Властители Гюлистана - Владимир Карлович Осипов

Бурнашова, и чтоб он, родитель мой, готовился с своими подданными к выходу из Карабага, которое письмо, как уже родители моего в живых не было, принял я с пролитием многих слез радости. Но Ибрагим Халиль хан шушинский, не доверяющий никому из христиан, и имеющий над ними тысящи присмотрщиков, проведав об оном письме и что войско российское дошед до Генжи, не останавливаясь, по повелению возвратилось обратно в Грузию, оставя меня жертвою, напал на меня и на мое имение, и разграбил оное до основания".

Данный абзац также содержит в себе несколько неточностей. Так, приближение Бурнашева к Гандзаку имело место, как известно, в 1787 году. Потемкин, якобы сообщивший Беглару об этом, не мог не знать, что к этому времени Беглара не было в живых, ибо еще в начале 1780 года русским известна была информация, правда непроверенная, о гибели Беглара. Вышеупомянутое письмо Потемкина по всей вероятности имело совершенно иное содержание. А о приближении Бурнашева к Гандзаку Фридон узнал из другого источника. Наряду с этим, процитированный абзац свидетельствует, что в злосчастном 1787 году гонениям и притеснениям за пророссийскую ориентацию в числе других подвергся и Фридон. Данное обстоятельство можно рассматривать как косвенное свидетельство его совершеннолетия в этот момент, а это значит, что примерный год рождения Фридона следует искать во второй половине 60-х годов XVIII века.

Фридон, как видно из продолжения того же прошения, разделил судьбу Абова и Меджлума и вынужден был искать спасения бегством из Карабаха. "Я, – пишет он, – видя толикую себе гибель и разорение для спасения жизни своей, принужден был оставя всех подданных моих с одним семейством моим бежать в селед за войском в Грузию, где вступив в службу е. выс. покойного грузинского царя Ираклия Теймуразовича и претерпевая крайнюю во всем нужду за разграблением в Карабаге моего имущества, находился до самого начала прошедшей войны с Персией, и известись, что уже она открыта, и что предводительствуем российским победоносным войскам ген. гр. Зубов, отправился к нему в армию с тем, чтоб служа всероссийскому императорскому престолу под прикрытием войска его вывесть в Россию оставшихся в Персии моих подданных. Но как и сей армии предписано было не совершив освобождения нас от ига варваров возвратиться в Россию, то я едучи из оной паки в Грузию на пути не мог укрыться от поисков Ибрагим Халиль хана, кои его люди поймав меня предали всей его жестокости”.

Убежав, как и Абов с Меджлумом к Ираклию II, Фридов, в отличие от них, не смог победоносно вернуться на родину, что, вероятно, объясняется его молодостью, неопытностью и, как следствие, отсутствием воинского авторитета среди бежавших, как и он, в Грузию карабахцев. У Ираклия Фридон оставался целых 9 лет и, услышав про поход Зубова, отправился в его армию. Говоря о мотивах своей поездки в армию Зубова, Фридон, возможно, и здесь пытается "подкорректировать" прошлое, по крайней мере такое ощущение возникает при сопоставлении данного прошения Фридона с написанным им, совместно с Джумшудом прошением графу Гудовичу от 1 августа 1797 года. В этом прошении причиной поездки Фридона к Зубову названо не желание с помощью русских переселить своих подданных, а готовность "споспешествовать в истреблении сопротивных и свержении с нас беззаконнаго ига их". Что же касается учиненных Ибрагим-ханом притеснений за сотрудничество Фридона с русскими, то этот факт является лишним доказательством того, что слова шушинского Хана о признании над собой верховенства России были лицемерными, коварными и лукавыми.

В руках Ибрагима Фридон оставался недолго. От пыток и издевательств его спас родной дядя (брат матери) Джумшуд Мелик-Шахназарян, выплатив шушинскому хану 10 тысяч рублей. Произошло это непосредственно перед вторым нашествием Ага-Мамад-хана на Шуши.

А вот как описывает дальнейшие события сам Фридон: "Но по нашествии на Карабаг Аги-Мугаммед хана, от коего мучитель Ибрагим Халиль хан сам принужден бежать к лезгинцам и по ограблении им остатков имение благотворителя моего высоко почтенного дяди мелика Джумшуда, и когда сам Ага-Могаммед хан в Карабаге от-своих убит, я с помянутым дядею моим удалился оттуда в Грузию, куда после того, и именно в прошлом 1797 г. в сентябре месяце братья мои и другие дяди по смежности владения моего с оным царством вывели всех моих подданных числом до 1000 семей, коих е. выс. царь Георгий Ираклиевич с благоволением принять изволил".

Ага-Мамед-хан был убит в Шуши 6 июня 1797 года руками своих вчерашних единомышленников, недовольных чрезмерно жестоким отношением к себе. Уже через 17 дней, как явствует раннеприведенное письмо Ираклия, Джумшуд и Фридон были в Тифлисе. Это значит, что их выезд из Карабаха после убийства шаха был незамедлительным. Что же представлял тогда собой Карабах? Это была разрозненная, разрушенная страна, измученная многолетними войнами и набегами. Вдобавок 1797 год выдался на редкость неурожайным. В крае начался небывалый голод. Положение было настолько катастрофическим, что согласно тюркским преданиям часть населения опустилась до каннибализма, а армянские источники называют случаи вынужденной продажи детей в рабство. Положение еще ухудшила возникшая эпидемия холеры. Население Карабаха стало покидать тысячелетнюю родину, спасаясь от голода и болезней. В крае воцарилась мертвенная, пугающая тишина. 1797 год можно считать годом окончательного упадка страны Хамсы. Вот в таком положении была их родина, когда Джумшуд и Фридон оставили ее и отправились искать счастья на чужбине. Было это, как мы уже говорили, между 6 и 23 июня 1797 года. Вскоре, как пишет Фридон, в Грузию, которая, по выражению Лео, была для карабахцев в то время "землей обетованной", направились "братья и другие дяди" Фридона, выводя с собой 1000 семей его подданных. Примечательна фраза "другие дяди". В армянском варианте этого прошения говорится о братьях отца Фридона ( в армянском языке, в отличие от русского, братья матери и отца обозначаются разными словами). Множественное число (дяди), использованное Фридоном, свидетельствует о том, что у его отца – Беглара, помимо Абова был по крайней мере еще один брат. Учитывая, что Абов в это время жил в Болнисе, а следовательно, к выведению подданных Фридона не мог иметь никакого отношения, можно предположить, что кроме Абова у Беглара было как минимум два брата.

Стремление меликов перейти под покровительство России нашло понимание и поддержку со стороны русских военных и политических деятелей. Спустя немногим более месяца после письма Ираклия князю Безбородко – 1 августа 1797 года – мы видим меликов в Георгиевске, где они в прошении к Гудовичу просят соизволения вместе со своими подданными поселиться на Кавказской линии. Число своих подданных мелики оценивают в 11 тысяч