Ангельское личико - Лили Феррари

Марионетта едва сдерживалась.

— Давай же, Микки, расскажи мне! Какая девушка? Что случилось? Да рассказывай же!

Он снова сел на ступеньки и провел рукой по волосам. Марионетта расположилась рядом, плотно запахнувшись в пальто.

— Эта девушка, — начал он, — ее зовут Тереза, согласилась дать показания. Она видела, что произошло, Марионетта. Она была там.

Марионетта удивленно воззрилась на него.

— Там? Ты хочешь сказать, она присутствовала при убийстве?

Он покачал головой.

— Не совсем. Но она была с Сильвией в клубе до того, как это произошло. И говорит, что Уолли Уоллас орал на Сильвию, обезумев от ревности к Лино, кричал, что она никогда больше не увидит Лино, что она не должна встречаться с ним после работы, иначе он не отвечает за последствия.

Марионетта пыталась осознать услышанное, мозг ее бешено работал.

— Ты хочешь сказать, что Уолли убил ее не по приказу Барти Моруцци?

Микки мрачно потряс головой.

— Нет, ему никто не приказывал. Он был от нее без ума, во всяком случае, так утверждают все проститутки в клубе «Гранада». Ему полагалось управлять этим клубом по поручению Моруцци, но он целыми днями следил за Сильвией, чтобы знать, с кем она проводит время. Лино он ненавидел. Так что Уоллас убил ее из ревности.

Пораженная Марионетта молча сидела, поджав колени и положив на них подбородок.

— А эта проститутка, — наконец заговорила она, — с чего это вдруг согласилась говорить? Если все проститутки в клубе знали про Уолли и про то, как он ревнует, почему тогда только одна решила выступить против Моруцци? И где она была раньше? Почему до сих пор не объявилась?

Микки явно чувствовал себя неловко. Он порылся в кармане, нашел сигарету и закурил. Марионетта недоуменно наблюдала за ним. Затем постепенно до нее начало доходить.

— Эта Тереза, — произнесла она, — ты ее случайно не знаешь, Микки?

Микки затянулся сигаретой. Потом кивнул.

Марионетта молча восприняла это известие. Потом спросила с некоторой прохладцей в голосе:

— Каким же образом тебе удалось уговорить эту… девушку… сказать правду и бросить вызов целому семейству Моруцци?

— Очевидно, благодаря моему личному обаянию, — сухо ответил он.

Некоторое время они сидели молча. В квартире выше этажом заплакал ребенок.

— Мне надо позвонить коменданту тюрьмы, — прервав паузу, сказала Марионетта. — Не могу поверить, что это правда.

— Правда, правда, — устало заверил ее Микки. — Никуда не надо звонить. Я хотел рассказать тебе еще ночью, но ты не стала меня слушать.

— Прости, — засмущалась она.

Казалось, все уже сказано. Она встала, засунув руки глубоко в карманы пальто. Неожиданно почувствовала, что замерзла.

— Я лучше вернусь, — проговорила она. — Смогу пару часов поспать, а уж потом поеду в тюрьму…

— Правильно. — Микки явно испытывал неловкость. Похоже, ему хотелось что-то сказать, но он никак не мог.

Самым невероятным было то, что Марионетта ни о чем не могла думать, кроме того, что он связался с проституткой. Почему-то это даже уменьшало ее радость по поводу Лино. Она начала подниматься по ступенькам, потом обернулась. Микки все еще стоял на том же месте, подняв лицо и наблюдая за ней.

— Спасибо, — наконец произнесла девушка, продолжая подниматься.

Микки подождал, пока она скрылась из виду, затем повернулся и вышел на улицу.

Радиоприемник в квартире все еще что-то бормотал. Марионетта на секунду присела, не снимая пальто, стараясь взять себя в руки и проанализировать то, что поведал ей Микки.

Диктор снова повторил новости, подтвердив, что исполнение приговора отложено. Марионетта встала, тихо прошла в спальню и подошла к кровати, на которой спали братья. Марио спал спокойно, лишь между бровей пролегла маленькая морщинка. Глаза Тони открылись в ту же секунду, как Марионетта наклонилась над ним.

— Что такое? — прошептал он, сразу же проснувшись.

На кровати у окна, когда-то принадлежавшей деду, заворочался Томмазо, что-то пробурчал и снова свернулся под одеялом.

— Что-нибудь случилось? — повторил Тони.

Марионетта отрицательно покачала головой и жестом пригласила его выйти вместе с ней в гостиную. Он послушался, натянув брюки поверх пижамных штанов. Марионетта прошла на кухню и поставила чайник. «Странно, — подумала она, — насколько по-английски мы себя ведем, особенно в критические моменты…»

— В чем дело? — все еще шепотом задал вопрос Тони. Это были первые слова, с какими он обратился к сестре за многие недели, понимая, что должно было произойти нечто из ряда вон выходящее, чтобы сестра разбудила его.

— Сядь, — спокойно велела Марионетта. — Полагаю, тебе не помешает чашка чаю. — Возясь с заваркой, чашками и молочником, она рассказала Тони об отсрочке приговора в последнюю минуту, о проститутке, неожиданно согласившейся дать показания. Брат слушал, открыв от изумления рот.

— Не верю, — вырвалось у него.

Марионетта спокойно разлила чай.

— Тем не менее это правда, — сказала она. — Передали по радио. Тост хочешь?

Он смотрел на сестру, и до него медленно доходил смысл ее сообщения. На лице появилось выражение дикого страха. На мгновение Марионетта почти пожалела его.

— Как только опубликуют показания этой девицы, — прошептал он, — со мной все будет кончено! Они там, в участке, догадаются, что я выжал из девки, видевшей убийство, ложные показания. Со мной все кончено!

— Необязательно. — Марионетта протянула ему чай, но он, как сомнамбула, лишь взял чашку у нее из рук и поставил на стол.

— Они выкинут меня из полиции! — Голос Тони прерывался. — Продажный полицейский! Мне никогда не найти работу.

— Ты всегда можешь во всем признаться, — проговорила Марионетта, глядя на него и отпивая глоток чая. Иногда трудно поверить, что он — ее родной брат, настолько они разные. — Скажешь своему начальству всю правду — что ты заставил свидетельницу дать ложные показания. Ты можешь убедить их, что готов принять наказание, как мужчина. Это должно повлиять на их решение…

— Нет! — с горечью прервал он ее. — Ты ничего не понимаешь! Дело не только в полиции.

Марионетта со стуком поставила чашку ка блюдце. Она знала, что он скажет: «Дело в Моруцци…»

Тони замолчал. По его лицу было видно, что он готов пуститься в бега. Брат поднялся из-за стола.

— Мне придется исчезнуть, — произнес он. Лицо его было белее мела. Он выглядел очень уязвимым, стоя пред ней со взъерошенными от сна волосами, в мятой пижаме. Взгляд Марионетты задержался на фотографии деда на комоде. Брат так внешне похож на дедушку, но какая разница в характерах!