской душе!

Глава тринадцатая

ТУЧИ НАД ЛИДЗБАРКОМ

Перед отъездом в Италию студент Каспер Бернат передал канонику Копернику свой дневник, который он вел с 1509 года.