Королева из Прованса - Виктория Холт

Кто-то из братии крикнул:

– Спасем отца субприора!

Монахи со всех сторон окружили архиепископа.

Тут стало ясно, что под облачением пастыря Бонифас закован в кольчугу и явился сюда, готовый к схватке. На его зов в зал кинулись слуги, в латах и с оружием в руках.

– Покажите этим английским изменникам, что ожидает смутьянов! – крикнул архиепископ.

Его люди накинулись на беззащитных монахов, принялись их избивать, рвать на них одежду, пинать несчастных ногами.

Четверо из братии сумели выбраться за стены монастыря и со всех ног бросились во дворец лондонского епископа. Их рассказ привел прелата в ужас.

– О, дерзкий чужеземец! – вскричал епископ. – Немедленно отправляйтесь к королю. Покажите ему ваши раны и ваши изорванные рясы. Расскажите о случившемся. Пусть король знает, какому поношению подверглись слуги Божии.

По дороге в королевский дворец монахов остановили горожане, удивленные столь странным видом святых отцов. Монахи рассказали о том, как чужеземный архиепископ ворвался в аббатство и какой дебош он там учинил.

– Не позволим, чтобы чужаки глумились над нашими монахами! – вскричал кто-то из толпы. – Где этот Бонифас? Мы его сейчас так отбонифасим, что своих не узнает!

Монахи двинулись дальше, а толпа ринулась по направлению к аббатству.

Тем временем король и королева, как обычно, находились в своих покоях, играя с принцем и принцессами. Вошел слуга и доложил, что монахи, избитые архиепископом Кентерберийским, просят у его величества аудиенции.

– Мой дядя кого-то избил? – удивилась королева. – Какая чушь!

– По ним видно, что они действительно избиты, миледи, – сказал слуга.

Генрих обернулся было к двери, но Элеанора крепко взяла его за локоть.

– Не принимайте этих монахов, – прошептала она. – Вы ведь понимаете, что все это означает. Они недовольны вашим выбором архиепископа. Разве не пытались его опорочить в ваших глазах прежде?

Генрих посмотрел на жену и согласился. Такое и в самом деле уже случалось.

– Уверяю вас, что это подлый обман. Отошлите их прочь.

– Пусть убираются, – сказал король. – Я не желаю их видеть.

Слуга поклонился и вышел.

Вид у короля все же был несколько смущенный, и Элеанора сказала:

– Посмотрите, как Эдуард кидает игральные кости. Просто настоящий прожигатель жизни!

И Генрих тут же забыл неприятную историю с монахами.

Тем временем толпа, направлявшаяся в аббатство, все разрасталась и разрасталась. Лондонцы решили, что пора положить конец наглости иноземцев. Оскорбление, нанесенное монахам, не должно остаться без наказания.

– Где этот негодяй? – кричали в толпе. – Где самозванец, называющий себя архиепископом?

Увидев целое людское море, стремительно приближающееся к монастырским стенам, Бонифас замер от ужаса.

Он и его люди были вооружены, но одно дело – воевать с беззащитными монахами и совсем другое – противостоять разгневанной толпе.

– Скорей! Нужно уходить отсюда! – крикнул Бонифас.

– Спустимся к реке, милорд, – воскликнул один из слуг. – От стены к причалу ведет лестница.

К счастью, у причала стояло несколько лодок, в которых хватило места всем. Архиепископ едва успел унести ноги.

Не теряя времени, он немедленно отправился во дворец и явился к королю и королеве.

Элеанора, уже наслышанная о происшествии, была сама не своя от беспокойства.

– Со мной все в порядке, – успокоил ее дядя. – Но монахов из обители святого Варфоломея следует примерно наказать. Известно ли вам, что они напали на меня, когда я посетил их монастырь?

– Это чудовищно! – вскричал король.

– Я сказал, что не потерплю такой наглости, и преподал их субприору хороший урок.

– Будем надеяться, что урок пошел на пользу.

– Урок пойдет на пользу лишь в том случае, если вы проявите твердость. Уверен, что монахи явятся к вам с жалобой. Но вы, мой дорогой племянник, проявите мудрость и дадите им укорот.

– Генрих умеет обращаться с этим сбродом, – заявила Элеанора. – Ведь на самом деле попы бесятся из-за того, что король не позволил им самим выбрать архиепископа. Еще бы – ведь это привилегия монарха.

– Не будет им от меня ни милости, ни жалости, – твердо отрезал Генрих.

Элеанора нежно рассмеялась и прильнула к его плечу.

Подобные инциденты накаляли обстановку, но король с королевой не придавали этому значения. Когда двору были нужны деньги, вводились новые налоги. Ради соотечественников Элеаноры Генрих не скупился, да и его личные расходы все время увеличивались. Король полюбил архитектуру, ему нравилось самому разрабатывать планы новых построек, а также перестраивать старые здания.

Любимейшей резиденцией Генриха был Виндзор. Темза изобиловала здесь излучинами, неся свои воды меж зеленых лугов и густых лесов. Само название «Виндзор», по мнению некоторых, происходило от саксонского Виндлесофра, что означает «Извилистый Путь». Другие утверждали, что происходит оно от Виндиссор, то есть «Злой Ветер», ибо зимой вдоль берегов разгуливали обжигающе холодные ветры. Согласно еще одной версии, название «Виндзор» произошло от Виндасовер, то есть «Перевези Нас», так как в стародавние времена переправиться через Темзу можно было только на паромах.

Однако, каково бы ни было происхождение этого слова, Генрих очень любил Виндзор, не в последнюю очередь из-за того, что здесь некогда находилась резиденция его любимого Эдуарда Исповедника. Жил здесь подолгу и Вильгельм Завоеватель. Менее славный король Джон, отец Генриха, провел в Виндзоре последний период своего царствования, после вынужденного подписания «Великой Хартии».

Одержимый любовью к зодчеству, Генрих занялся перестройкой Виндзорского замка. Он значительно увеличил нижнюю его часть и построил часовню, которой очень гордился. Король любил хвастаться, что часовня имеет семьдесят футов в длину и двадцать восемь в ширину, а ее деревянная крыша выкрашена под камень и сверху покрыта свинцом.

Виндзор считался второй по значению королевской резиденцией после лондонского Тауэра, однако жить здесь было куда приятней, чем в столице.

Вот почему при первой же возможности королевская семья перебиралась за город. Считалось, что для детей деревенский воздух полезней городского.

Однажды, проезжая по виндзорской улице, король и королева увидели маленькую девочку, просившую подаяние. Одежда ее была в лохмотьях, волосы висели космами, обрамляя худенькое, бледное личико.

Элеанора взглянула на Генриха, и тот понял ее без слов. Он бросил ребенку монету, и королева улыбнулась, увидев, как обрадовалась малютка.

В замке, любуясь своими здоровыми, румяными детьми, Элеанора все вспоминала маленькую нищенку.