Город греха - Валентина Владимировна Гасс

Эля рассмотрела это, когда проплывала под потолком, тут же опомнилась и сделала руками пассы, чтобы затормозить. Что ей и удалось. Теперь она парила возле ультрасовременной люстры, похожей больше на арт-объект, чем на источник света.

Младен, будто почувствовавший чьё-то присутствие, вдруг оторвался от чтения и покрутил головой по сторонам.

— Я тут! — хотела застенчиво сообщить Эля с высоты, но ничего не вышло. Губы шевелились беззвучно.

«Может, кинуть в него чем?» — пришла девушке новая, не очень-то мудрая мысль. Она даже осмотрелась, но что можно было найти на потолке? Да и вряд ли это что-то смогло бы оказаться в руках призрака. Вероятнее всего, пальцы Эли прошли бы через предмет как через туман: так же, как её эфемерное тело пролетало сквозь твёрдые преграды.

Младен тем временем пожал плечами и продолжил чтение.

Эля обратила внимание, что полы его короткого халатика раскрылись, обнажая худые и тонкие ноги. Эта деталь показалась ей почему-то очень трогательной, сердце защемило от нового тёплого чувства, а на глаза даже навернулись слёзы.

«Ещё немного — и парня увезут на операцию, которая выглядит ну очень подозрительной!» — тревожно подумалось Эле.

Почему у неё возникли эти сомнения и отчего она вообще устроила весь сыр-бор с возвращением в клинику и спасением Младена? Что за прозрение накрыло Элю, когда она встретила у парка тюльпанов Балабанова?

Очень просто.

Эля давно уже решила относиться к своим необъяснимым способностям с уважением. Не раз аномально обострившийся слух или чтение мыслей собеседника, да хотя бы горячие кнопки помогали ей выпутаться из, казалось бы, безвыходных ситуаций. Так почему она должна игнорировать очередные сигналы её подсознания, которые она получила после встречи с Младеном?

Ведь тот самый волшебный аттракцион, когда она в безумной ночи ощупывала парня, сидя перед ним в кровати, и одновременно словно просвечивала его тело сканером, случился на самом деле! Как же контрастно тогда подсвечивались его внутренние органы фиолетово-синим цветом, будто Эля наблюдала на экране голливудский спецэффект в очередном блокбастере! И как явно выделялись области, которые имели хоть какую-то, пусть даже маленькую или бывшую патологию вроде старого перелома предплечья или защемления позвоночного нерва. Она без труда различала всё это внутри Младена, но ведь в этом случае опухоль в почке, которую ему собирались вырезать в самое ближайшее время, и вовсе должна была полыхать огнём! Эля же никаких отклонений своим сканером тогда не увидела! Как такое возможно?! Видеть последствия перелома десятилетней давности и не рассмотреть воспалённое свежее новообразование, которое требует немедленного удаления?!

Эля привыкла доверять своим способностям. Если она никакой опухоли не рассмотрела, значит, её там попросту нет!

Но тогда… Младен здоров! Зачем же его хотят уложить на операционный стол?!

Теперь вкупе с мистификацией, в которую зачем-то втянули саму Элю, с несуществующим якобы доктором Кристианом, всё это приобретало уже зловещий оттенок. Что за дела творятся внутри клиники «Рассвет»? На этот вопрос требовался незамедлительный ответ.

Эля бесполезно поболтала руками и ногами в воздухе, но Младен на её манипуляции никак не прореагировал.

Тогда Элис мысленно сплюнула и отправилась в обратный путь, не забыв разглядеть номер предоперационной палаты, где держали Младена.

Она, насколько могла быстро, вернулась в каморку, где Балабанов продолжал стоять возле её распростёртого тела. Однако выражение лица Гансика теперь изменилось: на нём читалась явственная тревога.

Вот он тихонько потряс лежащую Элю за плечо и сказал: «Эй!»

И только тут до Элис дошло, что в авантюре с таблетками она сделала только полдела. Ей удалось повторить бесплотное путешествие-трип, но теперь ведь надо как-то вернуться в свою физическую оболочку!

Эля попыталась наложить своего призрака на себя, лежащую, но это ей не удалось — она то и дело взмывала вверх: почему-то её фантом не умел ходить по полу, как все нормальные люди. С нарастающим беспокойством Эля сделала ещё пару безрезультатных попыток.

— Слышишь, эй! — тем временем произнёс Гансик, и в голосе парня Эля уловила уже панические нотки.

Балабанов сильнее потряс тело Элис за плечо, от чего у той безвольно качнулась в сторону голова.

— Ты же это не по правде? — спросил Ганс с придыханием.

Он постоял пять секунд, потом резко прижался ухом к груди девушки. Отнял голову и прислонил два пальца к шее лежащей.

Эля видела, как внезапно и стремительно побледнело лицо Балабанова.

Он вдруг попятился, угодил спиной в какую-то нишу, споткнулся, завалив что-то вроде швабры, которая, в свою очередь, с замогильным и душераздирающим грохотом обрушила на пол с подставки большое оцинкованное ведро.

Глава 27

Тёмная материя

Амстердам, 18 сентября 1889 года

Очнулся Эрих от неудобства: что-то неприятно упиралось ему в спину. Он пошевелился, стремясь отодвинуться, и едва не свалился вниз; в последний момент ему удалось отклониться обратно. Краузе разлепил веки, на которых словно остались частички невидимого клея. Он лежал почти поперёк диванчика, в спину ему упиралась боковая сторона пухлого саквояжа. Эрих сразу же отметил, что лежит раздетый: на нём были лишь ночнушка и панталоны. Машинально захотелось прикрыться, но рядом не наблюдалось никакого покрывала. Краузе пошарил рукой вокруг: безрезультатно. Его начало знобить, кожа покрылась неприятными пупырышками.

Тогда Эрих решил встать, но это ему сделать не удалось: стоило опереться на локоть, рука соскользнула от слабости, и он снова вернулся в лежачее положение. Краузе беспомощно огляделся и прислушался к своим ощущениям: вроде бы ничего не болело, но во всём теле чувствовалась нехорошая ломота, будто бы ревматическая.

Помещение оказалось знакомым: именно тут его встретил мистер Джок и именно на этом диванчике лежал тогда Симон ван дер Берг.

Эрих уловил движение и проворно скосил взгляд. Неподалёку за тканной полупрозрачной ширмой двигалась тень. Несомненно, принадлежащая миниатюрной женщине. Да что там женщине — молодой девушке! Краузе даже не поверил вначале своим глазам; ему захотелось протереть их, чтобы удостовериться в реальности происходящего. Девушка за ширмой, видимо, переодевалась, и Эрих подгадал очнуться именно в тот самый момент, когда на ней почти ничего не было надето.