Кодекс Крови. Книга V - М. Борзых

— Лисичка, не стоит начинать восхождение на княжение с крови и смертей собственных людей, — чуть заискивающе улыбнулась Исико дочери, не понимая откуда в той появилась такая жестокость.

— Хм… — дочь задумалась и улыбнулась такой кровожадной улыбкой, что у Исико мороз пошёл по коже. — А ведь это идея…

Вдова князя Инари так и не решилась спросить, о чём в тот момент подумала Тэймэй, но, когда кит на глазах стал превращаться в огромного ската, она побоялась отвлекать дочь от столь сложного колдовства. Спустя минуту скат понёс их к туманным берегам незнакомого острова, на берегу которого слышались испуганные крики, лязг стали и громкие хлопки выстрелов.

— Оставайся здесь, — предупредила дочь Исико и принялась снимать с себя одежду. Оставшись обнажённой, она соткала иллюзорное чёрное кимоно с нежнейшим узором цветов сакуры и, чуть приподняв его полы над холодными водами моря, скрылась в тумане.

* * *

Разговор со Светланой закончился весьма неожиданно. После долгого и тщательного знакомства невесты с ласками, при которых её невинность осталась при ней, девушка полулежала расслабленно у меня на груди:

— Это было чудесно и самую капельку развратно!

— Ну тут уж извините, нечего было провоцировать бедного и несчастного меня! — я чмокнул Свету в макушку, продолжая нежно пальцами рисовать узоры на её разгорячённой коже.

— Допустим, у меня есть сомнения и по поводу обоих утверждений, но пусть это останется на твоей совести! — девушка потянулась сладко, словно кошка после сна. — А вот ситуацию со скачками твоих уровней, я как лекарь не могу оставить без внимания.

Я подспудно ждал этого разговора. Если уж она ещё раньше видела изменения в системе магических каналов, то нынешние стремительные изменения и вовсе не могли остаться незамеченными.

— Помнишь, я говорил про врагов из изнанки, которые пытались пробиться в Восьмиречье? — Света кивнула, не перебивая. — Эти твари наложили на меня проклятие такой сложности, что Комаро и Виноград вместе взятые не смогли его снять. Но я нашёл способ и по частям взламываю эту дрянь, сдерживающую мою истинную силу.

Лекарка спрыгнула с кушетки, на которой мы с ней оказались, и принялась водить руками по над моим телом. Несколько морщинок залегли у неё на лбу, словно она решала сложнейшую математическую задачу.

— Я не знаю, как объяснить, но ощущение, что сейчас твой организм где-то на середине трансформации. То есть две трети основных энергетических узлов сияют, как бриллианты на короне Кречета, но остальное с трудом справляется с такой прорвой энергии.

— Всё верно, — подтвердил я, — действительно, снята лишь половина узлов проклятия, поэтому и пришлось прятать меня. Резкие скачки силы грозят мне крематорием, но это не означает, что при необходимости я не вступлюсь за сестру.

Света уселась мне на колени, даже не понимая, как сейчас выглядит в расстегнутой рубашке, едва прикрывающей её грудь. И без всего остального. Глаза её сузились, пока она лихорадочно подсчитывала что-в уме, почти как в детстве зажимая пальчики на ладошках, но их явно не хватало. Девушка тряхнула головой, прогоняя наваждение, и произнесла:

— Но ведь уровней всего десять! И если твой седьмой — это половина…

Я поднял руки в жесте «сдаюсь»:

— Здесь я не знаток! Я вообще думал, что всю жизнь проживу максимум с пятым уровнем, а тут такой сюрприз… Только боюсь, что среди аристократии никто такие сюрпризы не оценит.

— Надо было идти в женихи к Марии! — безапелляционно заявила Света, постукивая пальцем себе по губам. — Зятя императора никто не тронул бы! И знаешь, мне кажется, ещё не поздно! Мне Маша по секрету обмолвилась, что упрашивает отца отправить её учиться на диверсантку в вашей школе. А она ничего просто так не делает.

«Вот только этой занозы в заднице мне не хватало», — мелькнула мысль.

Эрги у меня, конечно, все в Хмарево сейчас обитают, но, зная нрав Марии Петровны, она везде свой нос засунет.

— Пожалуй, я лучше расплачусь деньгами, чем собственной свободой. Артефакт заказан, осталось его дождаться, и мой добровольный домашний арест закончится.

* * *

Кирана смотрела на полупустую дорожную сумку в лёгком замешательстве. Кроме нескольких смен белья, спортивной формы и формы комаров положить туда было решительно нечего.

Арва ткнулась мордой ей в ноги, выводя из оцепенения.

— Ох, подруга, дома всё было понятно, кто друг, кто враг, а кто так… — охотница зарылась руками в густой мех волчицы, — и тебя оставлять не хочется. Да и как тебя с собой в Кремль брать?

— Молча! — отрезала Агафья, опираясь о дверной косяк и наблюдая, как Кирана обнимается с прирученным зверем. Белоснежная волчица доходила почти до бедра девушке и имела на удивление разумный взгляд. — У тебя сейчас есть уникальная возможность предстать перед обществом в том образе, какой удобен лично тебе. Всё, что мы с тобой изучали, безусловно, полезно, но ситуация с Исбьернами несколько меняет диспозицию сил. По сути, образ милой сиротки, чуть было не опороченной князем Рюгена, можно с лёгкостью сменить на воинственную амазонку, имеющую ручную волчицу и бьющую в морду за любой косой взгляд в свою сторону. Адамантовая печатка на твоём пальце — лучшее доказательство, что ты признана богом и алтарём рода. Поэтому решать только тебе.

Кирана вспомнила всё, что ей пришлось пережить. Скольких тварей изнанки пришлось убить, чтобы оказаться на этом самом месте. Она всегда хотела определять собственную судьбу, но и этот мир оказался полон условностей. Так почему бы не быть самой собой? Как ни крути, но лебезить и извиваться дипломатическим угрем — не её призвание. Совсем другое дело — защищать себя и родных с оружием в руках.

— Ещё одного пассажира захватим? — Кирана впервые за долгое время искренне улыбнулась, глядя на наставницу и потрепала по загривку Арву.

— Захватим, но, прежде чем отправимся в Кремль, Михаил настаивал на посещении тобою Абрау. Алтарь рода заждался новую княгиню Виноградову.

* * *

Пётр Алексеевич закрылся в собственном кабинете и отменил все встречи, ожидая сыновей. Предстоял непростой разговор, в котором ему хотелось услышать мнения своих детей. Чем дольше он размышлял над создавшимся прецедентом, тем больше всевозможных аспектов открывалось перед ним. Острее всего стоял вопрос о степени открытости процесса по иску об оскорблении достоинства княгини Кираны Юрьевны Виноградовой, графини Комариной.

Для