Кросс на 700 километров - Инна Тронина

— Обижаешь, лиса Алиса! — вдруг сказал Бакаев нежно, проникновенно, и глаза его прямо-таки заискрились удалью.

Значит, в Малой Вишере уже получили ориентировку. И догадались, кто такие девушка и мальчик, задержанные без документов в вокзальном буфете.

Интересно, что они теперь станут делать? Издеваться, вымогать деньги, пытаться разобраться по сути? Денег почти не было, а те, что оставались, и так перекочевали в карман толстого. С другой стороны, так даже лучше. Не надо признаваться — главное всё равно уже выплыло. Отрицать она ничего не будет — сама хотела любой ценой вырваться из «обезьянника». Правда, теперь можно пересесть в другой, Но, по крайней мере, их увезут из Малой Вишеры. А Дениса и вовсе отправят домой — он не подлежит аресту и задержанию.

— Вот так, лисонька! — Бакаев пожал широченными плечами, и на его камуфляже скрипнули ремни. — Хитрая ты, да мы хитрее. И твой кот Базилио, то есть Денис, жидковат ещё. Я-то бродяг всяких, бомжей знаю хорошо. С закрытыми глазами, по запаху, могу отличить. Сразу видно, что вы — приличные ребята, пусть и выпачкались маленько. Разговор у вас питерский. От московского он отличается, как Солнце от Луны. Чисто слова произносите, не «акаете». Ребята-то вас случайно задержали; решили, что «нарки» заезжие. Свои-то знают, что теперь у нас на бане вместо «сена» заточку в бок схлопотать можно. И никто не узнает, где могилка твоя. Но потом поняли, что вы и вовсе странные личности. Рюкзак какой-то подозрительный, с женской и детской одежонкой. Новенькие полиэтиленовые плащи и фонарик, только отмычек не хватает. Может, вы — воры на доверие? Документов нет — уже можно задерживать, даже по новому кодексу. Не установлены личности, место жительства. Ментов боитесь, значит, что-то натворили. Верно?

Бакаев выпил ещё одну стопку водки. Алиса, обнимая Дениса за плечи, прижимала его к себе и чувствовала, как колотится детское сердечко. И её собственное билось даже в пальцах, в коленках, в позвоночнике.

— И тут из Питера приходит ориентировка — Алиса Янина и Денис Оленников! Вожатая лагеря «Чайка» и её воспитанник! Исчезли в ночь с шестого на седьмое августа. Последний раз их видели в Калининском районе того же седьмого числа. Могут направляться в сторону Москвы — всё сходится. Потом в Тосно вас заметили, вы на вокзале ночевали. Возражений нет? Что-то в одной электричке вам показалось подозрительным, и вы сошли, пересели на другую…

Да, всё так и было. Не один, а много раз сходили они с электричек, сидели в залах ожидания. От нечего делать изучали расписания движения поездов. У них было время, и потому Алиса так хорошо запомнила названия станций. Где-то контролёр взглянул подозрительно, где-то милиционеры ходили по вагонам, где-то тётки чересчур откровенно косились на них. Приходилось делать вид, что они едут на дачу.

Так и добрались до Малой Вишеры; вместо трёх часов у них на это ушло два с половиной дня. Они обзавелись фонариком, плащами, потому что без них неудобно путешествовать. Алисин фонарь остался в лагере. На квартире у Дениса ничего подходящего не нашлось — бабушка увезла в санаторий. А ведь надо ещё есть и пить. Так что денег совсем не осталось, и за свободу заплатить нечем.

— Давай теперь думать, как поступить, — продолжал Бакаев, подцепляя вилкой кусок сыра со слезой. — Без меня тут ни одна собака не тявкнет. Всё схвачено. Если чего задумала — зря. Нахаляву смыться не выйдет. Про вашу склонность к маскарадам нам тоже сообщили. Но в Питере пока не знают, что вы здесь. Так что подумайте, Алиса Михайловна, над моим предложением. Мне-то вы оба по барабану, можете спокойно в Москву ехать. И ребята вас не видели, и я с вами не базарил…

— Что надо сделать, чтобы нас отпустили?

Алиса устала притворяться и вилять. Денис зевал, глаза у него слипались. На всё происходящее ребёнку было наплевать.

— Ну, давай, прикинем, что ты можешь, — спокойно, по-деловому, начал Бакаев. — Похищение несовершеннолетнего — тяжкая статья. И кража тысячи рублей, вещичек разных опять же… Назвалась чужим именем при задержании — и это зачтётся. Таким образом, вырисовывается полноценное уголовное дело. Сообщим в Питер, приедут оттуда, вас опознают. Пацана маме отдадут, а ты в «Кресты» сразу же сядешь. Закрытие уголовного дела на уровне города — до двадцати тысяч «деревянных». Статья серьёзная по киднэпингу — даже если пацан скажет, что добровольно с тобой удрал. Его обмануть, напугать легко, так что весь спрос с тебя получится…

— У меня нет таких денег, — прошептала Алиса и закусила губу.

— Я знаю — навёл справки. — Бакаев хмыкнул. — Отца нет, мать без зарплаты, бабка-пенсионерка. И левых доходов не имеется. Значитца, идём другим путём, как говорил товарищ Ленин. Сегодня суббота, ребята жаждут женской ласки. Скрасишь им ночку, лисёнок? Ещё и накормят тебя, напоят, а после отпустят. Даром ведь только птички поют, и нам свой интерес иметь надо. Что ты глядишь, как сова из дупла? Не всё себе берём. Я вот, например, ветеранскую организация возглавляю. Содержу спортивную школу для детей-инвалидов. Кто ими, бедолагами, займётся в нашей дыре? Приходится крутиться, Нарушил закон, а сидеть вломно, — будь добр внести бабло в качестве компенсации. Нет бабла — отработай на пользу обществу. Ну, а что ты ещё можешь? При тебе молодость и смазливая мордашка. Даже, можно сказать, красивая. Натуральная топ-модель, а пропадаешь зря. Только в душ тебя сводить нужно — после трёх дней на улице ты здорово запаршивела. Как, согласна? А то в «Крестах» ещё хуже будет — за так затрахают…

— Я не могу, — пролепетала Алиса, потупившись. — Я ещё девушка…

— Что, целка?! — Бакаев чуть не свалился со стула. — Тебе же двадцать один почти! В ориентировке-то ясно сказано было, что ты шизанутая. Получается, правда. Так, ребята, это меняет дело. За такую дуру ещё и отвечать придётся. Поищем девочек без прибамбасов, а эту придётся сдать по назначению. — Бакаев почему-то сразу поверил Алисе. Он растерянно насадил на вилку горячую картофелину. — Хотя… Ты, целка, может, сдашь нам своего пацана на часок-другой?

— Нет! — Алиса прижала к себе Дениса, и тот проснулся. — Тогда лучше меня! Наплевать на всё, но ребёнка не трогайте!

— Не ори! — Улыбку с лица Бакаева как будто стёрли тряпкой. — Больная — она и есть больная. Только за убогость твою и прощаю. А то бы я тебя… — Бакаев поперхнулся. — Ты нас за пидоров-то не держи! Пацан для другого требуется. Ты слыхала в «обезьяннике» про Валентина? Вижу, слыхала. Вот я и есть он. Городок наш устал от грязи — наркоты, краж, бессилия властей. Но нашлись и тут настоящие мужики, стали санитарами, которые по мере сил очищают городок от пороков. Главное — не только заловить негодяя с поличным, но ещё и так сделать, чтобы ему больше пакостить не захотелось. Кстати, пидорам мы тоже спуску не даём. Из-за них и нарков СПИД к нам проник, теперь его под контроль никак не взять. Помогаем и милиции — ребята соврать не дадут. — Бакаев оглядел жующих и пьющих ментов. — Ну, и налоги собираем. Делиться нужно с калеками, с сиротками — за это воздастся в жизни вечной. А ты чего из лагеря-то сбежала? — вдруг встрепенулся Бакаев. — Да ещё с чужим пацаном?

— Нас убить хотели, — сухо ответила Алиса.

Она лихорадочно соображала, для чего Бакаеву потребовался Денис, но мысли только прочерчивали мозг какими-то мерзкими, тусклыми молниями.

— Да не гони! Кому вы нужны, интеллигенция? — Валентин опять улыбнулся. — Пацан, слышь?

Он взял Дениса за плечо. Тот уставился на камуфляжника прозрачными голубыми глазами. Его чумазая мордашка выражала неподдельный интерес.

— Хочешь заработать свободу для себя и вожатой? Утром поедете в Москву!

— А что делать надо? — Денису так надоело торчать в вонючей камере, что он был готов выполнить любое задание.

— Объясняю. Есть у нас тут один катала. Ну, карточный шулер. Удачливый, как чёрт! Надо его прижать, а не выходит. У меня план имеется, как это устроить. Да мальчишка нужен чужой, местных-то наперечёт всех знают. Из моей школы тхэквондо никого прислать не могу, хотя там и безрукие есть, и разные другие калеки. Значит, шулер этот сейчас в разъездах. Летом его дома почти не бывает. У малого сейчас самая пора. Гад, карты ногтём метит — закачаешься! Если даже клиент требует его собственной колодой играть или совершенно новой — всё равно успевает. Зрение орлиное, память феноменальная, ловкость рук — как в цирке. В Сочи, в отеле «Жемчужина», на съезде катал был признан одним из первых. «Мандаринов» ещё в советское время чистил — торговцев рыночных. Начинал в поездах крымского направления. Гордиться бы таким земляком надо, да что-то не хочется. А хочется нам хоть раз в жизни заставить его пользу принести. Увёртливый он, падла, но мы его за жабры возьмём! Нужен только повод, а там он любые «бабки» выложит. Есть у каталы мамаша старенькая, очень богомольная. Думает сыновьи грехи искупить. Привечает всех убогих да нищих, а особенно детишек. Может даже накормить и ночевать оставить. Вот пускай пацан пойдёт к ней и сунет в укромное место пакетик, который я ему дам, и место то хорошенько запомнит. Чтобы, когда ребята с обыском явятся, сразу бы тот пакетик нашли. И возникнет повод каталу в КПЗ окунуть…