Грань будущего - Хироси Сакурадзака

В глазах этой женщины был свет, не похожий ни на что, виденное мною раньше, словно она наблюдала за львом, освободившимся от цепей. Таким взглядом смотрят на высшее существо.

– А теперь бродишь тут, словно ничего не случилось. Меня тошнит от твоего вида!

– Я сказала, оставь его в покое.

– Да пошел он…

Прежде чем я успел встать, Ёнабару и его девушка уже ушли. Я медленно поднялся и отряхнулся. Челюсть ныла не так уж сильно. Сущая ерунда по сравнению с пустотой, которую в моей душе оставила Рита.

– Неплохой удар, – раздалось за моей спиной. Это был Феррел. Он выглядел как обычно, может, только пара морщин на лбу прибавилась – памятка о сражении.

– Вы это видели?

– Прости, не успел его остановить.

– Ничего.

– Попытайся не держать на него зла. Он вчера многих друзей потерял. Ему нужно время, чтобы немного успокоиться.

– Я видел Нидзю – то, что от него осталось.

– Наш взвод потерял семнадцать человек. Говорят, всего потерь около трех тысяч, но официальных данных пока не поступало. Помнишь ту хорошенькую девушку, которая заведовала второй столовой? Она тоже не выжила.

– Вот как?

– Твоей вины тут нет, но в такое время это не имеет значения. Знаешь, ты неслабо приложил подружку Ёнабару. Помимо многих других.

– Других?

– Других.

Видимо, в список людей, по которым я прошелся во время боя, надо включить и Феррела. Кто знает, что еще я натворил. Я ничего не помнил, но одно было ясно: на поле боя я превратился в одержимого смертями маньяка. Может, это из-за меня у подружки Ёнабару рука на перевязи. Неудивительно, что он в такой ярости. Пинок от солдата в Доспехе способен сотворить и не такое. Черт, да можно с легкостью внутренние органы в кашу превратить.

Я надеялся, что Ёнабару запомнит этот страх. Он поможет ему выжить в следующем бою. Может, теперь Ёнабару не считал меня своим другом, но для меня он остался таковым.

– Мне жаль.

– Забудь. – Феррел определенно не злился. Наоборот, он, скорее, казался благодарным. – Кто научил тебя так управлять Доспехом?

– Вы, сержант.

– Я серьезно, сынок. Если бы речь шла о строевой подготовке – не вопрос. Но во всех японских войсках нет ни одного солдата, который мог бы научить тебя так сражаться.

У сержанта Бартоломи Феррела за плечами было больше боев, чем у большинства солдат в CEO. Он знал, что такое воин. Понимал, что, если бы я не отбросил его пинком с дороги, он был бы мертв. Он знал, что зеленый рекрут, стоявший перед ним, отличный боец и у него самого не было ни малейших шансов стать таким же. И еще знал, что в сражении имеет значение только одно: насколько хорошо ты умеешь драться.

Сержант Феррел дал мне основные навыки, которые я развил и отточил. Но я не мог объяснить ему даже малой части происшедшего, поэтому не стал и пытаться.

– Ах да, чуть не забыл. Какая-то мышка из американского отряда спрашивала о тебе.

Шаста Рэйл. Шаста Рэйл, с которой мы перемолвились парой слов в Небесной Гостиной. Мы почти не разговаривали. Та Шаста, у которой я одалживал боевой топор, навсегда исчезла во временной петле.

– А где временные казармы семнадцатой роты? И что с ангаром? Я бы хотел проверить свой Доспех.

– Только что с гауптвахты – и хочешь проверить свой Доспех? А ты серьезный парень.

– Ничего особенного.

– Твой Доспех забрали американцы. И я припоминаю, что та мышка как раз была одной из тех, кто за ним пришел.

– И на кой он им понадобился?

– У командования на твой счет свои планы. Не удивляйся, если вдруг окажешься в Войсках специального назначения США.

– Вы серьезно?

– Им нужен человек, способный занять место Валькирии. Я уверен, ты им прекрасно подойдешь. – Феррел хлопнул меня по плечу, и мы разошлись.

Я отправился к американской части базы – на поиски Шасты и моего Доспеха. Казармы сгорели дотла, было трудно понять, где заканчивалась японская зона и начиналась американская. Даже часовых с огромными мускулами не было на месте.

Я нашел свой Доспех в мастерской Шасты. Сама она тоже была там. Кто-то нацарапал на нагрудной пластане слова «Убийца Кэйдж». «Кэйдж» – так американцы произносили мое имя. Похоже, теперь у меня тоже есть кличка. Времени даром они не теряли. Неплохое имя для засранца, получившего награду за убийство своих друзей. Надо будет поблагодарить гения, который это придумал. В паршивом мире мы живем.

Шаста заметила, что я пристально смотрю на надпись.

– Я старалась глаз с твоего Доспеха не спускать, но они все равно до него добрались. Извини. – У меня возникло странное чувство, что когда-то она то же самое сказала Рите.

– Не беспокойся. Говорят, ты искала меня?

– Хотела дать тебе ключ от Небесной Гостиной.

– Ключ?

– Как и просила Рита. С тех пор как вы ушли, внутрь никто не заходил. Было не так-то легко целых три дня держать оборону, но иногда я бываю очень изобретательной, – произнесла Шаста, вручив мне ключ-карту. – Не обращай внимания на то, что увидишь у входа.

– Спасибо.

– Была рада помочь.

– Можно задать тебе один вопрос?

– Какой?

– Ты знаешь… знаешь, почему Рита красила Доспех в красный? Она ведь не любила этот цвет. Я просто подумал, может, ты знаешь.

– Она говорила, что хочет выделяться. Не знаю, почему человеку может взбрести в голову выделяться на поле боя. Это всего-навсего превращает его в заметную мишень.

– Спасибо. В этом есть смысл.

– Наверное, ты к своему рога прикрутить захочешь? – Видимо, я нахмурился, не осознавая этого, так как Шаста поспешно добавила: – Извини, я пошутила.

– Ничего. Надо будет поработать над выражением лица. Еще раз спасибо за ключ. Пойду загляну в Небесную Гостиную.

– Пока ты не ушел…

– Да?

– Это не мое дело, но мне стало интересно…

– Что именно? – спросил я.

– Ты был старым другом Риты?

Я сжал губы и изобразил кривую усмешку.

– Прости, мне не следовало спрашивать.

– Нет, все в порядке. Вообще-то мы…

– Да?

– Только познакомились.

– Ну конечно. Мы ведь недавно совсем приехали на вашу базу. Глупый вопрос.

Я вышел из мастерской и направился в Небесную Гостиную. Осторожно открыл дверь, хотя прекрасно знал, что никого не потревожу.

Желтая лента с надписью «Биологическая опасность», напечатанной через равные промежутки, крест-накрест пересекала вход. У ног валялся огнетушитель, пол усеивало какое-то зернистое вещество. Видимо, дело рук изобретательной Шасты. База по-прежнему была усыпана проводящими песками из тел мимиков, и обеззараживание менее важных структур вроде Небесной Гостиной не входило в число приоритетных задач. Умно.

Я шагнул внутрь. Воздух был спертым. Запах Риты уже начал исчезать. Все осталось на своих местах после нашего ухода. Упавший на пол пластиковый мешок, кофейная мельница и переносная плита показывали, каким коротким было ее пребывание здесь. Единственные следы ее присутствия. Почти все остальные принадлежности Риты были армейского образца. Набор для приготовления кофе оказался единственной по-настоящему личной вещью. Конечно, она не оставила мне записки – это было бы слишком сентиментально для Стальной Суки.

В кружке на стеклянном столе по-прежнему был кофе, сделанный ею в тот день. Я поднял кружку. Напиток казался темным и неподвижным. Он остыл до комнатной температуры несколько дней назад. У меня дрогнули руки – и по черной поверхности пошла мелкая рябь. Вот как Рита справлялась со своим одиночеством. Теперь я это понял.

Ты была всего лишь фигурой на шахматной доске, и теперь я тебя заменил. Очередной фальшивый герой, который нужен миру. И этот никчемный мир снова вытолкнет меня на залитое кровью, задымленное поле битвы. Но ты никогда не презирала мир за то, что он делал с тобой.

Поэтому я не позволю миру проиграть. Пусть выбрасывает меня на поле, полное мимиков, с одним лишь карбид-вольфрамовым топором и почти сдохшей батареей в Доспехе, и я все равно выберусь оттуда. Я пройду по пояс в крови через больше сражений, чем все ветераны CEO, вместе взятые, – и выйду из них невредимым. Я стану тренироваться до тех пор, пока не буду знать, в какую наносекунду пора нажать на спуск, в какой миг сделать следующий шаг. Я не позволю копью мимиков даже краску оцарапать на моем Доспехе.

Пока я живу и дышу, человечество не проиграет. Обещаю тебе. Пусть на это уйдут десятки лет, но я выиграю эту войну для тебя. Пусть ты уже этого не увидишь. Ты была единственным человеком, которого я хотел уберечь, и теперь тебя нет.

Глаза наполнились горячими слезами, когда я посмотрел через треснувшее стекло на небо, но я не стал плакать. Ни из-за друзей, которых потеряю в будущих битвах. Ни из-за друзей, которых не смогу спасти. Я не буду оплакивать тебя до тех пор, пока война наконец не закончится.

Сквозь изогнутое окно я увидел небо, кристально-синее, которое тянулось в бесконечность. По нему лениво плыло облачко. Я снова повернулся к окну, и, как сухая губка, впитывающая воду, мое тело словно вобрало в себя чистое, безграничное небо.