Двойня для Цербера - Джулс Пленти

Глава 10. Агния

Кутаюсь в его рубашку, воняющую смесью пота, одеколона и сигаретного дыма, хотя мне и мерзко оттого, что меня касается его вещь. Просто снять ее я не могу — на мне нет белья, а платье изорвано так сильно, что подол ничего не прикрывает.

Я больше не чувствую себя человеком. Я просто игрушка Цербера. Его вещь. Он пользует меня каждый раз, когда нужно справить одну из базовых нужд. Я как пепельница или плевательница. Ему все равно, что мне больно каждый раз, когда он грубо вторгается в мое тело. Разрывает его резкими точками, а когда наконец выскальзывает из меня, оставляет после себя зияющую дыру, которая даже не успевает затянуться до следующего раза.

Я закрываю глаза, но все равно никак не могу вырваться из того грязного туалета. Под дрожащими веками мелькают затемненные кадры: использованный презерватив в углу, желтоватые лужицы мочи на полу, мое растрепанное, жалкое отражение… но это не самое страшное. Когда я открываю глаза, то из зеркала заднего вида на меня смотрит Цербер. Его безумный взгляд и огромные зрачки заставляют меня дрожать и вжиматься в сиденье.

Я вытираю губы тыльной стороной кисти, пытаясь избавиться от его вкуса и запаха, но это без толку — от меня ничего не осталось. Везде только Цербер. Моя кожа покрыта им. Он все еще внутри меня, а то, что вытекло, засохло на внутренней стороне бедер.

— Попейте, — проговаривает Рафа своим спокойным голосом и бросает на сиденье, рядом со мной, бутылочку воды.

Для него я тоже просто «мясо». Тело для утех, которое нужно хоть как-то привести в порядок, чтобы босс не расстроился, что оно плохо выглядит, когда вернется домой и захочет еще. А он захочет. Цербер ненасытен и готов делать это со мной часами.

Я скрещиваю руки на груди, чтобы даже случайно не коснуться подачки, хотя во рту так сухо, что даже нет слюны, чтобы проглотить и смазать саднящее горло.

Замечаю в углу сиденья свою сумку и хватаю ее. Прижимаю к груди, хотя это и не моя вещь — всего лишь часть красивой обертки, купленной для меня Цербером. Сутенеры тоже одевают девчонок, которых продают, так, как им хочется. Я теперь как они: продана и куплена для утех.

Грудь вибрирует, и я не сразу понимаю, что это мой телефон. Запускаю руку внутрь и достаю разрывающийся от звонков и сообщений смартфон. Мне на глаза сразу попадается сообщение от Алекс: «ну ты и стерва, Агния. Надеюсь, хорошо потрахалась».

Металлический корпус жжет пальцы, и я роняю телефон на сиденье. Как она может так? Я защитила Алекс от Цербера. Ради нее я покорно молчала, пока он делал со мной ужасные вещи. И теперь лучшая подруга поливает меня помоями, думая, что я специально закрутила интрижку с монстром.

Новые сообщения сыплются одно за другим, и это сводит с ума. Теперь меня терзает собственная мама: «Доченька, не смогла дозвониться Олегу. Передай ему большое спасибо, он так нам помог. Нам так повезло встретить такого щедрого, доброго и благородного человека».

Телефон выскальзывает из влажных пальцев и падает под ноги. Я зажимаю уши ладонями и зажмуриваюсь. Я всегда теперь слышу его голос и все те мерзости, которые Цербер мне говорил. Почему они не видят, какой он на самом деле? Почему мои самые близкие люди не замечают, что он со мной творит?

Рафа останавливает громоздкий черный джип у ненавистного особняка. Его верный прихвостень никуда не испарится, но хотя бы мне больше не придется находиться с этим хмурым типом в ограниченном пространстве, воняющим дешевыми сигаретами.

Я с трудом выбираюсь из салона и делаю вдох такой глубокий, что становится больно в груди. Я все еще жива. Мне хотя бы на время удалось вырваться из душного кокона его рук.

Я вскидываю глаза, и на меня обрушивается темный купол неба, расцвеченный миллионами мерцающих точек. Как же хочется потерять вес и воспарить ввысь. Стать бесконечно далекой, недосягаемой.

— Агния Алексеевна, вам что-то нужно? — его голос вновь разносит вдребезги мои личные границы, и плевать, что Рафа стоит по другую сторону машины.

Агния Алексеевна, да? К чему вдруг столько чести к телу, которое просто развлекает хозяина?

— Нужно, — выкрикиваю так отчаянно, что из легких разом выходит весь кислород. — Мне нужно, чтобы ты пошел к черту!

Как и Цербер, он не обращает ни малейшего внимания на мои слова и требования, и просто прется вслед за мной. Я бы заперлась у себя, но иду на кухню, потому что из-за стресса и алкоголя жутко хочу пить.

От его взгляда, который я чувствую спиной, ноги становятся деревянными, а по спине льется пот. Открываю холодильник и достаю бутылочку минералки. Каким-то чудом отвинчиваю дрожащими пальцами крышку и делаю большой глоток.

Рафа стоит напротив меня и пялится. В его взгляде нет похоти, её-то я изучила досконально, там попытки считать меня. Хозяин приказал приглядывать за игрушкой, которую еще не доломал, и конвоир следит, как бы она чего не выкинула. Способно ли хоть что-то пронять его на эмоции?

— Что ты ходишь за мной? — я изо всех сил тяну вверх уголки губ, стараясь казаться той самой мажоркой, которой меня так любит называть Цербер.

— Олег Владимирович попросил присмотреть за вами, — отвечает спокойно.

От этого издевательского спокойствия я вспыхиваю изнутри. То, что я так старательно сдерживала, цементируя внутри себя ради мамы и Никиты, вырывается наружу всполохами огня.

— Присмотреть, да? — выкрикиваю я, швыряя бутылку ему под ноги.

Она прыскает осколками, и в голове вспыхивает хоть и безумная, но такая притягательная идея. Я же знаю, как сбежать из этого особняка, оставив Церберу лишь оболочку.

Я бросаюсь к столешнице и выхватываю из подставки небольшой нож для чистки овощей. Крепко сжимаю в пальцах его рукоятку и, как завороженная, наблюдаю за собственным отражением, которое подрагивает на тусклой металлической поверхности.