Няка - Таня Танк

– Не верю! – с интонацией Станиславского отвечал Костик. – От твоей игры я не испытываю катарсиса.

– Сто тысяч не деньги, – отрезала Зинка. – Но я согласна реструктурировать твой долг. Итак, двести – кэшем, остальные триста – натурой.

– Натурой? – осторожно спросил Стражнецкий и краем глаза глянул на себя в зеркало, висевшее напротив.

Рыкова хитро улыбалась, раскачивая носком ботфорты, и держала паузу.

– Ты, конечно, не совсем в моем вкусе, – наконец, сказал Костик. – Но, если того требуют интересы дела…

– Нет уж, я переуступаю эту высокую честь своей лучшей подруге.

– Ты хочешь, чтобы я за триста тысяч встретился с твоей подругой? – изумился Костик.

– Я хочу, чтобы ты встретился с моей подругой, объяснился ей в давней любви и сделал предложение, – отчеканила Рыкова. – Набор изопродукции будет моим свадебным подарком.

– Все! Хватит! Мне надоел этот театр абсурда, – Костик поднялся из кресла. – Развестись с одной амебой, чтобы жениться на другой…

– Давно ли Алина стала для тебя амебой? – скорбно покачала Зина головой.

– Алина?!

– Алина, Алина. Хочешь быть с ней и в радости, и в горести?

– Я-то хочу, – сбавил обороты Костик. – Она не хочет. Как обрубила тогда, так и все.

– Алинка никогда не будет питаться объедками с чужого стола, – высокомерно заметила Зинка. – Надо знать это чистое, бескомпромиссное существо… Решай побыстрее. Предпасхальная акция закончится через 15 минут. У тех, кто туго соображает, призовые баллы сгорят. Ну, каково будет твое принципиальное согласие?

– Ну… в общем, я не против, – еле слышно отвечал Стражнецкий.

– А что так безрадостно? Боже, куда катится этот мир. После долгой разлуки человек получает возможность жениться на любимой женщине, но вместо бурного ликования лишь вяло шлепает губенками. Ведь любишь Алинку?

– Люблю… Кажется, люблю, – еще тише сказал Стражнецкий. – Я понял, что она одна…

– Вот слова не мальчика, но мужа, – перебила его Рыкова. – Итак, я отдаю тебе фотоэтюды, ты с их помощью разводишься с Катюшкой, не забывая побольше с нее поиметь. Я не хочу, чтобы моя подруга выходила замуж за нищего.

– Но где гарантия, что ты меня не накрячишь? Как я могу тебе доверять, зная, что ты держишь за пазухой гранату в виде дневника Ульяны?

– Он как раз и выступит гарантом того, что ты обойдешься с моей подругой, как доблестный рыцарь Айвенго с достопочтенной леди Ровеной. Шаг влево-шаг вправо, и Алина узнает…

– Но раз ты читала дневник, то должна знать, что наши отношения с Ульяной…

– Молчи, Алине лучше не знать всей этой грязи.

С полминуты компаньоны помолчали, еще раз прикидывая выгодность сделки.

– Зин, неужели это правда возможно? – наконец, тихо и торжественно сказал Костик.

– Что ж тут невозможного? Это самый простой и доступный способ стать счастливым. Каждый день к нему прибегают сотни, тысячи… Какой смысл в твоей смазливой физии, в твоем депутатском значке, в твоем бабле и статусе, если ты расплачиваешься за это сосуществованием с амебой?…

– Ты права… права, – на автопилоте шептал Костик.

– Такое ощущение, что ты испытал-таки катарсис.

Стражнецкий утвердительно мотнул головой.

– Держи, – Рыкова протянула ему снимки. – Настало время любить, мой друг.

.

– Я поля-я-я влюбленным застелю-ю-ю, – через полчаса напевала себе под нос Рыкова, катя тележку по «Десяточке».

Успешно завершив переговоры с клиентом, она решила разделить радость триумфа с подругой. Зина глянула на часы – полодиннадцатого. Поздновато, конечно, но… Она купила бутылку мартини, упаковку эклеров и еще кое-что по мелочи, а через 20 минут уже звонила в знакомую квартиру.

– Зин, что за сюрпризы? – щурясь от яркого света, выговаривала ей Корикова. Она весь день мучилась от головной боли и решила лечь пораньше. Рыкова заявилась аккурат в тот момент, когда Алина, приняв две сильнодействующие таблетки, начала засыпать.

– Ты как будто не рада меня видеть, – громогласно отвечала Рыкова. – А где твоя мелюзга? Я решила побаловать ее йогуртами «Мнямняшка». В рекламе говорят, что вся малышня любит «Мнямняшку».

– Галинке 16 лет, и сегодня она ночует у бабушки.

– 16 лет? Скажите, пожалуйста. А я почему-то думала, что ей пять-шесть, не больше… Что же мы застыли на пороге? Сажай меня в красный угол, мечи на стол лучшие яства. Я тоже не с пустыми руками, – и Зина подмигнула, указывая на бутылку.

– К сожалению, не смогу составить тебе компанию. Ужасно болит голова…

– Вот об этом я и приехала потолковать, – подхватила Рыкова. – Замуж тебе надо, девка, замуж. Тогда и голова болеть не будет.

– Зин, ты прекрасно знаешь мою ситуацию, – устало отвечала Корикова. – Тот, кого я люблю, бросил меня ради другой. А с нелюбимым я никогда не буду.

– Другая в пролете! В пролете, понимаешь ты это? – Зина начала пританцовывать. – Благодаря мне твой любимый жеребец скоро вырвется из загона, куда его завлекли обманом.

– Что-что? Ничего не понимаю, – поморщилась Алина, но ее глаза зажглись интересом. – Имей в виду, что я никогда не соглашусь сделать несчастными ни в чем не повинных детей…

– Я бы тебя к лику святых причислила, – вздохнула Рыкова. – Ну так что, ты хочешь, чтобы к тебе вернулся любимый человек?

– Он и так придет в любой момент, стоит только мне слово обронить.

– Безусловно, на часик-полтора он до тебя снизойдет… Но с недавних пор я не намерена потакать разврату. Дружба с любовницей женатика меня компрометирует. Поэтому только законный брак! Союз перед богом и людьми.

– Перед богом и людьми, – прошептала Алина, и ее усталые глаза заволокли слезы.

…В это же время в VIP-кабинете, откуда час назад вышла Рыкова, Стражнецкий самодовольно выложил перед адвокатом снимки.

– Извините, что потревожил вас так поздно, – и он придвинул Давиду Марковичу бокал коньяка. – Но дело не терпит отлагательств. Ну как? Есть у нас шансы выиграть дело?

Адвокат изучал фотографии так долго и тщательно, что Костик нервно прыснул:

– Что вы там все рассматриваете? Я ревную.

– Снимки вполне убедительны. Правда, есть один нюанс… По ним можно лишь предполагать факт супружеской неверности, но нельзя утверждать этого.

– Это как прикажете понимать? – вспылил Костик, выхватывая из рук адвоката фотографию. – Баба лежит на постели с раздвинутыми ногами, на ней мужик, который уже изготовился ей вставить…

Обычно трепетно контролирующий корректность своих речей, от волнения Костик заговорил куда более развязно.

– Но он одет, – мягко настаивал адвокат. – Обратите внимание, даже кроссовок не снял. Тут что-то не то.

– А, понятно, – опять засмеялся Костик. – Вы к чему клоните? Что поцелуй – это еще не измена? Так знайте: у меня традиционные взгляды на такие вещи, и мне совершенно не обязательно видеть их гениталии крупным планом, чтобы понять: моя супруга нарушила клятву верности!

Пытаясь привести в порядок чувства, Стражнецкий пересел в кресло у окна и закурил. Вечер выдался волнительным.

– Что ж, завтра можно стартовать, – и Давид Маркович поднялся из кресла.

– У меня еще к вам одно поручение.

– Слушаю вас.

– Думаю, настало время провентилировать один вопрос, – и Костик, быстро черкнув что-то на листке, протянул его адвокату. – Пожалуйста, наведите справки о наследниках этой особы.

Бекетов объявился так же внезапно, как и уехал в командировку. Через пару дней после душещипательного разговора со Стражнецким Зина увидела у своего дома знакомую машину. Однако это не заставило ее изменить траекторию движения.

– Зизи, что такое? – Миша нагнал ее у входа в подъезд. – Почему ты не брала трубку? И неужели было так трудно ответить хотя бы на одну СМС-ку? Я места себе не находил…

– Ты разгневал меня своим внезапным отъездом, вот и все.

– Неужели в тебе нет ни капли уважения к моей работе? – чуть ли не простонал Миша. – Пойми, Зизи, я дал клятву Гиппократа и до конца своих дней буду спешить на помощь людям в любое время дня и ночи…

– Первым делом ты должен спешить на помощь мне.

– Тебе нужна помощь?

– Да, – расхохоталась Рыкова. – Скорая сексуальная.

Мишины щеки порозовели, он быстро опустил глаза, но тут же поднял их, застенчиво улыбаясь.

– И имей в виду, мон жениталь, мычать и телиться тебе осталось не больше трех недель, – строго сказала Рыкова.

– Я ничего не понимаю, Зин…

– Потому что мы должны соединить наши судьбы до мая.

– Но почему? И… что за спешка?

– Только дураки женятся в мае.

– Жениться?… Это так неожиданно… Ты не думай, я не против. Просто я закоренелый холостяк, и мне трудно принять это решение… хотя в душе я, конечно, все решил еще 25 лет назад. Но зачем нам торопиться? Подготовимся к свадьбе по-нормальному, как серьезные, взрослые люди…

– Не вижу смысла в этих проволочках, – отрубила Зина. – Свадьба состоится или в апреле, или никогда. Считаю до трех. Раз… два…