Только никому не говори - Инна Булгакова

— И об этом вы догадались, когда я упомянула, что мама отказалась от обручального кольца?- Если бы! Догадался я только вчера. Вы слышали в детстве о какой-то французской драгоценности в связи со свадьбой. Ну конечно, кольцо, по ассоциации: свадьба — кольца. В действительности Дмитрий Алексеевич собирался подарить вашей матери старинную, прабабкину ещё, драгоценность — золотой браслет с рубинами. Этот браслет его прабабка купила в Париже. И много лет спустя он подарил его своей невесте. 21 сентября, в день восемнадцатилетия Маруси, они собирались объявить о своей свадьбе. Но тут, как всегда вовремя, встрял юный Вертер. Прости, Петя, но это так.

- Но это трагедия! — воскликнул актёр. — И вы видели портрет — так я и знал.

- Я вовсе не имел в виду средневековую аллегорию или вашего, Николай Ильич, «Паучка». Эти создания художника очень любопытны в плане психологическом. А вот портрет Гоги помог устранить одно как будто неустранимое противоречие — непрошибаемое алиби убийцы. И Анюта подала мне идею, как это алиби можно прошибить. И наконец — полевые лилии, которыми одержим Павел

Матвеевич. Ваш отец, Анюта, тогда в прихожей не сошёл с ума, но, как выразился его старый друг, несомненно к этому шёл.

- Ну конечно, — вставил актёр, — его свёл с ума этот погреб. Я там был и скажу…

- Его свела с ума любовь. Вечная любовь, о которой с усмешкой говорил художник, но из-за которой, однако, спиваются, сходят с ума, идут на преступления. Так, Борис Николаевич? Вы согласны со мной?

- Что вам моё согласие? Лучше скажите: неужели наш эстет — сексуальный маньяк?

- В своём роде…впрочем, не знаю, я не психиатр! Ему нужна была одна, и он, повторяю, любил вашу мать, Анюта, и продолжал её любить в вашей сестре. Они — внешне, по крайней мере, — были будто один человек, так ведь? Но он сумел подавить старую любовь, а новую не осознавал годы. Он жил легко и радостно, вы сказали. Да, в отместку за первую свою неудачу он брал от жизни все (своеобразный комплекс неполноценности) — все только самое лучшее. Так он взял вас… простите, что я касаюсь этого, но…

- Мне все равно. Столько всего прошло и разрушилось, что речь, в сущности, идёт не обо мне. Меня той уже давно нет. Верите?

— Хочу верить. Верю. Так вот, когда он осознал любовь — было уже поздно. Уже были вы, дачная скука, веранда, гроза… нельзя все время радоваться — приходит возмездие и страдание. И оно пришло сразу же. Когда Наташа Ростова вышла, и встала у воображаемого окна, и заговорила — вместе с внезапным восторгом возник страх. Да, Петя, не вовремя ты поспешил с букетом белых цветов, а девочка, в порыве успеха, поцеловала тебя. Дмитрия Алексеевича потряс собственный восторг и напугал чужой. Он стал опасен. И, как я понимаю, это ощущение опасности, риска и страсти увлекло «прелестную актёрку». Она тоже в своём роде «играла с огнём». Но она полюбила иначе, она позабыла себя и опомнилась только в последний момент и с блеском сыграла последнюю роль — так, что он, вопреки своему чутью и опыту, поверил. Эта роль стоила ей жизни.

На другой день после спектакля Дмитрий Алексеевич ждал её в машине неподалёку от школы. Предчувствуя препятствия, он был предельно осторожен, дождался, пока она осталась одна, усадил в машину и, не давая опомниться, сделал предложением. Он мне признался, что ему и в голову не пришло отнестись к ней, как обычно к женщинам, — «легко и радостно», она была нужна ему навсегда. По одному её слову он откажется ото всего в жизни, но того же требует и от неё. Она согласилась на все с восторгом. Самый счастливый день в его жизни! Но, к несчастью… или во имя какой-то непостижимой высшей справедливости, от прошлого нельзя просто отказаться, за него приходится платить. И очень дорого. Но пока… Маруся, не задумываясь, обещала, что бросит театр, а он предложил МГУ в уверенности, что на эту вершину ей не взобраться: она будет принадлежать только ему. Итак, обручение, старинная драгоценность. Через три дня Дмитрий Алексеевич приехал к Черкасским, и Маруся заговорила о филологии. Семейные сцены, уговоры, прелестная игра… Тут у Любови Андреевны случился сердечный приступ, и художник, готовый тогда обнять весь мир, решил выразить свою любовь свойственным лишь немногим избранным способом: он решил её написать.

- Эх, Митька! — вскричал актёр. — Какой художник! И дёрнул же его черт так влюбиться. Не понимаю.

- Да, черт дёрнул. А он, кстати, вас понял, да вот и Анюта…

- Признаюсь: девочка меня увлекла. Но поверьте, это был всего лишь эпизод!

- Охотно верю. Вы живете эпизодами, «грешник по мелочам», сами себя определили. Поиграться и бросить. Но тут, мне кажется, вы ничего не добились бы. Её поразила, подавила абсолютная страсть человека, которого она любила с детства. А его погубил и довёл до преступления именно эпизод, как будто мимолётный эпизод с Анютой. Смотрите, Николай Ильич! Мелкие грешки однажды соберутся в смертный грех.

Художник пригласил вас открыть новый талант — тогда у него и мыслей не было о какой-то там вечной любви. Только увидев Наташу Ростову в тех одеждах, которые со вкусом и увлечением выбирал для неё, он понял, что погиб — и поспешил поставить условия. Как вы сказали, Борис Николаевич: «Жена должна принадлежать мужу, а не публике». Условие господина: только моё, не мне — так и никому. Господин — тот же раб: владеть — значит бояться потерять. Любовь для себя, а не для любимого — на грани ненависти.

Дмитрий Алексеевич готовил доску для портрета, когда к нему пожаловали вы, Николай Ильич. Сгоряча, поглощённый замыслом, художник проговорился о сеансах. Но вы стали восхищаться Наташей Ростовой — и приобрели врага. Впрочем, он сумел оценить ситуацию правильно (девочке до вас дела нет), однако впоследствии его опыт, так сказать, дал сбой. И вот в самую горячку событий вновь вмешивается юный Вертер.

Художник обычно ждал свою невесту после уроков в машине два раза в неделю. Главное — осторожность! После весенних каникул, первого апреля, она вдруг сообщила, что один мальчик будет готовить её в университет. Новая неприятность, но возразить нечего. И она показала ему Петю (ты шёл домой из школы). Дмитрий Алексеевич сразу узнал красавчика с букетом и, выражаясь фигурально, с поцелуем на устах. Однако он смолчал: не стоит внушать вредных мыслей. Но мне кажется, девочка что-то почувствовала и, привыкнув играть всевозможные роли, беспечно вошла в новую: «роковая женщина», которую ревнуют. Не подозревая, конечно, в каком напряжении держит своего возлюбленного (который был на двадцать шесть лет старше, но дело не только и не столько в возрасте: он не мог быть с ней на равных, он тащил за собой прошлое и боялся). Несомненно, она была редчайшей врождённой актрисой, если ей удалось разыграть столь глубокого психолога, как художник. У меня есть веские основания считать его таковым. Он мгновенно раскусил меня самого и догадался о скрытых причинах моей заинтересованности этим давним преступлением — догадался гораздо раньше, чем их осознал я сам. И виртуозно сыграл на этом и сумел до такой степени запутать меня, что только вчера, с приходом Пети, глаза мои раскрылись для истины.

— Но если он был таким непревзойдённым психологом, — нетерпеливо вмешался Борис, — как он мог поручить, даже навязать вам следствие? На что рассчитывал и зачем рисковал?

- Это очень интересный вопрос. Но — погодите. Пока вернёмся к началу… впрочем, где начало этой истории? Выбирайте сами. Пятьдесят второй год. Люба отказалась от блестящего художника и выбрала своего Павла. Девятнадцатый век, Париж, русская женщина приобрела золотой браслет с рубинами. Французское средневековье, хоругви с королевскими лилиями: белое на голубом. Школьная сцена, Наташа Ростова у воображаемого окна: «Соня, какая ночь!» Или двое на дачной веранде, июльская гроза — небесный гнев, по выражению художника… Но той весной он был счастлив.

В мае он вдруг заметил, что отношение Любови Андреевны к нему резко переменилось, недоумевал, тревожился, удвоил осторожность, только сейчас до конца осознав: именно близкие способны все разрушить. Главная опасность — Анюта. Верно оценивая её характер, Дмитрий Алексеевич знал, что скандала она не поднимет, но полной уверенности, что она ничем себя не выдаст, у него, естественно, не было. Он решает встретиться с ней наедине и раскрыть карты. Как бы вы поступили, Анюта, при таком раскладе?

- Не представляю! — лицо её пылало, глаза потемнели. — То есть, конечно, я устранилась бы. Ещё до разговора с мамой я… я ведь не любила его… как мужчину.

- Он знал, на это и рассчитывал. И вот мы подходим к роковому дню — к воскресенью третьего июля. Именно тогда завязалось и перепуталось столько случайностей, что почва для преступления была, в сущности, уже готова. Обед в саду. Появление Пети. Маруся пригласила тебя именно на этот день?

- Она просто сказала, что с третьего июля на даче будет жить. «Если хочешь, говорит, приезжай».