Каменный пояс, 1976 - Александр Коваленко

Заторы получались всегда из-за двух отделений: заготовительного и термического. Во главе каждого стоял начальник участка, и каждый стремился выполнить только свой план, а дальше — хоть трава не расти. Что получалось? Часа, допустим, два подряд в заготовительном отделении режут заготовки одной длины — для верхнего радиуса рессоры. Потом принимаются за средний радиус, за нижний… Могут начать и в обратном порядке или вообще с какого-нибудь срединного радиуса. В результате отделение выполнит план и в объеме, и в номенклатуре.

В термическом отделении в завершение всего соберут эти радиусы, что называется в охапку — и в печь.

К конвейерам приходила такая мешанина из радиусов, что сборщики, вместо того чтобы собирать рессоры, как это и положено на конвейерах, основное время тратили на подбор нужных радиусов, и производительность их труда была очень низкой.

— Сплошная кустарщина, невозможно организовать поточное производство, — сказал на партбюро Иванилов. — Необходимо сделать семь независимых друг от друга ниток во главе со старшим мастером, а начальников отделений сократить.

Старший мастер каждой технологической нити теперь отвечал за все движение рессорных листов комплекта от их заготовки до готовой рессоры. И его работа и работа всего коллектива пролета подчинялась только интересам сборщиков конвейеров — она расценивалась по числу готовых рессор.

Ясно, что при такой организации труда коллектив пролета оказывался заинтересованным в подборке комплекта листов, и на конвейер они стали приходить уже подготовленными партиями.

Это предложение поначалу и вызвало бурю протестов: сказалась инертность, давно укоренившаяся в цехе привычка работать по-старому. Назрел острый конфликт между начальником цеха и отдельными мастерами.

Драматичный конфликт, но в то же время и комический.

— Это дело не пойдет, — упрямо заявляли некоторые. — Ничего не получится.

Иванилов вопрошал:

— А почему?

— Потому что не выйдет.

— Но почему?

— Так ведь не получится.

Такой разговор, честное слово, не выдумка: он почти протокольный. На какое-то время Алексей Павлович даже потерял уверенность в себе и вечерами заново все подсчитывал и пересчитывал. Но вроде все получалось.

Партийная организация цеха поддержала новшество Иванилова, а директор завода подписал приказ о переходе на новую технологию и о новом штатном расписании. Тогда некоторые мастера и рабочие пришли к нему в кабинет и заявили:

— Или пускай Иванилов уйдет из цеха или уйдем мы.

— Но почему? — спросил директор.

И в кабинете Николая Петровича прокрутился точно такой разговор, какой имел место в кабинете начальника цеха.

Даже терпеливый Богданов — и тот вспылил. Он вышел из кабинета, но скоро вернулся и сказал:

— Хватит бесплодных разговоров. Хотите — работайте. Хотите — нет. Там у секретаря на столе приготовлена стопка чистой бумаги. Кто хочет уйти из цеха — пишите заявление. Другую работу найдем всем.

Кто-то пытался вставить еще слово, но директор поднял руку:

— Нет. Хватит разговоров.

Все гурьбой пошли из кабинета.

Выждав немного, директор и Иванилов вышли в приемную. Чистая стопка бумаги как лежала на столе, так и осталась лежать — никто не взял и листа.

Директор засмеялся и сказал Иванилову:

— Считай, что это победа. Но теперь держись.

Забегая вперед, скажем, что новшество в организации производства явилось определяющим в борьбе за дело огромной важности — за качество рессор. Почему? Очень просто: поскольку все успехи коллектива зависели теперь лишь от сборочных конвейеров, то на них и стали обращать главное внимание. Сразу же выяснилось, что если на всех подготовительных операциях повысится качество работ, то с конвейеров неуклонно будет сходить все больше и больше рессор, сборщики все меньше и меньше времени будут тратить на подбор радиусов.

В конце 1973 года все рессоры цеха выдержали экзамен на первую категорию. В 1975 году двадцать четыре рессоры цеха получили заводской Знак качества. А в самом конце девятой пятилетки, став на трудовую вахту в честь XXV съезда партии, коллектив цеха предъявил две рессоры на аттестацию для получения государственного Знака качества. И экзамен рессоры выдержали успешно.

Но это уже было без Иванилова: начальником рессорного цеха теперь работал Андрей Прокопьевич Костромин.

— Новый начальник цеха такой же, как и Иванилов. Они даже внешне очень похожи. Вы заметили? Вот-вот… — говорил мне Богданов. — Иванилов все закрутил, перевернул — и дальше в путь. А Костромин достижения цеха не спеша углубляет.

Но прежде чем расстаться с рессорным цехом, хочется рассказать еще об одном событии, случившемся при Иванилове. Интересно все-таки иногда тянется ниточка: от директора — к Иванилову, от Иванилова…

Короче, пришел к нему в кабинет заводской конструктор Евгений Спиридонович Романов, присел к столу, подался в сторону начальника цеха и почему-то чуть ли не шепотом спросил:

— У тебя термические печи сколько без ремонта работают?

Иванилов насторожился: эти печи были самым больным местом цеха. Ролики конвейера печей, по которым при температуре в тысячу градусов шли рессорные листы, быстро сгорали.

— Полмесяца терпят, а иногда месяц, — усмехнулся Алексей Павлович.

— Мало, да? — осведомился конструктор.

— Да ты что выспрашиваешь? Посочувствовать зашел?

Романов смущенно улыбнулся.

— Понимаешь, какое дело?.. У меня есть интересное предложение, но честно хочу предупредить — оно уже лет пять лежит отклоненным в БРИЗе… На мой взгляд, идея хорошая. И не ради денег мне это надо, просто точно знаю, что хорошая идея, зазря пропадает.

— В чем суть? — деловито спросил Иванилов.

— В выносе конвейера из зоны активного нагрева.

Конструктор взял листок и карандаш и принялся быстро набрасывать схему. Показалось все это интересным и нужным: конвейер приподымался ввысь на огнеупорных петушках, а тянущая цепь зафутеровывалась огнеупорным кирпичом, в поде печи.

— Торопиться не будем, — сказал Иванилов конструктору. — Сначала все до конца взвесим. Но думаю — дело пойдет.

Взяв в бюро рационализации и изобретательства насквозь пропыленную папку с расчетами и схемами Романова, Алексей Павлович отправился к директору завода.

— Вот, — сказал он. — Находка. Думаем внедрять.

Директор посмотрел все, подумал и спросил:

— А сколько времени все это займет?

— Ну, месяца два, наверное.

Николай Петрович погрозил пальцем.

— Ишь какой… Внедряй. Но за месяц.

Давно уже у Иванилова сложились самые хорошие отношения с коллективом цеха. Он посоветовался с мастерами, и они, чтобы обезопасить цех от всякой случайности, обеспечили большой задел рессор.

После этого термические линии остановили.

Печи переоборудовали в полтора месяца. Производительность их сразу возросла на тридцать процентов.

А когда прошло время, оказалось, что конвейеры печей могут работать без ремонта по полгода и больше.

Оказалось еще, что такая термическая линия — вообще новая в стране. Но самое главное даже, может быть, и не в этом. Главное в том, что Евгений Спиридонович Романов, талантливый человек, воспрянул духом. Сейчас он кандидат технических наук и работает на заводе главным технологом.

За успехи, достигнутые коллективом рессорного цеха в восьмой пятилетке, Алексея Павловича Иванилова наградили орденом Ленина. Наградили и… перевели начальником цеха горячих штампов. Нового на заводе цеха.

С пуском в 1971 году цеха горячих штампов коллектив завода внес свой первый, действительный, вклад в развитие в стране научно-технической революции. Значение этого цеха распространяется далеко за пределы Челябинского кузнечно-прессового завода, а тема самого Иванилова приобретает здесь такое звучание, что об этом хочется рассказать особо.

ЦЕХ ГОРЯЧИХ ШТАМПОВ. Откровенно говоря, когда Алексею Павловичу предложили возглавлять новый цех, то он растерялся и даже обиделся. Едва-едва вытянул из прорыва рессорный цех, сдружился с его коллективом и — пожалуйста — принимай новый. А нового цеха, как такового, еще и не было: лежала строительная площадка, со всех сторон продуваемая ветром, на ней поднимались первые опоры. Пока что, выходит, просто нет никакого цеха. Пока есть лишь участок горячих штампов. И этот участок ругают все, кому не лень: он не в состоянии обеспечить молотовыми и прессовыми штампами два кузнечных цеха — завод на семьсот тысяч рублей в год закупает штампы на стороне.

Все продумав, как ему тогда казалось, Иванилов ответил:

— Не пойду.

Заставить его, понятно, никто не мог. Никто и не хотел заставлять. Но вот если уговорить — другое дело. Иванилова уговаривали и в кабинете директора и в парткоме.