Карточные фокусы - Анатолий Карташкин

– Я хотела бы побывать в этом городе, – задумчиво произнесла Ранавалуна. – Однако мой муж почти наверняка будет против – все французское действует ему на нервы.

– Мой опыт говорит, что мечта всегда придает силы, – проговорил с воодушевлением Каз-нев. – И я, родившись в Тулузе, мечтал о Париже, будучи мальчиком. Все осуществилось – я завоевал Париж. Если вы окажетесь в нашей столице, я буду счастлив сопровождать вас.

– Как рано вы стали иллюзионистом?

– Это началось в 15-летнем возрасте. Случайно я попал на выступление Робер-Удэна, после чего демонстрировать чудеса стало моей сокровенной мечтой.

– Вы счастливец – ваши мечты сбываются.

– Мне ни разу не приходило в голову сомневаться в этом. Перед моим мысленным взором всегда стоял образ великолепного Робера-Удэна – как он поворачивался, как уверенно управлял зрителями, как красиво бросал монеты через весь зрительный зал, и те, позвякивая, оказывались в герметично-закрытой прозрачной коробочке, висящей у задней стены. Я думал о сцене непрерывно, и это помогало мне не замечать неприятности и невзгоды, которых так много в нашей жизни! Очень хорошо сказал Альфонс де Ламартин:

Но может быть, ступив за грани нашей сферы, Оставив истлевать в земле мой бренный прах, Иное солнце – то, о ком я здесь без меры Мечтаю, – я в иных узрел бы небесах!

Кстати, знаете, где я находился в то время, когда послы Мадагаскара были в Париже? В огромной загадочной стране – в России! Среди людей с открытой душой и добрым сердцем, но с очень необычными представлениями о прогрессе – они совершенно искренне считали, что стоит им пообщаться с иностранцами, как они тут же овладеют их культурой! На самом деле культура формируется десятилетиями, передаваясь от поколения и поколению[6].

– Против моего путешествия может выступить не только мой муж, но и ваш консул, – сказала Ранавалуна. – Он ведь раздосадован тем, что Райнилайаривуни подписал финансовое соглашение с англичанами.

– Я переговорю с нашим консулом, – пообещал Казнев…

– Вы поступили совершенно правильно! – просиял де Вилье, услышав от фокусника подробности разговора. – Но быстро ничего не делается. Этот британец Пикерсхилл подкинул вам, между прочим, работенку. Сейчас он выполняет одну из самых фантастических инструкций в дипломатическом мире! Какую? Ни за что не догадаетесь! Я всегда считал французов самыми остроумными людьми в мире, но теперь начинаю пересматривать свои позиции – настолько непредсказуемым оказался для меня новый поворот английской дипломатической мысли! Короче – по распоряжению Пикерс-хилла все миссионеры-англичане в настоящий момент проходят обучение фокусам! Готовьтесь, Бер-нар-Мариус, готовьтесь – завтра у вас окажется несколько десятков конкурентов! Справитесь ли вы с ними, наш дорогой титан? Ведь они разбросаны по всему острову – стало быть, вам предстоит несколько командировочных заездов. Возможно, это даже неплохо – когда вам еще представится шанс ознакомиться с экзотикой отдаленных уголков Мадагаскара. Все, все, все, больше ничего не хочу слушать! Идите отдыхать. И, разумеется, готовьтесь. Выезд – завтра утром.

Так состоялся гастрольный вояж французского иллюзиониста номер один по туземным городам Великого острова. Естественно, что миссионеры-протестанты успевали провести иллюзионные демонстрации значительно раньше, чем он. Поэтому к его приезду местное население уже было введено в мистификационно-шоковое состояние, а Казневу надлежало выполнить противоположную задачу – вытащить аборигенов из навязанного заблуждения. Предварительно, в течение нескольких минут, Казнев выяснял, какие именно дестабилизирующие средства использовали соперники, а затем выходил на импровизированную эстраду с продуманным противоядием – с разоблачением тех нехитрых уловок, которыми пользовались наскоро обученные чародеи-любители. Естественно, хиленькие секреты аврально-мобилизованных новичков разлетались в дым. Может быть, действуй наш герой самостоятельно, на том все и завершилось бы, но распоряжение де Вилье предусматривало еще и второе действие, весьма ехидного толка – Казнев был обязан врубить все свои иллюзионистские децибелы, чтобы подопытное население все-таки впало в транс, только теперь уже от французской стороны. И добросовестный Бернар-Мариус старался – нельзя же было, в самом деле, орденоносцу выполнять ответственное задание спустя рукава. И вновь ему сопутствовал оглушительный успех. Поколебленное было могущество представителей прекрасной Франции он теперь закреплял поистине с железобетонной прочностью. Ну, а выбираясь из мадагаскарской глубинки, Казнев даже наверняка посмеивался над беднягами, брошенными закрывать фокусную амбразуру – уж они-то явно окажутся неспособными на ответный ход, ибо престидижитаторское мастерство отнюдь не достигается прослушиванием краткосрочных курсов. Что чуть позже и подтвердилось – проявленная поначалу активность новорожденных мистификаторов сразу увяла на корню, и ответного удара не последовало. Де Вилье опять был на седьмом небе от радости, а Пикерсхилл, по-видимому, чертыхался, но аккуратно – чтобы его богохульные фразы не достигали ушей безвинно опростоволосившихся миссионеров-протестантов.

Когда вернувшийся с задания Казнев заглянул к Ранавалуне, он сразу понял, что королева провела несколько бессонных ночей.

– Я не знаю, что со мной творится, – с трудом произнесла она. – Не знаю, что мне следует делать, как поступать.

Казнев остро почувствовал к ней жалость, ощутил собственную вину – в конце концов именно он возмутил ее душу, заставив мечтать о мираже. Но мог ли он сознаться в этом, мог ли объяснить свою игру? Он прибыл в эти дикие болотистые места словно человек с другой планеты – блистательный, неотразимый. Он уверил Ранавалуну, что существует другой мир, легкий и прозрачный, и она, никогда не покидавшая этого туземного острова, вдруг ощутила сияние того мира, и ей страстно захотелось оказаться там. А единственной нитью являлся он, Бернар-Мариус Казнев. Ему нечего было сказать, и он опустил глаза под взглядом женщины, которая волею судьбы оказалась первым лицом в государстве, а он поставил ее перед жестким выбором.

– Каковы условия английского займа? – услышал он вопрос Ранавалуны.

– 20 миллионов франков под 7% годовых, – проговорил он, и сам удивился хриплости своего голоса.

– А французского?

– Банк "Контуар насьональ д'Эсконт де Пари" предлагает 20 миллионов франков под 6% годовых, – заученно ответил он.

– Тогда у меня есть небольшое оправдание, – донеслось до него.

Что произошло дальше?

Сошлюсь на книгу А. Вадимова и М.Триваса "От магов древности до иллюзионистов наших дней" (М., «Искусство», 1979 г.). Там сказано: "…В один из вечеров Казневу удался самый сложный трюк во всей его деятельности: Ранавалуна разорвала подготовленный договор с британским правительством и тут же подписала другой – с французским банком".

– Вы свободны. Можете уезжать. Утром вас будет ждать корабль, направляющийся во Францию, – сказал Казневу де Вилье.

– Прошу наградить Ранавалуну орденом Почетного легиона, – ответил иллюзионист.

– Чтобы она могла официально приехать за ним в Париж? – догадался де Вилье.

– Большего я не могу для нее сделать, – проговорил Казнев.

– Эти вопросы решаю не я, – отмахнулся де Вилье. – Вернетесь в Париж, поставьте вопрос перед министерством внутренних дел. И знаете, Бернар-Мариус, перестаньте терзаться. Вы же знаете, как тяжело сейчас Франции – всего 16 лет назад немецкие войска покинули Париж, оставив нам позор и долги, полтора года назад наша армия была разбита в Индокитае при Лонгшоне, новый позор и новые деньги. А здесь мы получили небольшой финансовый выигрыш – радоваться надо!

– Я виноват перед ней, – вздохнул Казнев.

– Послушайте, Бернар-Мариус, она все равно ненавидела мужа, и вы здесь не при чем, поймите! – де Вилье уже начинал злиться. – Вы же мужчина, в конце концов!

– Полагаю, что вы ошибаетесь, – возразил Казнев. – Вероятно, мы вкладываем разный смысл в это слово. Прощайте.

И он вышел из кабинета. Де Вилье пожал плечами и принялся перебирать бумаги. Потом вдруг швырнул их на стол и выругался.

На том политическое приключение престидижитатора завершилось.

Дальнейшие события – вкратце. Тезисно.

Вернувшись в Париж, Казнев стал хлопотать об ордене Почетного легиона для Ранавалуны III, но ничего не добился. Постепенно он отошел от иллюзионной деятельности, написал несколько книг и в 1913 году умер в родной Тулузе.

Шарль ле Мир де Вилье ушел в иной мир значительно раньше Казнева – в 1889 году, через три года после иллюзионной дипломатии.

Французский "Контуар насьональ д'Эсконт де Пари" выдал малагасийцам требуемую сумму и открыл два агентства в Таматаве и Антананариву (который в соответствии с французской транскрипцией с октября 1895 года стал именоваться Тананариве).