Обожженные изменой. Право на семью - Виктория Борисовна Волкова

- Это что за цирк на льду? – слышится из холла властный голос.

Сохнов заявился, мамочки! Наверняка со Степой что-то приключилось. Вот и слетелись ястребы. Вжимаюсь в холодную стену и не могу заставить себя сделать шаг. Словно боюсь лишиться подпорки. Даже дышать не могу.

- Плохие новости? – заикаюсь от страха.

- Дорогой поговорим, Ира, - мотает головой Сохнов. Крепкий подтянутый мужик в камуфляже. Руки держит в карманах, в мудрых глазах – хитрый прищур. – Давай, собирайся, девочка. Николай Иванович тебя ждет. Он не любит, когда опаздывают.

«Вы знаете моего папу? – так и рвется с языка глупый вопрос. Наверняка знает! Но это сейчас не главное. Что со Степаном?» - чуть не ляпаю от отчаяния. Но вовремя прикусываю губу.

- Хорошо, - лепечу вслух. – Только давайте сначала поговорим. А потом поедем. Ладно? – настаиваю и сама себя не узнаю.

- Слово дамы закон, - добродушно улыбается мне Петр и распахивает дубовую дверь кабинета. – Прошу.

- Петя, я тоже с вами, - поднявшись с пола, отряхивается Юра. – Ты же понимаешь, что теперь…

- Потом, брат, - резко обрывает его Сохнов. – Себя в порядок приведи сначала. Тобой только что пол вытирали.

Опустив голову, прячу улыбку. Сохнов явно не на стороне Юры. И прямо на моих глазах тот сникает, как проколотый воздушный шарик.

- Петя, я… - пытается он возразить.

- Отвянь, Юрец. Не до тебя, - рычит Сохнов и закрывает перед Юриным носом дверь. – Присаживайся, где тебе удобно, - обводит он кабинет широким жестом.

По привычке сажусь на кожаный диван. Глажу толстую шоколадную оббивку. И вспоминаю, как мы тут валялись с Криницким. Дурачились и целовались.

«Где он сейчас? Что с ним?» - заливает сердце черная безнадега.

- Минутку, - поднимает вверх палец Сохнов. Открыв створку пульта управления, нажимает на какие-то кнопки, а потом поворачивается ко мне. – Устранил прослушку. Теперь можно спокойно поговорить.

- Что? – невольно вжимаюсь в спинку дивана. – Что со Степаном?

- Да нормально с ним все, Ира, - улыбается мне Сохнов. Садится напротив на край стола. – Степку немного пригасили на время проверки. Сейчас он очнулся. Только об этом знает узкий круг. Слишком узкий.

- И Юра в него не входит?

- Нет, - категорически заявляет Сохнов. – Он сейчас в панике. Пытается на себя натянуть корону брата. А она спадает.

- Получается, он единственный наследник?

- Нет, есть еще Мария Александровна – его мамаша. Степкина мачеха. Но он к ней очень уважительно относится. Она все финансы компании ведет.

- А его родная мать?

- Умерла, когда ему лет семь было.

Чувствую, как жалость затопляет сердце. Степа, любимый мой, почему ничего не сказал.

«Любимый? – проговариваю вырвавшееся слово и повторяю. – Да, любимый. Я влюбилась в Степана Криницкого, несмотря ни на что».

- Мария Александровна тоже не знает? – уточняю тревожно.

- Никто, кроме нас с тобой и пары человек охраны. Остальных используем в темную. Ну и посмотрим, кто как себя проявит. Юрку вон уже занесло.

- Почему боитесь огласки?

- Крот у нас завелся, Ира. Степка по касательной прошел, - выплевывает каждое слово Петр Васильевич. – Ребята и персонал ему помогли. А иначе бы точно лет на десять определили.

- Везучий, - улыбаюсь сквозь слезы.

- Теперь месяц вам в разлуке прожить придется. Криницкому сейчас лучше дохлым прикинуться. Надеюсь, потерпите, - снисходительно роняет Петя.

- Да, конечно. Спасибо, что предупредили, - встаю с места. На ватных ногах иду к двери.

- Сколько тебе надо времени, чтобы собраться?

- Полчаса хватит, - выдыхаю печально. И поднимаясь по лестницы пытаюсь понять, что делать дальше.

«Но это же Степан к койке привязанный», - думаю, входя в гардеробную. Достаю с полки белье, пару свитерков и широкие трикотажные штаны.

«На месяц мне одежды хватит», - выкатываю из шкафа небольшой чемодан. Туда же летит косметика, лекарства и электронная книга.

«Кажется, все!» - обвожу глазами комнату. Надеваю платье, пальто. И чуть подкрасив губы выкатываю чемодан из комнаты.

Ухожу, не оглядываясь. Такое чувство, что сюда я больше не вернусь. Жаль. Хороший дом. Мы со Степаном были здесь счастливы. Здесь по-настоящему узнавали друг друга, влюблялись.

«Какая разница где? Главное вместе!» - пробегает шальная мысль. Но я не гоню ее, принимая как должное.

- Ты готова? – строго осведомляется Петр Васильевич. – Можем ехать?

- Чемодан надо спустить, - указываю наверх.

- Миша, - отдает распоряжение хозяин дома и упирается в меня внимательным взглядом. – Значит, решила уехать, Ира?

- Я тут не останусь, - кошусь на стоящего чуть в стороне Юру. – Тут небезопасно.

- Да ладно тебе, - морщится тот. – Ну перепсиховал я. Прости. Нужно как-то уживаться, пока Степа не очнется. И ты должна понять…

- Достаточно, - выставляю ладонь, словно хочу отодвинуть прочь нелепого мужчину в мятом костюме. – Я с вами, Юрий Александрович, даже разговаривать не хочу, - направляюсь к выходу.

Сзади посмеиваясь, идет Сохнов.

- А ты зачем приезжал, Юра? – роняет он недовольно.

- Да с этой… с Ирой… поговорить хотел, - ворчит тот. – Теперь пока Степа в отключке, надо думать как выживать. А она тут из себя королеву строит. Все девочка, лафа закончилась, - выдыхает зло.

«Какая еще лафа? Мне от тебя ничего не надо, мальчик!» - опустив голову, закусываю губу. Только бы не закричать в голос. Видеть не хочу эту гниду. Степа в его понимании только впал в кому, а его любящий братец уже открыл рот и пытается проглотить весь пирог. Молчу, боясь себя выдать. Чем дальше я буду от Юры, тем лучше. И мне спокойнее.

Не обращая внимания на глупые разговоры, выхожу на улицу. Вдыхаю свежий весенний воздух и улыбаюсь серым тучкам, из-за которых проглядывает солнышко.

- Правильное решение, - открывает передо мной дверцу майбаха Сохнов. – Тут сложно проконтролировать. А у Юрки крыша точно двинулась. Дорвался мажорик до власти. Ну да это ненадолго. За месяц сильно не нагадит. А там и Степка выйдет.

- А почему вы не вмешались, когда шло следствие? – спрашиваю, когда машина трогается.

- Не мог, - пожимает плечами Сохнов. – Меня в стране не было. – И тут же переводит разговор. – Ты у отца решила остановиться или в Москву вернешься?

- Нет,