Отпечатки - Джозеф Коннолли

Бочка вернулся на кухню, готовиться к представлению третьего и последнего акта бессмертной пьесы, которую он, как выяснилось, написал. «Так держать!» — крикнула ему эта американка, Кимми, когда он со скрипом отодвинул свой стул и пробормотал ей и Джону, что время, оно, мол, никого не ждет. «Так держать!», да, вот что она. В смысле, бог его знает, что это значит. (Так держать? Она что — указывает мне, как тарелки тащить, что ли? Не грохни посуду, парень — ты уж как-нибудь обойдись без дырявых рук?) Впрочем, да, думаю, она хотела меня подбодрить, ну — вдохновить, что ли, как вообще-то все они, да. И, если учесть, как ей понравилась моя подливка и все такое, я на нее бросил пару жарких взглядов, да, — потому что вполне ебабельная баба, о чем разговор (расслабиться не помешало бы). Но нет. Насколько я понял, ни фига. Никаких намеков на «Давай, парень, чего ждешь?» На самом деле это только подтверждает — обычно говорят и пишут, мол, бабам только и нужно — яйца побольше, так? А? Я хочу то есть сказать, все болтают и болтают, что бабам нужен мужик, который доказал, что справится с чем угодно, да? Ну, типа, со всем, что встанет у него на пути. Но тут ничё подобного, шиш с маслом — ни слова, нет. Ей понравилась моя подливка, но сока моего ей не надо. Может, ей вообще парни не по нутру. Вполне может быть, знаете ли, что она живет с той, второй, как ее… ну вон той, с дочкой: Дороти, кажется. Потому что они обе в зашибенской кондиции, знаете ли: ну чисто голубки. В Лондоне сейчас деться от этого некуда: куда ни плюнь, женщины берегут себя для себя, сечете? — а эти ваши так называемые мужики ничуть не лучше: одни пидарасы со всех сторон. Такими темпами человечество скоро нафиг вымрет — и, если честно, я, ребята, не особо расстроюсь. Потому как что это? А? По большому-то счету? Жизнь и все такое прочее. Только шныряешь и пресмыкаешься, так? Пытаешься раздобыть пожрать. Шныряешь и пресмыкаешься, вот и все — день, нахер, за днем. Правда, сегодня, если честно, я ничё такого не ощущаю. Сегодня я вроде как понял, чесслово, про что это люди, когда говорят, что вроде как, ну — предвкушают. Я тоже предвкушаю. Да, я. Никогда этого раньше не делал. Знаете что — можно приготовить им завтра мою картофельную запеканку с мясом. Сто лет ее не делал. Должна пойти на ура. Хотя я не забываю и про старого доброго угря с пюре: может, пойду этой дорогой. В любом случае, на десерт черная смородина, толченная с яблоком, — пожалуй, самое оно. Ну а сегодня, ляди и жентльмены, посмотрим, как им понравится мой шоколадный пудинг с ванильным кремом, а? Скоро узнаем, ребятки, потому как я тащу им это дерьмо прямо сейчас, да. И вот что я вам скажу: я предвкушаю.

— О мой боооог! — приветственно заорала Кимми при виде столика на колесиках — многие отреагировали сходным образом, но ее, безусловно, было слышно лучше всего. — О мой боооог, Джон, — чавкалат! О боже — я сплю иль грежу?

— Мм! — засмеялся Джон. — И, похоже, горячий. Надо успеть урвать свою долю, пока моя Фрэнки его не увидела, а то, насколько я ее знаю, она все слопает. Она и шоколад! Любовь всей ее жизни.

— Послушай, Джон, а как, по-твоему, Бочка, ну, все это сделал? Я думаю, может, он использовал, ну — сухую смесь для пудинга? Что-нибудь в этом роде. Знаешь, Джон, — у вас с Фрэнки отношения что надо. Я вот думаю, может, мне подцепить парня вроде тебя?

— Такого же старого? — улыбнулся Джон. — И богатого. Мм — известно, что это работает, да.

— Старше, — уточнила Кимми. — Что до больших бабок, ну — я и сама неплохо зарабатываю. Но, конечно, деньги не помешают. Деньги еще никому никогда не мешали. Не знаю, говорила ли я тебе когда-нибудь, Джон, — я же была замужем один раз. Ага, замужем. Совсем недолго. Боже, какой идиот. То есть это я — я была идиоткой, что это сделала. Но парень… его звали Аарон? Он тоже был редкостный идиот, понимаешь? Иногда я называла его Элвис, а потом узнала, что его это ужасно бесит, — после чего начала называть его Элвисом, ну, все время. Эй, Бочка! Сюда, мой сладкий! Твоя крошка мечтает о чавкалате!

— Сколько вы были вместе? — спросил Джон.

— Кто? Мы с идиотом? О — пару месяцев. Сто лет. Не знаю. Я думаю, этот ужин, понимаешь, — ну, как-то напомнил. Я целыми днями придумывала, что бы этому парню съесть, понимаешь? Молочного нельзя, мучного нельзя — мяса ни-ни, как и почти всего остального. Говорю тебе — черт, поверить не могу, что все это делала для такого кретина, — я чуть не сдохла от вегетарианской готовки, знаешь. Прочитала все книжки Марты Стюарт[48] от корки до корки, потому что мама, она сказала мне, мол, я должна создать для мужа настоящий домашний уют, понимаешь? А то он улетит прочь. О боже — да через пару недель я сама бы купила ему билет на самолет: первый класс, в один конец, детка!

Внезапно воздух наполнился ленивым и теплым жужжанием тысячи трутней, когда теплый шоколадный пудинг и легкий прохладный сливочный крем просочились между губ и скользнули по нёбам.

— Очень, очень хорошо, — проговорил Джон. — Подлинное наслаждение…

— Это безословно лучше, чем секс, — залепетала Кимми. — Тебе, наверное, так не кажется, а? Везунчик Джон. Но знаешь — я правда пыталась с тем парнем, понимаешь? Я посыпала свежей нарубленной зеленью домашнюю пасту — посыпала собственноручно приготовленное рагу. А он что делал? Мой муж, этот идиот. Его лицо — оно словно съежилось от отвращения, понимаешь? И он давай своими ручонками, своими пальчиками выбирать все, что он назвал, как же — ах да: «зеленой дрянью». Вот тебе и на. Марта Стюарт, та говорит, что время от времени надо готовить парню настоящий романтический ужин: порезать всю еду в форме сердечек, говорит она. И, знаешь, я думаю: ладно — хорошо, я постараюсь. Но через месяц я уже готова, ну — я бы его горло порезала в форме сердечек, понимаешь? Но я все равно пыталась что-то с этим сделать, да. А потом я подумала о еде, которую приготовила в тот вечер — кажется суп, спагетти и сабайон:[49] ну и ладно, думаю, пошли они к черту, сердечки эти.

Ложки стучали по столу — Тедди выкрикивал: «Автора! Автора!» И Бочка в самом что ни на есть прямом смысле начал раскланиваться.

— А добавка есть? — пискнула Фрэнки. И Джейми подумал: боже, какой невыносимо юной выглядит она сейчас — немногим старше Мэри-Энн. Бочка сказал: «Да — полно, куча». А Фрэнки, вы посмотрите на нее: аж светится — совсем как школьница на дне рождения.

— Чудесно! — воскликнула она. Не смотри, Джон — мы с Мэри-Энн возьмем добавку. Я не влезу в новое платье!

— Да! — засмеялась Кимми. — Именно так я себя и вела, когда бросила этого парня. Я словно сидела на диете «съешь нафиг все, что не прибито к полу». К тому же я пила, как лошадь. Так что я моментально превратилась в Бибендума.[50] Представляешь? По-моему, я просто разваливалась на части. Если бы не ма, не знаю, как бы я выбралась. Она мне сказала — развейся, Кимми, съезди куда-нибудь. Так что я отправилась, ну — на Кипр, остров такой, отель «Фарос»? Ты, небось, прекрасно знаешь Кипр, Джон. А я там раньше не была. Он мне типа, ну, безословно понравился. Там-то я и встретила До — Дороти, да?

— А, — понял Джон. — Вот где.

Бочка уже снова был на ногах, сияя как конферансье.

— Спасибо — всем спасибо. Спасибо. А теперь знаете что — есть еще отличная как ее там, стилтона,[51] кто-нибудь хочет?

Несколько мужских голосов загрохотали, выражая горячее одобрение, примерно столько же дамских затрепетали, выражая протест: после двух больших порций шоколадного пудинга с кремом? Они не могут, просто не могут даже мечтать об этом; ну — разве что, пожалуй, капельку попробовать…

— А потом, — вздохнула Кимми, — в мою жизнь входит Сыр и Дрожжи…

Джон поднял взгляд:

— Правда? О. А как они, гм…

— Они? Он. Он. Сын Божий, ясно? Я внезапно вроде как — увидела свет?

— Ясно, — сказал Джон. — Ну да — я понял.

Должен сказать, думал он, мне очень нравится, как она говорит, — это так непохоже на все, к чему я привык, этот ее акцент. Вот только что она говорила про отель «Фарос», да? Как она его назвала — прозвучало почти как «фаллос».

— Но Сыр и Дрожжи, — заключила Кимми, — продержался недолго. Ну вроде как — вошел и вышел, понимаешь? Совсем как идиот Аарон. После этого я начала изучать свою сек-сальность. Чем, наверное, занимаюсь до сих пор. Плюс искусство. Которым я, ну, безословно поглощена. Но все же, Джон, тебе здорово повезло. С Фрэнки.

— О да, — охотно согласился он. — Знаешь, ее как будто ничто не беспокоит. Не могу навскидку придумать ни одной вещи. Не считая нашего местного бродяги, конечно. Она его ненавидит. Заставляет меня ездить кружным путем. Не знаю, что на нее нашло, но тем не менее.