Череп на рукаве - Ник Перумов

...Сидеть и ждать, когда на тебя сбросят стокилотонный атомный заряд, – невеликое удовольствие, должен я вам доложить. А тут ещё местные. Пристали как банный лист – почему мы ушли от бойниц и чего ждём теперь. Лейтенант категорически запретил нам – «для невнесения паники» – говорить о готовящемся ударе. Наконец нас оставили в покое.

Моё отделение было настолько деморализовано и подавлено, что никто не хотел смотреть даже на девушек, что как-то мало-помалу, бочком-бочком стали пробираться поближе к героическим десантникам. Даже Мумба, великий любитель женского полу, доблестно перевыполнявший, наверное, все мыслимые нормативы половой жизни, установленные психологами типа госпожи Шульце, сейчас уныло сидел, уронив чёрную бритую голову.

Я постарался отогнать мрачные мысли. Выдержат ли перекрытия – ещё не самое важное. Мы вполне можем задохнуться, получить летальную дозу радиации, и прочее, и прочее, и прочее. Нет. Об этом я не стану думать. Приказываю себе не думать и запрещаю себе думать. А вместо...

Я хотел представить, себе Дальку, но погрузиться в мечты не сумел.

– Ефрейтор.

– Господин лейтенант?

– Без чинов, Рус, – лейтенант сел рядом на жёсткую лавку. Преувеличенно аккуратно поставил рядом шлем. По уставу вывернул и зафиксировал «дорогостоящий высокоточный прибор», сиречь нашлемный прицел. Казалось, он делает сейчас всё это, чтобы только занять руки и не впустить в сознание тот ужас, что неминуемо раздавит тебя, если только дать ему волю.

– Есть без чинов, – с готовностью откликнулся я.

Лейтенант мне нравился. Я не мог испытывать подобных чувств к врагу, это было сугубо неверно, но вояка он всё же был бравый и к солдатам относился по-человечески.

– Рус, у тебя одного из всего моего взвода университетское образование, – тихо сказал лейтенант. – Я окончил Императорскую десантную академию, но биологию, особенно ксенобиологию, нам читали очень ограниченно. А это, я знаю, твоя специальность. Верно?

– Так точно, только я специализировался больше по морским...

– Неважно. Специализировался по морским, разберёшься и здесь. Невелико отличие, даже я это понимаю. Что ты думаешь по этому поводу? С чем мы тут столкнулись? Я никогда с Чужими не воевал. А на подавлении мятежей большого опыта не наберёшься, – он криво усмехнулся.

Ишь ты. Как заговорил-то распроклятый фон-барон, едва только припекло по-настоящему. Понятно, он сейчас пытается любым путём от страха укрыться, вот и нужен ему сейчас умный разговор, потому что иначе от ужаса те же мозги вскипят и паром через уши вылетят.

– Биологическая война, гос...

– Я же сказал – без чинов. Рудольф меня зовут, если ты забыл, Рус.

– Виноват... Рудольф. Имеет место биологическая война. Если штаб не ошибается... кто-то или что-то контролирует всю лемурью расу. Контролирует настолько, что может полностью гасить даже самые основополагающие инстинкты. Но, само собой, это не всё. Те твари, что мы видели на площади, в Кримменсхольме... они явно выведены искусственно. Они ни на что другое не годны, кроме боя. Они нефункциональны. Короткоживущие, с бешеным метаболизмом. Существа-факелы. Их испытали. Испытание они не выдержали. Теперь, я уверен, эти неведомые мастера-затейники переменят тактику.

– Каким образом? – не выдержал лейтенант.

– Очень просто, Рудольф. Они поймут, что посылать в бой бронированных гигантов с клыками и щупальцами бессмысленно. Их создания уязвимы для пуль и снарядов. Уже сейчас они послали против нас исключительно лемуров – потому что смогли собрать миллионную армию. Следующими будут, наверное, какие-нибудь особо зубастые крысы. Чем меньше создание, тем труднее в него попасть, тем в большем числе их можно вывести, тем легче создать численный перевес. Но крысы пределом не станут.

– А что же тогда? – Похоже, лейтенант по-настоящему заинтересовался и даже смог забыть о зависших над нами ста килотоннах.

– Не знаю. Что-нибудь совсем мелкое.

– Боевые штаммы? Вирусы?

– Возможно, но с таким врагом мы бороться умеем. Сыворотки, антидоты – с нами не так легко справиться. Мы победили хищную микросферу на добрых пяти десятках планет. Справимся и тут, пусть даже понеся на первых порах потери. Нет.

– Ты ведь уже придумал, что вместо?

– Я – не «они», Рудольф. Я бы на их месте прибег к насекомым, но не крупным, не чудовищным. Осы. Пчёлы. Шершни. Муравьи. Несложно дать им яд или даже комбинацию ядов. А такие токсины – это не вирусы. Против цианистого калия или синильной кислоты противоядия не существует. Немного модернизировать ядовитые железы – и вот вам, пожалуйста, пчела, укус которой смертелен, и никакая сыворотка, никакой антидот против неё не подействует. И никто не станет стрелять в рой шершней из штурмовой винтовки.

– Можно из огнемёта... – озабоченно проронил лейтенант. Мои слова, похоже, всерьёз зацепили его.

– Конечно, хороший стрелок может сжечь компактно летящий рой. Ну а если это туча и она атакует со всех сторон? Конечно, можно пустить в ход пестициды и дефолианты, можно уничтожать гнёзда и колонии на ранних стадиях... но это всё равно паллиатив. Если «они» до этого додумаются, нам придётся солоно. Высаживаться только в скафандрах высшей защиты или что-то вроде того.

– Ну ты и накаркаешь... – проворчал лейтенант. – Осы, шмели всякие... – Он храбрился, однако я видел, что он сбит с толку и растерян.

– Может, тараканы. Или пауки. Или крошечные ящерицы. Одним словом, что-то слишком мелкое, чтобы против него было бы действенно наше оружие.

– Но их же можно травить, верно?

– Верно. А что станет с планетой, где в ход широко пойдёт такая отрава? Для нас она, боюсь, станет совершенно непригодной.

– Верно... – протянул лейтенант. – Хорошо сказал, Рус. У тебя есть мозги, недаром тебя вахмистр хвалит.

– Благодарю... Рудольф. Лейтенант взглянул на часы.

– Бомбовоз выходит на цель. Если, конечно, не сбился с курса. – Он посмотрел на меня. – Веруешь в Бога, Рус?

– Верую. Имею честь быть православным, господин лейтенант.

Рудольф усмехнулся.

– Тогда молись ему. Как можно горячее. И по-русски. Кто знает, может, поможет. – Его коммуникатор коротко взблеснул: красный, жёлтый, красный. – Начинаем отсчёт. – Лейтенант побелел, но держался. У меня в животе всё скрутило так, что казалось, перенапряжённые мускулы вот-вот лопнут. Вновь мигание лейтенантского переговорника. Красный, красный, красный.

– Сбросили, – прошептал лейтенант. – Ну, теперь держись...

Лица ребят белели в полумраке убежища. Все замерли, оцепенели, только в более дальних отсеках по-прежнему гомонили распалённые недавним боем ополченцы. Они ничего не подозревали... хотя как тут можно ничего не подозревать? Не дураки же они, в самом деле...