История похитителя тел - Энн Райс

Я засмеялся.

– Дэвид, я никогда еще не слышал, чтобы ты так злился.

– Потому что я тебя знаю и уверен, что ты совершишь этот обмен, чего делать нельзя!

– Ответь мне еще на несколько вопросов. Я хочу все продумать.

– Нет.

– Околосмертные ощущения, Дэвид. Несчастные души, с которыми случается сердечный приступ, – они проходят сквозь туннель, видят свет, а потом возвращаются к жизни. Что с ними происходит?

– Можно только догадываться.

– Я тебе не верю. – Я постарался воспроизвести рассуждения Джеймса о стволе головного мозга и остаточной душе. – Может быть, в момент пребывания на грани жизни и смерти частица души еще остается в теле?

– Может быть. Или же люди все же умирают и действительно переходят границу, но душа в целости и сохранности отправляется назад. Я не знаю.

– Как бы то ни было, нельзя же умереть просто от того, что покидаешь свое тела. Если в пустыне Гоби я все же поднялся бы над своим телом, то все равно не смог бы найти выход. Его просто не было. Он открывается только для цельной души.

– Да. Насколько мне известно, да. – Он помолчал. – Зачем ты все это спрашиваешь? Все еще мечтаешь умереть? Я в это не верю. Слишком уж отчаянно ты любишь жизнь.

– Я уже двести лет как мертв, Дэвид. А как же призраки? Земные духи?

– Они не смогли найти выход, хотя он был открыт. Или отказались уходить. Послушай, мы можем поговорить об этом в другой раз – бродя по улицам Рио, или в любом другом месте. Самое главное – поклянись мне, что не станешь больше связываться с этим колдуном, если, конечно, не захочешь последовать моему совету и покончить с ним раз и навсегда.

– Что ты так его боишься?

– Лестат, ты должен понять, до какой степени он порочен, какие разрушения за собой оставляет. Нельзя отдавать ему твое тело! А ты именно это и собираешься сделать. Послушай, если бы ты захотел ненадолго завладеть каким-нибудь смертным телом, я всеми силами воспротивился бы этому, потому что это противоестественно, это дьявольские игры. Но отдать твое тело этому безумцу! О боги! Прошу тебя, приезжай в Лондон! Дай мне возможность тебя отговорить. Неужели ты не можешь сделать это ради меня?

– Дэвид, ты провел расследование относительно этого человека до того, как он стал членом ордена, не так ли? Что он за личность? Как он стал колдуном?

– Он ввел нас в заблуждение, предоставив сфабрикованные документы и невероятное число поддельных свидетельств. Он любит такие надувательства. При этом он едва ли не компьютерный гений. Наше настоящее расследование состоялось после его изгнания.

– Ну? С чего все началось?

– Он из богатой семьи, из торговцев. Перед войной они полностью разорились. Мать была известным медиумом, все вполне законно и честно, за свои услуги она брала сущие гроши. Она прославилась на весь Лондон. Я слышал о ней еще до того, как заинтересовался оккультизмом. Таламаска несколько раз объявляла ее настоящим медиумом, но она отказывалась становиться объектом изучения. Она была женщиной хрупкой, горячо любящей своего единственного сына.

– Раглана.

– Да. Она умерла от рака. В ужасных мучениях. Ее единственная дочь стала швеей и до сих пор работает в лондонском магазине для новобрачных. Она глубоко оплакивала своего беспокойного брата, но после его смерти испытала некоторое облегчение. Сегодня утром я с ней беседовал. Она сказала, что смерть матери очень сильно подействовала на брата – он тогда был еще совсем мальчиком.

– Это можно понять.

– Отец всю жизнь проработал для транспортной компании «Канард» и последние годы жизни был стюардом в каютах первого класса на пароходе «Королева Елизавета II». Он очень гордился своим послужным списком. Несколько лет назад благодаря влиянию отца компания наняла и самого Джеймса, но разразился большой скандал, и опозоренный отец остался без работы. Едва приступив к своим обязанностям, Джеймс украл у одного из пассажиров четыреста фунтов наличными. Отец от него отрекся и незадолго до смерти был восстановлен в должности. Больше он так и не разговаривал с сыном.

– А, фотография на палубе, – сказал я.

– Что?

– И когда вы его выгнали, он захотел поплыть в Америку на том же самом судне... естественно, первым классом.

– Он так сказал? Возможно. Я не занимался деталями лично.

– Неважно, давай дальше. Как он занялся оккультизмом?

– Он получил прекрасное образование, учился в Оксфорде, хотя иногда чуть ли не нищенствовал. Еще до смерти матери он стал медиумом-любителем. Собственную практику открыл только в пятидесятых годах, в Париже, где вскоре обрел огромное количество последователей, потом начал обдирать своих клиентов всевозможными грубейшими способами и вскоре попал в тюрьму.

Позже примерно то же самое повторилось в Осло. Какое-то время он перебивался случайными заработками, не гнушался и черного, неквалифицированного труда, а потом основал своего рода церковь спиритуализма, лишил одну вдову сбережений всей жизни и был депортирован. Потом – Вена, где он работал официантом в первоклассном отеле, пока через несколько недель не устроился консультантом-экстрасенсом для богатых клиентов. Вскоре поспешно уехал. С трудом избежал ареста. В Милане, перед тем как его разоблачили, он выманил крупную сумму у представителя старинной аристократии, пришлось среди ночи бежать из города. Следующая остановка – Берлин, где он был арестован, но уговорил отпустить его на поруки, затем вернулся в Лондон и там снова сел в тюрьму.

– Превратности судьбы, – припомнил я его слова.

– У него всегда повторяется одна и та же схема. Поднимается от выполнения самой черной работы до экстравагантной роскоши, оплачивает невероятные счета за дорогую одежду, автомобили, авиаперелеты, а потом все рушится из-за его мелких преступлений, вероломства и предательства. Ему этот цикл не разорвать. Он всегда оказывается на дне.

– Похоже на то.

– Лестат, в этом человеке живет какая-то непреодолимая глупость. Он говорит на восьми языках, может вторгнуться в любую компьютерную систему и завладеть чужим телом, чтобы получить доступ к сейфу его владельца – он почти еретически одержим стенными сейфами! – и при этом он проделывает глупейшие фокусы и в результате все заканчивается наручниками! Предметы, которые он выкрал из наших подвалов, было практически невозможно продать. В конце концов он сбыл их на черном рынке за ничтожные гроши. По-своему он архиглуп.

Я тихо рассмеялся.

– Кражи – вещь символическая, Дэвид. Это мания. Это игра Поэтому он не может сохранить то, что наворовал. Больше всего его волнует сам процесс.

– Но, Лестат, эта игра ведет к бесконечным разрушениям.

– Понятно, Дэвид. Спасибо за информацию. Я скоро позвоню.

– Подожди минуту, не смей вешать трубку, я тебе не разрешаю, разве ты не сознаешь...

– Разумеется, сознаю, Дэвид.

– Лестат, в мире оккультизма в ходу одна поговорка! «Что посеешь, то и пожнешь». Знаешь, что она означает?

– Что я знаю об оккультизме, Дэвид? Это твоя территория, не моя.

– Сейчас не время для сарказма.

– Прости. Что она означает?

– Если маг использует свою силу для достижения мелких эгоистичных целей, магия оборачивается против него.

– Сплошные предрассудки!

– Это принцип не менее древний, чем сама магия.

– Он не волшебник, Дэвид, он просто человек с определенными экстрасенсорными способностями, которые имеют пределы и поддаются измерению. Он умеет вселяться в других людей. В одном известном нам случае он совершил настоящую замену.

– Это одно и то же! Используй свои силы во вред другим, и причинишь вред самому себе.

– Дэвид, я – прекрасное доказательство того, что твоя концепция неверна. Сейчас ты примешься объяснять мне, что такое карма, и я постепенно засну.

– Джеймс – это воплощение образа злого колдуна! Он уже один раз победил смерть за счет другого человека; его нужно остановить.

– Почему же ты не пытался остановить меня, Дэвид? Ведь у тебя была такая возможность. В Тальбот-мэнор я был в твоих руках. Можно было найти способ.

– Не отталкивай меня своими обвинениями!

– Дэвид, я тебя люблю. Я скоро с тобой свяжусь. – Я чуть было не положил трубку, но спохватился: – Дэвид! Я хочу знать еще кое-что.

– Да, что? – Какое облегчение в голосе от того, что я не прервал связь!

– У вас в подвалах есть разные реликвии – наши старые вещи.

– Да. – Беспокойство. Кажется, он почувствовал себя неловко.

– Медальон. Медальон с изображением Клодии. Он тебе не попадался на глаза?

– Кажется, попадался. Когда ты впервые пришел ко мне, я произвел инвентаризацию. По-моему, медальон там был. На самом деле я почти уверен, что видел его. Нужно было сказать раньше, да?

– Нет. Неважно. Это был медальон на цепочке, какие носят женщины?