Грёзы и предостережения (СИ) - Собран Энжи

Подскочив испуганно, резко сажусь на кровати. Недоуменно оглядываюсь по сторонам, все еще пребывая во власти кошмара. Теплая рука мягко гладит по спине. Она такая же большая, как и та в забытом воспоминании. Судорожно вздрагиваю от этого сравнения. И тут же фиксирую отличие — шершавая от загрубевших мозолей…

— Тише, маленькая. Тише, — вкрадчиво шепчет мужской голос.

Бессознательно ежусь от этого шепота, кошмар никак не хочет отпускать. И пусть на прикосновение этого мужчины тело не отвечает ставшей давно обыденной дрожью страха, но сон-воспоминание никак не хочет отпускать.

— Что тебе приснилось, малышка? — спрашивает Айвир, все также успокаивающе поглаживая мою спину и не делая никаких попыток обнять и прижать меня к себе.

— Вспомнила, как попала сюда, — передергиваю плечами, незамысловатым движением отгоняя прошлое.

— И как?

— Убила двоих…, - признаюсь я, понимая, что никакого раскаяния за содеянное не испытываю.

Как не испытывала его и тогда, когда на суде мать третьего, почившего в неравном бою с огнем, бросалась на меня, требуя отмщения. Мне повезло. С психиатром, доказавшим мою невменяемость, с неподкупным бесплатным новичком-адвокатом, решившим, во что бы то ни стало выиграть свое первое дело, с врачами, собравшими мое растерзанное тело без особых последствий, с мужичком с авторегистратором, на записи которого было отчетливо видно мое состояние, с судьей — мужчиной, на котором так настаивала противоположная сторона, но который оказался резко нетерпим к насильникам…

Затянувшееся молчание, выдернуло меня из размышлений. Никогда не думала, что тишина бывает красноречивее слов.

— Ничего не хочешь спросить? — усмехнулась, не выдержав этой доверительной тишины.

— Нет, — спокойно ответил рейттар, продолжая все также мягко и методично поглаживать мою спину, выводя на ней узоры.

— Почему? — удивляюсь такой безэмоциональной реакции.

— Потому, что если ты кого-то убила, значит они того заслужили, — поясняет Айвир, не делая никакой попытки повернутся.

Дыхание перехватывает от этого неисчерпаемого кредита доверия выданного мне. Поворачиваюсь к нему лицом сама, отыскиваю серые глаза полные щемящей нежности и, убегая от этого выразительного взгляда, опускаюсь головой на обнаженную мужскую грудь. Мысленно хихикая с того, что меня походу все же приручили. Иначе как объяснить, что я сама жажду этих объятий? Но руки мужчины лишь чуть-чуть меняют свое положение, все также неторопливо поглаживая по спине, давая мне сейчас не нужную свободу.

— Обними меня, — шепчу, с наслаждением впитывая смолянистый, солоновато-сладкий и такой уютный аромат ладанника и ванили.

И тут же оказываюсь укутана в крепкий кокон сильных, но таких нежных рук. Закрываю глаза, расслабляясь в этом надежном коконе, что кажется защитой от всех невзгод.

«Уже один казался», — одергивает противный внутренний голос все еще ёжащийся от страха пережитого сна.

Не хочу думать о прошлом. С неизвестно откуда взявшейся смелостью хочу прыгнуть в омут этих новых чувств и отношений. Испробовать. Испить. Рискнуть. Как тогда, когда прыгала со скалы. Ведь от того прыжка я только выиграла. А вдруг и тут окажется все намного лучше?

— Почему вы не хотите меня? — срывается с уст давно поселившийся в голове вопрос.

— Не хотим? — удивленно переспрашивает, замерший неподвижно Айвир.

— Оретт… Я чего только не делала, чтобы его соблазнить, — невольно вылетает сбивчивое признание.

Тихий мужской смех звучит ошеломляющим ответом:

— А я-то понять не мог, почему он стал таким раздражённым любителем ледяной воды. Вот это концентрация. Даже завидую. Я бы точно не устоял.

С затаенной радостью выслушиваю сказанное, уже мечтая проверить его на практике. Тягуче-сладкое предчувствие отозвалось предвкушающей дрожью в животе.

— Почему же ничего не предпринимал? — легонько касаюсь губами привлекшей меня ямочки возле ключицы.

— Ждал, пока ты сама придешь, — говорит он, спуская руку ниже по спине.

Рядом кряхтит ребенок, спящий на подушке в придвинутом к кровати плетеном кресле-качалке — такая себе импровизированная люлька, что заходится от легонького толчка, пока я прикладываю палец к красиво очерченным губам, сжатым сейчас в узкую полоску.

— Пришла, — шепчу прямо ему в подбородок с уверенностью, которой сама от себя не ожидала…

Палец тут же попадает в сладкий плен, в темно-серых глазах вспыхивает серебристое опаляющее пламя, такое голодное и жадное, что я с трудом удерживаю испуганное «ой!». Что-то будет… Рожденное внутри меня предвкушение, вспыхивает новыми искрами, превращаясь в жаркий пожар желаний.

Айвир сглотнул, на мгновение прикрыл глаза, не делая резких движений, своим бездействием уступая мне поле боя, доверяясь мне, сдаваясь в мои руки.

Поглощённая своими желаниями, вырисовываю ветвистые узоры языком, слизывая солоноватый привкус его кожи. Трусь о напряженные мышцы груди щекой, ловлю губами горошинку соска. Протягиваю руку вниз, впервые сама, по собственной воле, накрывая вздувшийся под штанами бугор… Хочется пробраться под ткань, стиснуть рукой вздымающуюся плоть… Слишком много одежды, разделяет нас. Пусть даже сквозь нее и бьется током притяжение, но так хочется впитаться в него, вжаться кожа к коже.

Одергиваю руку, испугавшись своего порыва. Но мужская рука удерживает ее. Мягко. Нежно.

— Позволишь? — спрашивает он.

И дождавшись моего соглашающегося выдоха, тянет руку ниже, под ткань. Туда, где ее сразу опаляет горячим бархатом трепещущей от моего прикосновения твердой силы.

— Ты наша, а мы твои, моя маленькая королева, — опаляет Айвир мою макушку своим сбившимся дыханием. — Мы не сможем тебя отпустить, как бы тебе этого не хотелось. Драконы связали нас всех крепче, чем ты можешь себе вообразить. Мне больно от мысли, что я сделаю что-то не так и навсегда оттолкну тебя от себя. Поэтому сегодня тебе придется все делать самой, — мурашки разбегаются от вкрадчивого шепота, и я чувствую, как он улыбается где-то там мне в затылок: — В этом танце ведешь ты, малышка. Я лишь подыгрываю…

Сорвавшееся с его уст обещание, подобно острому ножу, вскрывающему гнойный нарыв, полоснуло по сердцу, выпуская наружу все страхи. Осознание того, что ничего не произойдёт без моего согласия, приносит внезапное облегчение. Больше нет места страхам и сомнениям. Я устала жить в болоте своего прошлого и бояться чужих прикосновений. И я влюбилась в этих троих мужчин. Таких разных и таких необходимых.

Айвир тяжело дышал, могучая грудь вздымалась под моей щекой, вознося меня вверх на вдохе и опуская вниз на выдохе. Рейттар ждал моей реакции на свое признание и боялся ее. Боялся, что я отступлю. Но даже, если стпушу, испугаюсь, он не оставит меня. Откуда пришло это убеждение, я и сама не знала, но сейчас твердо в это верила.

Мой… Безумно привлекательный, гордый, сильный. И весь мой. В моей полной власти. Это льстило и пугало одновременно, но, наверное, пришла пора из ведомой становится ведущей или хотя бы равной.

— Сними, — требую, радуясь тому, что все же я не наивная девственница и пусть тело на практике в этом еще не убедилось, но в теории знаю многое, а остальное неважно.

Айвир согнулся, стягивая штаны, зажимая меня со всех сторон своим телом. Дыхание сбилось, пуская пульс галопом. Я в ловушке… Секундная паника, моментально схлынула, стоило ему снова откинуться на кровать и демонстративно спрятать руки за голову.

Возбужденная плоть с выпуклыми венками, вызвала ощущение жара между ног. Непроизвольно накрыла ее рукой, пряча от своих глаз. Мне безумно хотелось большего — ощутить его прикосновения и поцелуи на моем теле и не хотелось терять эту сладкую, пьянящую власть.

Дорожка поцелуев спустилась ниже, и реальность рассыпалась, стала восприниматься мазками, урывками: рваное дыхание моего мужчины, сладкие срывающиеся стоны, неторопливое подергивание бедрами навстречу моим губам.