Простые истины - Андрей Александрович Васильев

— В принципе соблазнительно, — усмехнулась Елена. — Не та это семейка, по поводу которой я стану скорбеть. Но увы и ах, есть должностные обязанности, которые нам предписано выполнять.

— Если долбень малолетний сделает то, что требует… — Олег запнулся, не зная, какой термин использовать. Вариант «домовой» он в ход пускать побоялся, подумав, что тем самым может обидеть и без того обозленного призрака, ну а определение «дух» даже в голове звучало немного нелепо.

— Пострадавший, — пришла ему на помощь Ревина.

— Именно. Так вот, если воришка сделает все как должно, конфликт будет исчерпан полностью?

— Говорит, что да, — мгновением позже подтвердил Акинфий.

— Договор?

— Договор, — снова кивнул домовой, а после добавил: — Мы с Ерёмой тому видоки.

— Лен, пошли, — подытожил Олег. — Этот хоккеист вроде вот-вот прийти домой должен. Не ровен час возьмет еще куда намылится, ищи его потом.

— Ну да, — согласилась Ревина. — Времени жалко.

— Хуже нет ждать да догонять, — поддержал ее Акинфий. — Но он вроде не из гулен. Да и пожрать силен, без того из дому не уйдет.

Правы оказались все — и оперативники, и домовые. Воришка, плотный коренастый парень, стоял на лестничной клетке, пинал массивную сумку и хмуро объяснял матери, что, если дома пожрать нельзя, так он с пацанами сходит в недавно открывшийся на Якиманке «Пицца Хат». Вот только денег ему надо дать, а то нету. Мамаша, похоже, была против подобной инициативы, то ли потому, что не доверяла общепиту, то ли причине того, что ей не сильно нравилась компания, в которой собирается гулять любимый отпрыск.

— Наконец-то! — нехорошо обрадовалась она, когда сотрудники отдела вышли из квартиры. — И что? Я могу идти домой и спокойно жить? Как раньше? Или наши правоохранительные органы отделаются своим обычным «будем работать»?

— И да и нет. — Сделав шаг вперед, Олег закрыл своей спиной Ревину, которая, похоже, собралась выдать очередную колкость.

— Это как? — уставилась на него женщина.

— Работать станем, куда мы денемся, — объяснил ей юноша. — И домой вы вернетесь, и жить как раньше будете, но прежде нужно, чтобы кое-кто исправил собственную ошибку. Без этого никак.

— Которая, между прочим, тянет на уголовную статью, — добавила девушка. — Не сильно тяжкую, но достаточную для того, чтобы испортить биографию. Времена, конечно, сейчас не те, что раньше, но…

— Я ничего не понимаю, — возмутилась хозяйка дома. — Что вы несете? Какая ошибка? Какая статья?

— Тебя как зовут? — не обращая на нее внимания, обратился Олег к парню.

— Артем, — ответил тот.

— Ну что, Артемка, расскажем маме о твоей недавней проделке? — предложил Ровнин сыну чиновника.

— Какой проделке? — похоже, догадавшись, о чем именно идет речь, уже с опаской в голосе осведомился тот.

— Ты дурака не включай, — посоветовал ему оперативник. — Не надо. Короче, у тебя на выбор есть два варианта. Первый — мы не тратим время на объяснения, вместо этого идем вниз, возвращаем взятое тобой на свое место, после ты громко и внятно просишь прощения за сделанное, и на этом все закончится. Второй вариант — мы подробно рассказываем маме о том, что ты учудил, а дальше все случится как случится. Если она нам не поверит и начнет орать о том, что на ее кровинушку вешают всех собак, а после продолжит нас стращать увольнением и прочими карами, то мы развернемся и уйдем, поскольку смысла в дальнейшем разговоре нет. А дальше все будет очень просто. Рассказать как?

— А ну-ка? — ответила за сына мать, похоже, дошедшая до крайней точки кипения.

— То, что происходит в квартире, не закончится, — спокойно ответил ей Ровнин. — Наоборот, все станет еще хуже. Но это только цветочки, ягодки начнутся через пару дней, когда тот, кто это все делает, еще сильнее разозлится. И вот тогда я тому, кто внутрь зайдет, точно не позавидую. А вам обоим, и другим членам семьи вообще противопоказано порог своей квартиры переступать, потому что это билет в один конец. Обратно вы не выйдете.

— Ты в своем уме? — осведомилась у него женщина. — Что за чушь?

— Артем, выбор за тобой, — не обратив внимания на ее слова, произнес Олег. — И давай поживее. Не один ты сегодня не обедал.

— Мужиком будь, — добавила Ревина. — Сам напакостил — сам исправь.

— Сынок, о чем они вообще говорят? — дернула хозяйка квартиры подростка за рукав. — Отвечай! Или вы говорите! Нет у меня желания ваши загадки разгадывать.

Парень молчал, разглядывая носы своих остромодных «гриндерсов», причем и Олегу, и Лене стало ясно — он бы и рад все вернуть как было, да вот только в квартиру ему заходить жутковато, плюс он сильно боится, что мать узнает о случившемся. И неизвестно, что именно его больше пугает.

— Ладно, видимо, придется идти длинным путем, — выждав пару минут, заявила Ревина. — Значит, так: внутри вашей квартиры лютует призрак. Нравится вам такая формулировка, нет, верите в такое, не верите — мне насрать. Просто так есть. И обозлился он конкретно на ваше семейство не просто так, у него на то есть веская причина. Конкретно вот эта — сопящая, ни на кого не глядящая, килограмм под восемьдесят весом.

— Вас в дурдом надо сдать! — заявила хозяйка квартиры, засунула руку в карман халата и достала оттуда сотовый телефон. — Вот что я скажу. Вы социально опасны. Оба! И я сейчас…

Бум-м-м! Звук раздался из квартиры, в которой сейчас никого не было, и происхождение его не оставляло простора для сомнений — что-то массивное ударилось в дверь.

Бум-м-м-дзи-и-инь! Второй удар был потише, но зато сопровождался мелодичным звоном.

— Даже интересно. — Елена распахнула дверь и глянула в коридор. — Ишь ты! Впечатляет.

Первый удар по металлической дверной основе был нанесен массивной деревянной напольной ростовой статуэткой, изображающей негра преклонных годов, которую непонятно как занесло в эту квартиру. Второй — телевизором Sony новой модели, с плоским экраном и приличной диагональю. Статуэтка удар выдержала, чем лишний раз доказала, насколько неприхотливы и живучи представители Африки даже в деревянном воплощении. Телевизор — нет.

Но не это вызвало дикий вопль ужаса у