Виртуальные связи - Татьяна Веденская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Алло. Маша, ты куда там пропала? Как ты? Ты где, на работе?
– Олеська, ты? Ты что, вернулась? Ты в Москве? Можно я к тебе приеду? Я на работе. Меня вроде неделю назад грозили уволить, но что-то никак не доуволят до конца. Сижу пишу отчет. Змея третий день к нам даже не заходит.
Машкин голос был хриплым и каким-то сиплым. Простудилась, что ли? Но хоть не такой подавленный и тихий. Несколько дней назад ее почти не было слышно. Нет, понять, почему ее идиотский муж устроил ей этот кошмар, невозможно. Мужики – козлы. Все. Кроме Белкина, наверное. Белкин – блаженный.
– Смотри, может, и не уволят.
– Думаешь? – Машка замолчала и вздохнула. – Я не уверена, что хочу этого. Впрочем, жить не на что, так что лучше бы пронесло. Так ты дома?
– Нет, моя птичка. – Олеся покачала головой. – Я буду завтра.
– А!
– Ты, как ты там вообще? Чем занимаешься?
– Дел – по горло. Учусь курить. Янка говорит, что я должна выбить себе компенсацию, я уже не знаю, как мне от нее прятаться. Она сама хочет разводиться, так, прежде чем ругаться со своим мужем, она взялась за мое воспитание. Спасай меня, Олеська.
– Приезжай завтра вечером ко мне.
– Завтра? Ой. А я завтра с квартирной хозяйкой встречаюсь.
– Ну, после встречи заезжай, – пожала плечами Олеся.
Маша помолчала, потом добавила, явно стараясь придать голосу беззаботность:
– Ты понимаешь, меня тут выселяют. Не знаешь, кстати, куда можно деть мебель? У нас, оказывается, столько хлама. Я в шоке. Как можно было натащить в квартиру столько барахла! Может, тебе нужен диван?
– Не поняла, – опешила Олеся. – А где ты жить собираешься? Почему съезжаешь? Другую квартиру будешь снимать? А что Алексей делает? Пусть он решает, ты лучше не лезь в это!
– Ой, Олеся, ты лучше приезжай. Алексей уехал, оставил мне десять тысяч и уехал. Велел мне переезжать к маме. Мне кажется, у него проблемы.
– Да это у тебя проблемы! – Олеся возмущенно хлопнула ладонью по стене. – Ты что, сидишь там без денег и без жилья? Возвращайся к маме, слушай. Блин, я завтра с вокзала заеду к тебе.
– Ой, меня мегера вызывает. Олесечка, я тебя очень люблю. Ты уж приезжай. Только к маме я не поеду. Да ты за меня не волнуйся, на самом деле. Я, знаешь, многое поняла… Побегу, мне пора. – Машка исчезла, телефон замолчал, а Олеся растерянно смотрела перед собой, на Неву, на чужой, красивый, мокрый город за окном.
* * *Выжить было возможно, надо было только вообще ни о чем не думать. Что такое, в сущности, это – выжить? Минута за минуту, час за часом – они цеплялись друг за друга и тащили меня за собой в новый день. Медленно, мучительно, в час по чайной ложке, я сидела и пила чай, делая глоток за глотком. Сидела на ковре в пустой квартире и старательно гнала от себя мысли. Не думать – тоже подвиг. Сохранять блаженную пустоту в голове, когда вопросы, как мухи, как осы, роились надо мной, норовя ужалить и развалить этот шаткий искусственный покой.
Почему именно я? Ярость то разгоралась, то угасала помаленьку, но оставался внутренний мандраж. Почему я? Почему именно со мной жизнь обошлась так жестоко? Куда делся человек, которого я люблю? Как мог он вот так просто оставить меня тут, на этом ковре, в чужой квартире, из которой тоже придется уйти?
– Так вы не планируете продлевать аренду? – В глазах квартирной хозяйки читалось раздражение. – А почему вы мне не сказали раньше? Я бы хоть объявление дала.
– Мы… муж просто сейчас на работе и… у нас сложности… – Я никогда не объяснялась ни с кем, не договаривалась, не решала вопросы, все это делал Алексей. Я просто не знала, что говорить.
– И вы решили переложить эти сложности на меня? Умный ход. У вас есть еще две недели, но я буду показывать квартиру. Вас надо предупреждать?
– О чем? – не поняла я.
Хозяйка покачала головой и прошлась по квартире.
– Тут обои порваны. И на полу царапины. – Это Алексей тащил стиральную машину по полу, и она случайно съехала с коврика. И что теперь?
– Здесь так и было, – пробормотала я и густо покраснела.
Денег не было. Черная полоса – она же во всем. Квартирная хозяйка потратила еще минут десять, пытаясь показать мне, насколько она недовольна таким внезапным расторжением контракта. Мы были стабильными клиентами, мы вовремя платили, соседи на нас не жаловались. Мы вообще-то хорошо жили, и она не могла понять, чего это нам в голову взбрело вот так, без уведомления и предупреждения, расторгнуть контракт. Мне самой это было сложно понять.
Я сидела на ковре и тянула время. Была ночь, все устройства в моей квартире работали. В кухне шипело радио, на столе жужжал ноутбук – его вентилятор работал громко и обычно меня раздражал, но не сегодня, потому что сегодня меня раздражала только тишина. Нужна была шумовая завеса. На столе лежал телефон, мигал синим огоньком роутер[10], под телевизором горел красным DVD. Огоньков было на удивление много. Как-то я раньше жила, не замечая, какое количество датчиков, таймеров и устройств окружает меня каждую минуту жизни. Может, мама права? Может, это действительно не совсем правильно – вот так окружать себя механизмами? Я больше живу с телевизором, чем с живыми людьми. Но сейчас без телевизора я бы сошла с ума. Я внимательно смотрела рекламу, текст входил в одно ухо и выходил из другого, странным образом трансформируя мое сознание и направляя мысли в сторону.
НА ПРАВАХ РЕКЛАМЫ
«Фитолакс – ключ от всех запоров». И девушка, у которой явно не было в жизни никаких проблем.
РЕКЛАМА
«Курица охлажденная за 99 рублей». Это вообще круто. Я сама сейчас как курица охлажденная.
РЕКЛАМА
«KFC раздает 100 000 сэндвичей» – кошмар, после такого и фитолакс не поможет.
Такое ощущение, что весь мир сейчас заморочен на двух вещах – сожрать как можно больше, а потом, соответственно, фитолакс. Ну, еще ипотека. И, конечно, автомобиль. И на все это – РЕКЛАМА
«Шок-цена!»
Ешь больше, покупай таблетки, бери кредит. Сдохни, пытаясь воплотить в жизнь рекламные ролики. Совмести виртуальный мир со своей жизнью или ходи, как лох, в никому не известном тряпье. Почувствуй нашу любовь – мы отымеем тебя так, что ты даже не почувствуешь. И, возможно, тебе даже понравится.
Я смеялась, старательно переключала каналы, стоило только кончиться рекламе. Она была – как психотерапевтический сеанс. Пластмассовая жизнь, предлагаемая к продаже, была сейчас как анестезия. Я вдруг вспомнила, как рядом с моей работой как-то видела припаркованную машинку. Сто лет в обед, маленький фургончик, кабина на двух человек – старая и страшная тачка, видимо, все еще скрипела, но ездила. А сзади, на кузове, прямо поверх многолетней грязи прилеплен самодельный стикер:
