Между жизнью и смертью - Наби Даули

Карл Якоб прошел, ступая по вещам, к столу я как ни в чем не бывало опустился на стул.

Мне он тоже указал место и начал извлекать из ящиков стола хлеб, свиное сало и банки с консервами. Потом, как бы соображая что-то, встал с места и ушел в соседнюю комнату. Из-за двери до меня донесся на мгновение плач фрау Якоб.

Карл Якоб вернулся с бутылкой в руке.

- Водка, карош водка, - проговорил он.

Хозяин налил стакан и поставил передо мной. Пододвинув ко мне сразу всю снедь, он сел напротив и принялся потчевать:

- Русски водка карош, кушай.

Я посмотрел ему в глаза. "Что этот фриц хочет со мной делать? тревожно промелькнула мысль. - Может быть, он задумал подпоить меня, а потом шарахнуть разок, чтобы и душа из меня вон..." Я не знал, как поступить.

Карл Якоб понял мои опасения и расхохотался.

- Нет, - ответил я ему, качая головой, - не пью.

Карл Якоб схватил стакан.

- Ты зольдат, я зольдат, - сказал он и сунул стакан мне в руку.

- Нельзя, - возразил я, - фельдфебель рассердится.

- Фельд-фе-бель? - протянул Карл Якоб.

Брови его нахмурились, глаза загорелись злобой.

- Фельдфебель ист швайн!* - гаркнул он, ударяв кулаком по столу. Фельдфебель ист капиталист!..

_______________

* "Фельдфебель свинья!"

"То-то, пробилось-таки шило из мешка", - подумал я.

Карл Якоб разгоряченно заговорил о чем-то. Многих слов я не понял, но смысл тирады был ясен. Немецкий солдат горько жаловался. Он говорил:

- Мы гибнем на фронте, а тут разные капиталисты в фельдфебельских, лейтенантских и генеральских мундирах спят в объятиях наших жен. Нас натравливают на русских, и мы, дураки, верим. Национал-социалисты вбивают нам в головы, будто все немцы равны. И мы, идиоты, принимаем это за чистую монету. А кто наживается? Капиталисты! А нам что достается? Винтовка, война, смерть...

Вдруг отворилась дверь, и из соседней комнаты вышла фрау Якоб. Она торопливо проговорила что-то, указывая за окно.

На улице стоял солдат, пришедший, чтобы отвести меня в расположение.

- Филь данке,* - поблагодарил я хозяина и, поставив стакан на стол, вышел на улицу.

_______________

* "Большое спасибо".

Всю ночь я не мог уснуть. Разгневанное лицо Карла Якоба и вещи, разбросанные по двору, так и стояли перед глазами. "Что же с ним произошло?" - спрашивал я себя.

Ясно, что идя на войну против России, немецкий солдат Карл Якоб чувствовал себя героем непобедимой армии. Гитлер утверждал, что Россия страна бессильная и что ее можно разгромить в течение двух недель. И Карл Якоб верил этому.

Но что слова перед суровой действительностью? Уже два года Карл Якоб на фронте. "Бессильные" русские погнали немцев из-под Москвы и от Сталинграда. И вот огненная колесница войны, превращая в пепел города и села, движется на Германию. Что ожидает впереди солдата? Только пламя сражений, а возможно, и смерть. Или, в лучшем случае, деревяшки вместо рук или ног.

Уходя на войну, Карл Якоб считал себя вполне счастливым. Геббельс предсказывал, что каждый немецкий солдат вернется из России бароном, что после завоевания Украины каждый немец будет иметь к завтраку по курице. "Аллес фюр Дейтчланд!" - провозгласил он. - "Все для Германии!"

Солдат Карл поверил этому. Он с огнем и мечом вступил на русскую землю, жег деревни, грабил и убивал людей. Он набивал свой ранец чужим добром.

Что же он застал, придя домой? Его ограбили в собственной стране. Да еще как ограбили! Затоптали порог, осквернили дом, обесчестили жену. Украли самое святое для человека.

Так Карл Якоб собственным лбом ударился о горькую правду жизни. И тотчас оказалось ненужным хламом все, что он с таким усердием грабил и тащил домой. Сердце солдата разбилось точно так же, как те флакончики из-под духов, которые валяются теперь под ногами.

А отчего горько плачет сейчас солдатка фрау Якоб? За что избил ее муж?

Фрау Якоб хочет быть богатой. Она любит красиво одеваться, вкусно есть, весело жить. Живут же припеваючи соседи! Они получают товары даже из Африки, растет их торговля, множатся барыши. В их магазинах продаются сейчас даже товары русского производства.

Так почему бы не делать то же самое и фрау Якоб? Ведь она тоже "чистокровная" немка!

Геббельс говорил: "Немецкие женщины, не плачьте, а радуйтесь, что ваши мужья уходят на войну. Готт мит унс!" - "С нами бог!" И, провожая мужа на войну, фрау Якоб не плакала. А несколько дней спустя одну из комнат в доме она переоборудовала под лавку и над дверью прибила вывеску: "Фрау Якоб унд Карл Якоб"*. Не много времени понадобилось, чтобы с фронта начали прибывать извещения о погибших. Матери, потерявшие любимых сыновей, покупали первые венки в лавке у фрау Якоб. Первые барыши войны посыпались в шкатулку фрау Якоб. Потребность в венках росла с каждым днем. Фрау Якоб набавляла цену на свой товар.

_______________

* "Госпожа Якоб и Карл Якоб".

Потом она стала торговать и овощами. Хлеба немцам выдавалось не слишком много, и они в основном жили на овощах. Салат превратился в дорогостоящий продукт. Фрау Якоб накинула цену и на салат. "Проголодаются - купят, никуда не денутся", - решила она. Покупатели роптали, но все же шли в лавку. Она уже чувствовала себя завтрашней баронессой.

Фрау Якоб искоса поглядывала на соседский магазин. Торговля там шла на зависть бойко. Каких только не было там товаров! "Вот такой бы завести магазинчик!" - мечтала фрау.

И вот однажды в село привезли русских военнопленных. Фрау принарядилась специально для этого случая и поспешила к фельдфебелю. Долго она говорила с ним. А вечером фельдфебель сам пришел в ее дом. Опять начался деловой разговор.

Фрау все толковала про свою печаль.

- Я солдатка, - говорила она. - Одинока. Сынок маленький. Дайте мне одного пленного в работники.

Фельдфебель задумался. Потом перевел взгляд на грудь хозяйки, скользнул глазами по ее бедрам.

- О, фрау, - ответил он. - Это сложное дело. Вы бедны. Вам нельзя дать пленного. Таков закон райха...

- Но ведь я немка!

- Да, но где нам взять пленных для каждой немки? В последнее время, говорят, пленных почти нет... Но, однако... - сказал фельдфебель и двусмысленно улыбнулся, пристально поглядев на фрау Якоб.

Фрау поняла его. Она собрала на стол. Поставила вино. Двери фельдфебель запер сам. Маленький Карл уже спал в соседней комнате. Потом в доме фрау потух свет...

Вот и все, что было.

Теперь в доме фрау Якоб работает русский военнопленный. Его не нужно сытно кормить, не нужно платить за работу. Разве мало выгоды приносит этот пленный? А муж этого не понимает, поднимает шум. Дуралей, дуралей...

Настала полночь. На башне церкви пробили часы. Где-то очень далеко гудят самолеты. А у нас в камере - тишина. Пленные спят. Временами слышится чье-то сонное бормотание, заглушаемое храпом соседей. У ворот ходит часовой. Позвякивают подковы его сапог, задевая о камень. В ночной тишине все так отчетливо слышно.