Серый туман - Евгений Лотош

Поток полусонного сознания прервали самым грубым образом. Двери палаты – одноместной, как с удивлением отметил про себя Олег – распахнулись, и в нее даже не вошел, а вдвинулся врач. Один из самых солидных врачей, которых ему доводилось видеть. На накрахмаленном до картонности халате, прикрывающем солидное брюшко, сверкал хромированный стетоскоп, а благородные седины увенчивало круглое зеркало с дыркой посередине, походящее на тарелку миниатюрной направленной антенны. За радиофицированным доктором вился сонм прекрасных гурий в медсестринской униформе и робко шествовал молодой врач – видимо, доверенный секретарь. Или у врачей не секретари, а ассистенты? За дверью же на секунду мелькнула черная форма Общественных Дел. Как видно, детектив продолжается, с тоской подумал Олег.

— Какой детектив? — удивился врач. Видимо, Олег произнес последнюю фразу вслух. А ведь до того, как попало по голове, со мной такого не случалось… — Я вижу, что вы все-таки пришли в себя. Как самочувствие?

— А что, не должен был? — вяло поинтересовался Олег. — В себя прийти, я имею в виду? Голова трещит. И подташнивает немного.

Врач сделал легкое мановение рукой в воздухе, и одна из сестричек скользнула к кровати. В Олегову руку воткнулась игла, и почти сразу перед глазами поплыло.

— Вы родились в рубашке! — казалось, врач изрекает только что открытую, но тем не менее вечную истину. — Если бы в момент удара вы не повернули немного голову, мы бы сейчас с вами не разговаривали, — он широко улыбнулся. — Сейчас с вами, точнее, над вами разговаривали бы патологоанатомы. А так, — он широко и плавно повел рукой, — гематома и легкое сотрясение мозга. Через недельку выпишем, и гуляйте на здоровье, если только там, — он многозначительно ткнул пальцем вверх, — позволят.

— Секундочку! — запротестовал Олег, плавая где-то на границе яви и сна. — Кто позволит? Почему? Где я? Что происходит?

— Вы во Второй больнице, в реанимационном отделении, — издалека прозвучал голос врача. — Подрывные элементы совершили на вас покушение, вы что, не помните? Сам Дровосеков Петр Казганович выступал по телевизору…

Голос утонул где-то в темноте.

Около кровати сидел Прохорцев, чему Олег даже не удивился. После столетия бреда, в котором торжественная физиономия врача плавно перетекало в лицо Шварцмана, размахивающего радиотелескопом в темном переулке, он не удивился бы даже инопланетянину с щупальцами и крылышками, парящему над кроватью. Прохорцев задумчиво разглядывал свои ногти под разными углами, как ювелир, любующийся игрой света на свежеограненном бриллианте. Олег кашлянул.

— А, с добрым утром, — Прохорцев вздрогнул от неожиданности, отрываясь от ногтей. — Выспался? Вот и славно. Голова как? — Он внимательно смотрел на Олега, так что тому вспомнилась их первая встреча в Бегемотовом кабинете. Хмырь. Тонтон-макут. Допросчик. Олег выпростал руку из-под одеяла и осторожно потрогал повязку на голове в том месте, где под бинтом нещадно чесалось.

— Больно, — поморщился он. — Хорошо ко мне приложились. Врач сказал, что я в рубашке родился. Слушайте, — он встрепенулся, — что он там нес про подрывных элементов, если только мне не приснилось? Не было никаких элементов, просто четверо сукиных сволочей девчонку насиловали. И что я в «двушке» делаю? Сюда же только особо приписанных…

— Стоп! — прервал его фальшивый тонтон-макут. — Что значит – не было подрывных элементов? Следственная группа СОД ясно установила: имела место засада на государственного чиновника с целью террора, нападавшие убиты в завязавшейся перестрелке, среди них опознаны зачинщики осенних студенческих беспорядков. Все четко и ясно. Тебя как национального героя, разумеется, поместили в самые лучшие условия. Сам, — он ткнул пальцем вверх, совсем как доктор накануне, — сказал, что в то время, как страна переживает временные экономические трудности, отдельные личности раскачивают общую лодку с целью извлечь для себя… Ну, и так далее, — Прохорцев подмигнул. — Это я тебя вкратце просвещаю о текущих событиях, чтобы совсем идиотом перед журналистами не выглядел. Ясна ситуация?

— Нет, — честно признался Олег. — Как можно раскачивать общую лодку с целью извлечения выгоды, если со всеми вместе потонешь? И вообще, что за бред? И когда Сам успел по ящику выступить? Сколько я тут лежу?

— Н-да, братец, — Прохорцев с сожалением посмотрел на Олега. — Видно, сильно тебе попало, раз соображать перестал. Тебя неделю без сознания держали. И еще подержат, сколько надо. Ша! — оборвал он слабую попытку Олега вставить слово. — Молодой еще, порядка не понимаешь. Неважно, что врач сказал и как ты себя в самом деле чувствуешь. Ты уже вписан в общую игру, попробуешь из роли выбиться – схлопочешь на полную катушку. На сей раз с гарантией. Знал, небось, на что идешь, когда к нам пришел. И насчет речухи Самого язык попридержи: важно не что, а как сказано.

Прохорцев наклонился к Олегу и сжал его плечо.

— Пусть даже туфта полная с подрывными элементами – ты соображай, что случится, если сейчас выйдешь и скажешь, что дрался там не с террористами, а с простой шантрапой уличной, на пятачок пучок. Ты Народному Председателю противоречить решил? Ну, наших-то щелкоперов поправят, как правильно писать, а вот сахарцев… — он покачал головой. — А тебя, чтобы против генеральной линии не шел, закатают куда подальше. В ящик с цементом, например, — Прохорцев откинулся на спинку стула и заржал. — Нет, правильно меня Пал Семеныч сюда послал, ведь как чувствовал, что мозги вышибленные тебе обратно вправлять придется.

— Погодите, не так быстро! — воспользовался Олег секундной паузой, морщась от неожиданной пульсирующей боли под повязкой. — Одэшник за дверью меня от новых терактов охраняет, да? Да взбесились там, наверху, что ли? Что за новая линия такая – террористов на улицах отстреливать? То все тихо-мирно, то вдруг – на тебе!

Какое-то время Прохорцев оценивающе смотрел на него, потом вздохнул.

— Нет, точно, с ушибленной головой в такие дела лезть не стоит. Я тебе совет дам: если не понимаешь, делай, что говорят, и не рыпайся. Учти, совет хороший. Ты теперь есть жертва террора. Возможно, даже международного, не решили еще. Больше тебе знать ничего не надо. Незачем. Журналистам и следователям скажешь, что в переулке напали четверо, ударили сзади по голове, больше ничего не помнишь. Все остальное расскажут за тебя. А насчет новых терактов не беспокойся.

Неожиданно Хмырь нахмурился.

— И слушай вот что, — с тихой угрозой проговорил он, склоняясь к Олегу почти вплотную. — Тебя под негласный надзор поместили, под охрану. Не вздумай отказываться и возбухать, если жить не надоело. Думаешь, тебя просто так по башке приложили? Помнишь, ты мне копии странных таблиц передавал? Не знаю, что в них содержится, но лично Пал Семеныч приказал: как выйдешь на работу, займись темой вплотную. Наблюдай, что твои подчиненные делают, и втихую через плечо заглядывай. И копии снимай при малейшей возможности. У тебя к ключам от всех сейфов доступ есть, так что после работы или когда еще… ну, сам разберешься, не маленький. Похоже, те таблички к УОД самое прямое отношение имеют. Вполне возможно, что тебя приложили именно из-за них, усек?