Пятница - Игорь Самарский

– Прости, но у такой леди, наверняка есть бой-френд, который может оказаться

очень ревнивым…

– Не скажу, что святая. Но на этот момент – свободна…

– Приятно слышать. К сожалению, у меня поменялись планы. Однако не

настолько, чтобы отказаться от встречи с тобой сегодня. Как ты на это смотришь?

– Почему бы и нет ?

– Тогда – какой ночной клуб, ты рекомендуешь?

– Ночной клуб?

– Да…Раньше я просто не могу.

– О-кей. Не волнуйся, здесь есть куда пойти потанцевать. Во сколько и где?

– Думаю в половине двенадцатого ночи… Напротив входа в наш отель.

Согласна?

– Да…Я думаю это возможно…

– О-кей. До встречи, – Ник улыбнулся и отключил связь.

По бульвару, освещенному цветными, яркими фонарями, стали прогуливаться

молодые особы – накрашенные «ночные бабочки». На их любопытные взгляды, Ник

только улыбался и отрицательно мотал головой.

Он поглядел на часы и набрал условный цифровой код, означавший успешное

выполнение задания. С чувством выполненного долга, бодрой походкой вернулся в

отель.

На двери его номера, по-прежнему висела им повешенная табличка. Ник проследовал

до пожарного выхода и вышел на площадку пожарной лестницы, с обратной стороны

отеля. Убедился, что пожарная лестница спускается почти до земли, и как раз

неподалеку, находятся открытые мусорные баки.

Было почти одиннацать часов вечера, когда он, почти в полной темноте, стоя на нижней

площадке этой лестницы, удачно зашвырнул мусорный пакет, в зияющую пасть

мусорного бака. Никем не замеченный, вернулся в номер и стал готовиться к свиданию

с черной подружкой.

В ночном клубе они пробыли совсем недолго. Негритянский «рэп», быстро утомил

Ника. Он сослался на появление головной боли и они, вскоре, поехали к ней. Уютная,

маленькая квартирка горничной, очаровала Ника своей детскостью.

Везде лежали плюшевые игрушки, какие-то пуфики, коврики, занавесочки. Негритянка

оказалась такой секс-бомбой, которой Нику никогда не снилось. Её тело металось по

нему и под ним, раскидывая игрушки и пуфики. Она рычала как разъяренная пантера,

впиваясь толстыми губами в его рот и заталкивая свой язык почти в самое его горло.

Ласки были немного резкими и грубоватыми, но это создавало тот особый шарм и

привлекательность, который он никогда не получал прежде, занимаясь любовными

утехами с русскими проститутками. Она несколько раз вскакивала и бежала в душ,

смывая с себя пот, и давая ему отдохнуть и восстановить силы. Его мужская плоть, за

эту ночь , несколько раз извергала из себя раскаленное семя и не только в пышущий

жаром, женский «туннель». Под утро, Ник уже изнемогал, под страстным напором, и

уже ощущал некоторую боль, в совершенно опорожненных органах. Наконец, ему

удалось успокоить партнершу несколькими горячими поцелуями и ласковыми словами.

Закурив сигарету, обмотавшись простыней, глотая бокал за бокалом шампанское и

слушая мерное похрапывание черной «вампирши», он подумал и принял решение.

Нашел чистый листок бумаги и написал на нем.

« Ты моя любовь. Ты роза моей судьбы. Я никогда не забуду твоих ласк и губ! Прощай

детка!»

Оделся, тихо защелкнул дверь, и, поеживаясь от утреннего холодка, зашагал по

тротуару, выискивая глазами такси.

Через час, он уже сидел в салоне самолета, направлявшегося рейсом в Москву.

Глава 43

Дневная жара навалилась своим знойным телом на джунгли и хижину Алекса.

Накупавшись в бассейне, покормив крокодилов, Алекс раскинулся в богатырском

дневном сне на своей лежанке, внутри хижины.

Ни малейшего движения не ощущалось воздухе, в дрожащей дымке испарений,

поднимающихся от берега, от почти мгновенно высыхающего песка, после

скатывающихся с него набегов ленивых, пологих волн. Парило.

Отгоняющие москитов, скрученные и высохшие папоротниковые жгуты, совсем

сгорели, оставив в глиняных блюдцах, только серые, невзрачные кучки. На столе

хижины, стояла глиняная кружка с ручкой и выцарапанном на ней названием

«столичная». Алекс всхрапнул, и повернулся на бок.

В небе парил, изредка шевеля огромными крыльями, большой белогрудый орел, зорко

выискивая своим острым глазом, зазевавшуюся дичь на ветвях веток и на редких

прогалинах чистой, рыжеватой, выжженной солнцем, земли.

Хижина Алекса, выглядела сейчас настоящим крепостным укреплением, нацеленным,

на охрану и обеспечение спокойной жизни хозяина.

Снаружи двойного забора, устроенного из заточенных остроконечных кольев,

вкопанных в землю остриями вверх, по водяному каналу, изредка проплывали

крокодилы, которых Алекс выпускал в канал на ночь или тогда, когда ложился

отдыхать. Забор совсем зарос зеленью, и, только острые наконечники, торчащие из

молодой поросли, напоминали, что это является оборонительным сооружением.

Внутри участка, вдоль забора, было установлено множество непонятных не

сведущему человеку, конструкций, сооруженных из стволов деревьев, прутьев, глины и

кусков мусора. Конструкции были похожи не примитивные метательные машины,

коими, в действительности и являлись. В некоторых механизмах, были установлены

большие глиняные чаши, в которых тлели угли, находящиеся в специальных малых

чашах, установленных прямо в емкостях с древесной смолой.

Вся поверхность забора, была окутана сторожевыми растяжками, которые при

неосторожном прикосновении, запускали в действия все смертельные машины,

которые Алекс придумал, для собственной обороны : самострелы, тяжелые усеянные

шипами колоды, выскакивающие из земли остроги и колья, метательные катапульты,

петли, капканы и прочие орудия смерти. Только одно место – проход, было известно

ему лично, и именно здесь, по приставной лестнице, Алекс попадал к себе домой или

уходил на охоту…

Алекс повернулся, сладко причмокнул и что-то невнятно забормотал во сне.

Орел, пролетая над хижиной, выпустил из своего заднего прохода, длинную, вязкую

струю.

Птичье испражнение, устремилось вниз, и, по необъяснимой причине, точно попало на

сторожевую растяжку самострела, установленного на крыше хижины Алекса.

Самострел немедленно сработал. Стрела со свистом врезалась в следующую растяжку

возле забора, которая лопнула, но заставила сработать большую катапульту,

метнувшую горсть больших камней…

В следующую секунду, началась цепная реакция, которая заставила срабатывать все

смертельные механизмы, самострелы, капканы…

Засвистели стрелы, камни падали в ямы ловушки, из земли вырывались колья,

усеянные шипами колоды, рушили забор врезаясь в него, и, заставляя срабатывать

еще большее количество ловушек.

Раскаленная смола попала на спины отдыхавших крокодилов, которые заметались по

загону подпрыгивая и щелкая челюстями. Джунгли перед забором загорелись облитые

кипящей и горевшей смолой. Деревья, с ужасным треском распрямляли свои стволы от

лопнувших сторожевых лиан, и обрушивали свои стволы на следующие орудия

убийств. В ствол дерева, стоящего возле хижины, попал огромный валун из

катапульты, разломил его на две половины, одна из которых с грохотом обрушилась на

крышу хижины, проломив её и нависнув, над спящим Алексом.

Небо быстро потемнело. Сверкнула молния. Через минуту – хлынул дождь.

На лицо Алекса, сквозь пролом в крыше, упали первые капли дождя. Он поморщился и

повернулся на другой бок. Дождь полил сильнее. С пальмового листа, на лежанку

вылился целый поток грязноватой дождевой воды. Алекс, вскочил, как ошпаренный,

схватил мачете и выскочил из полуразрушенной хижины.

Его глаза округлились от ужаса.

В пепене дождя, открылась полная картина разрушения его крепости.

Колья забора повалены, вместе с самим забором. Территория вокруг хижины, была

завалена обломками деревьев, метательных и сторожевых машин. По территории

медленно ползли, ничего не соображавшие крокодилы. За забором – выжженная

огнем большая территория, с зияющими ямами провалов-ловушек и останками

катапульт, еще дымилась погасающими остатками огня.…

Дождь потоками скользил по горевшему гневом телу Алекса.

Джунгли потряс страшный вопль разъяренного самца.

– А-а-а… Будь проклят этот демон! О Боги! Покарайте эту тварь!

От звука его голоса, с крыше хижины соскользнула ветка и попала на уцелевшую

растяжку. Самострел немедленно выстрелил.

Алекс услышал, как загудела тетива, и еле успел упасть на землю.

Стрела от самострела, чиркнув по его плечу, исчезла в пелене дождя.

Он стоял на четвереньках, в грязи и его потрясали звероподобные, мужские рыдания.

От собственной беспомощности и бессилия.

Сверкнула молния. Снова ударил гром. Ливень хлынул с новой силой.

Алекс поднялся и поплелся в хижину. Там, ее остатки, хоть как-то, немного, могли