Пианистка - Татьяна Александровна Бочарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ну Олег дает! Трудно, что ли, было набрать номер и сказать жене пару слов? А впрочем, только ли он? Она сама настолько потеряла голову, что позабыла обо всем на свете, в том числе и о собственной совести. Ведь они с Олегом практически ни на минуту не расставались все эти дни – могла бы напомнить ему о звонке в Москву.
– Ты здорова? – спросила Карина. – Грипп не подцепила?
– Да нет, – отозвалась та. – Все отлично, только соскучилась ужасно. Вы там как, устаете небось?
– Устаем, – деревянным голосом произнесла Карина. – Ты не скучай, мы скоро вернемся. И шиповник заваривай. Целую.
– И я тебя. Олежку обними за меня, скажи, умираю, хочу его видеть.
– Он тебе сегодня сам позвонит, – твердо пообещала Карина. – Вечером.
Она повесила трубку. Девушка, тем временем успевшая докрасить глаза, глянула на часы и произнесла:
– Полторы минуты.
Карина достала кошелек, отсчитала нужную сумму и, вручив деньги дежурной, снова поднялась на свой этаж.
Горничная уже ушла, в холле перед включенным телевизором одиноко сидела пожилая женщина. На экране громко страдали герои мексиканского сериала.
Карина потихоньку устроилась на соседнем стуле. Фильм ей был неинтересен, она просто хотела дать Олегу поспать лишних полчаса, боясь разбудить его своим присутствием в номере.
Пожилая тут же обернулась и приветливо поглядела на Карину. У нее было красивое смуглое лицо с правильными точеными чертами, орлиный нос и черные, почти без седины, короткие волосы.
– Доброе утро, – поздоровалась она.
– Доброе утро.
– Не спится. – Женщина улыбнулась. – Вот, вскочила ни свет ни заря. Вы смотрели эту серию?
– Нет, – Карина улыбнулась ей в ответ, – я вообще не смотрю этот сериал.
– Да и я не особая любительница, – призналась пожилая. – Хотела как-то время убить. Может, переключим на что-нибудь другое, поинтересней?
– Давайте.
Они пощелкали пультом, но не обнаружили ничего, кроме блока новостей и повторения очередного скандального шоу.
– Хоть не смотри этот телевизор, – посетовала новая знакомая. – Вот раньше то ли дело было. Какие передачи шли – «Голубой огонек», «А ну-ка, девушки!» А фильмы – это ж просто красота: «Цирк», «Весна», «Кавказская пленница»…
Карина молча слушала этот ностальгический монолог. Пожилая напоминала ей старушек-преподавательниц из музыкальной школы – те так же грустили по старым фильмам и передачам, не понимая и не принимая новое телевидение, состоящее сплошь из шоу и мыльных сериалов.
Впрочем, Карине сейчас было все равно, о чем говорит ее случайная собеседница, – добродушная болтовня женщины отвлекала ее от тягостных мыслей о Леле и собственной бессердечности.
– Слушайте, – пожилая вдруг решительно поднялась с кресла, – раз по этому ящику не показывают ничего дельного, давайте лучше сходим в буфет.
– Разве он работает в такую рань? – усомнилась Карина.
– Сам буфет не работает, но бар при нем открыт круглосуточно. Там продают восхитительные молочные коктейли. Вы пробовали?
– Нет.
– Это серьезное упущение. – Женщина нажала на кнопку пульта, и экран погас. – Пойдемте, не пожалеете.
Карина глянула на часы – семь пятнадцать. Репетиция назначена на девять сорок, стало быть, Олегу можно поспать еще минут двадцать, даже полчаса. Время достаточное для того, чтобы выпить стакан коктейля.
– Ну пошли, – согласилась она.
Вдвоем они спустились в буфет. Бар действительно работал, но посетителей было кот наплакал. В дальнем углу за столиком сидели двое мужчин, по виду явно командировочных, перед ними стояла наполовину порожняя бутылка водки и лежал пакет с солеными орешками. Возле окна молодая, смело одетая женщина с гривой ярко окрашенных волос задумчиво помешивала соломинкой напиток в высоком бокале.
Бармен, субтильного вида паренек с тонкими усиками на совсем еще детском лице и в высоком крахмальном колпаке, с готовностью полез в морозильник и достал оттуда брикет мороженого. Загрузил его содержимое в контейнер, долил молока, сиропу, сбил все это миксером и протянул Карине и женщине два стакана.
Они расплатились и сели напротив крашеной.
Коктейль оказался действительно на редкость вкусным – нежный, с легким земляничным ароматом. Карина не пробовала такой давно, с самого детства.
Ее спутница терпеливо дождалась, пока она распробует предложенное лакомство.
– Ну как?
– Замечательно, – призналась Карина.
– По-моему, нам пора представиться друг другу. – Женщина улыбнулась. – Вас как зовут?
– Карина.
Брови пожилой удивленно взлетели вверх.
– У вас в роду были армяне или осетины?
– Нет, – засмеялась она. – У меня в роду все чисто русские. Но вот любимая мамина подруга действительно была армянкой, Каринэ. В честь нее меня и назвали.
– Ясно, – пожилая кивнула, – а я – Русудан.
– Просто Русудан, без отчества?
– Не люблю отчества. – Ее собеседница поморщилась. – Оно напоминает о возрасте, а я в душе ощущаю себя лишь на восемнадцать. – Она весело захохотала.
– Хорошо, – с улыбкой согласилась Карина. – Пусть отчества не будет. Ну а ваше-то экзотическое имя откуда?
– От отца. Он у меня был чистокровный грузин. Здесь, в Суздале, всю вторую половину жизни провел, тут его могила. Ее я и приехала навестить. Квартиру-то родительскую давно продали, остановиться негде, кроме как в гостинице.
– А мать ваша тоже грузинка?
Русудан покачала головой:
– Нет. Ни за что не угадаете, кто я по матери.
– Итальянка? – предположила Карина, глядя на ее четкий, медальный профиль.
– Ничуть. Цыганка. Ну что вы, милая, так напряглись? Не жалуете цыган?
– Да нет, почему… – смущенно пробормотала Карина. На самом деле это было правдой: цыган она отчего-то не любила и боялась с раннего детства. При виде них всегда старалась ускорить шаг или перейти на другую сторону улицы.
– Успокойтесь, – добродушно произнесла Русудан. – На самом деле цыганского во мне не так уж много. У матери в крови всякого разного понамешено. Чистокровной, настоящей цыганкой была лишь моя прабабка – та и гадать умела, и будущее предсказывала. У бабушки все эти способности проявлялись в меньшей мере, а у матери и вовсе сошли на нет.
– А я слышала, что способность к гаданию передается генетически из поколения в поколение, – сказала Карина, которой хотелось загладить невольную грубость по отношению к новой знакомой.
– Это преувеличение. Хотя, конечно, кое-что умела и мать, и меня научила. Например, гадать по руке. – Русудан метнула быстрый взгляд на ее руки, лежащие на столе, и вдруг предложила: – Хотите, погадаю вам?
– Да нет, зачем? – поспешно возразила Карина.
– А чего вы боитесь? Я не скажу вам ничего плохого, даже если увижу. Только хорошее. Давайте руку.
Внезапно Карина почувствовала странное оцепенение. Она послушно протянула Русудан правую ладонь. Та покачала головой:
– Нет, сначала левую.
Она снова повиновалась.
Пальцы Русудан заскользили по ее коже. От них исходила какая-то магическая сила, от которой стало тепло,
