Военный Петербург эпохи Павла I - Евгений Юркевич

Год спустя Павел вновь пригласил Суворова в Петербург, желая помириться с фельдмаршалом и вновь призвать его на службу. Государь с величайшим нетерпением ждал приезда прославленного полководца. После первой аудиенции Император и фельдмаршал отбыли на вахтпарад, который специально для Суворова был проведен не по обычному сценарию: солдаты на разводе ходили скорым шагом в атаку. Несмотря на радушный прием и внимание Павла, Суворов лишь дурачился и капризничал. Своему племяннику А. И. Горчакову, флигель-адъютанту Павла, он говорил, что согласен вернуться на службу лишь в случае предоставления ему тех полномочий, какие он имел в екатерининское время 15.

«…Государь не раз приглашал Суворова к своему столу и на развод, обращался с ним милостиво, наводил разговор на прежнюю тему о поступлении на службу, но получал в ответ уклончивые заявления о старости и болезнях, – писал А. Ф. Петрушевский. – Мало того, Суворов не переставал „блажить“, не упуская случая подшутить и осмеять новые правила службы, обмундирование, снаряжение не только в отсутствие, но и в присутствии Государя… Между проходившими церемониальным маршем взводами Суворов бегал и суетился, что считалось крайним нарушением порядка и строевого благочиния… Через несколько дней последовал приказ о благочинии на разводах, которым строго подтверждались правила порядка, нарушенные Суворовым, но имя его в приказе не упоминалось.

Государь переламывал себя и оказывал Суворову необыкновенную снисходительность и сдержанность, но вместе с тем недоумевал о причинах упорства старого военачальника» 16. Вскоре Суворов, испросив разрешения Павла, вновь уехал в деревню 17.

Обратим внимание: ив 1797, и в 1798 гг. Павел первым протягивает Суворову руку, желает видеть его на службе. Но тот категорически не соглашается на сближение, выдвигая для возвращения на службу условия, для Павла абсолютно неприемлемые.

Безусловно, военные реформы Павла имели ряд негативных моментов. Столь же бесспорно, что Суворов крайне отрицательно оценивал эти реформы. Но здесь есть одна интересная деталь: Суворов фактически не пытался объяснить Павлу Петровичу негативные моменты его преобразований в военной сфере, не пытался помочь Императору направить реформы в русло продолжения традиций русского национального военного искусства, гениальнейшим представителем которого являлся. Вместо этого он встал на путь откровенного дурачества и простого поношения действий Государя, иногда, как в случае с Екатеринославской дивизией, даже обманывая его. В письмах полководца этого периода – беспощадная критика павловских нововведений и откровенная обида за себя, доходящая порой до по-детски наивного сравнения себя с пруссаками и с самим Фридрихом Великим, с подчеркиванием своего превосходства над ними 18.

Обида и беспокойство Суворова – не только за себя, но в первую очередь за судьбу русской армии – понятны. Но, критикуя павловские порядки в армии в письмах к родственникам и сослуживцам, с самим Павлом в переписку на эту тему полководец не вступил. А Император, возможно, ждал от него таких писем и вряд ли оставил бы их без внимания… Вероятно, он разговаривал с Суворовым о военных реформах с глазу на глаз, но, увы, содержание их бесед нам не суждено узнать…

Вообще следует признать, что в большинстве случаев полководец вел себя с Императором просто-напросто некорректно. Никоим образом не хочется осуждать здесь Александра Васильевича, но при всем восхищении суворовским военным гением необходимо отметить его крайне нелегкий характер – те самые «слабости», о которых писал Г. Р. Державин и которые отмечали другие современники 19.

6 февраля 1799 г. Суворов получил от Государя следующий рескрипт: «Граф Александр Васильевич! Теперь нам не время рассчитываться. Виноватого Бог простит. Римский Император требует вас в начальники своей армии и вручает вам судьбу Австрии и Италии. Мое дело на сие согласиться, а ваше спасти их. Поспешите приездом сюда и не отнимайте у славы вашей времени, а у меня удовольствия вас видеть. Павел» 20. 9 февраля 1799 г. фельдмаршал вновь прибыл в Петербург – на сей раз для того, чтобы встать во главе русско-австрийских войск в Италии. Теперь фельдмаршала будто подменили – никаких чудачеств. При встрече Император и полководец обнялись. Несколько дней спустя, 13 февраля, Павел возложил на коленопреклоненного Суворова знаки большого креста ордена Св. Иоанна Иерусалимского. И напоследок сказал ему знаменательную фразу: «Веди войну по-своему, как умеешь» 21. Таким образом, Павел предоставлял Суворову полную свободу действий. Кстати, встречающееся во многих изданиях о Суворове утверждение о том, что, не доверяя полностью полководцу, Император отправил к нему в качестве своего соглядатая генерал-лейтенанта И. И. Германа, как показал Б. В. Галенко, не имеет оснований 22.

Большой крест ордена Св. Иоанна Иерусалимского

Не будем здесь описывать Итало-швейцарский поход А. В. Суворова – это увело бы нас далеко от исследуемой темы. Отметим лишь, что из-за предательства австрийцев и англичан политические результаты кампании 1799 г. для России свелись к нулю 23. Но это нисколько не отнимает лавров и славы у русских солдат и у гениального их предводителя!

«Лейтенская кампания Фридриха II красива, Итальянская кампания Бонапарта блестяща, Швейцарский поход Суворова бессмертен. Такой яркой, торжествующей победы духа над материей не выпадало на долю ни одного народа, ни одной армии в мире», – писал А. А. Керсновский 24.

Гремели на весь мир суворовские победы, и Император жаловал полководца все новыми наградами. 14 мая 1799 г. Суворов награжден перстнем с портретом Павла, 13 июля – его портретом для ношения на груди, 8 августа возведен в княжеское достоинство Российской империи с титулом князя Италийского, 24 августа приказал отдавать Суворову воинские почести «подобно отдаваемым особе Его Императорского Величества», 29 октября он произведен в Генералиссимусы всех российских войск, 1 ноября Военной Коллегии повелено вести переписку с Суворовым не указами, а сообщениями, и, наконец, 4 ноября Павел повелевает изготовить статую Суворова 25. Список внушительный, и это без учета иностранных наград. После пожалования полководца в Генералиссимусы Павел сказал графу Ф. В. Ростопчину: «Это много для другого, а Суворову мало: ему быть Ангелом» 26.

Памятник А. В. Суворову и российским солдатам у Чертова моста в Швейцарии

Весьма интересна история с княжеским титулом А. В. Суворова. Впервые в России княжеский титул, пожалованный за заслуги, передавался по наследству. Но многие ставили в вину Павлу то, что, даровав Суворову княжеский титул, Император велел именовать его не «светлостью», как обычно в России именовали князей, а лишь «сиятельством» – как баронов и графов. Но серьезно исследовавший вопрос о княжеском титуле Суворова К. Л. Козюренок отметил, что в России до конца XVIII в. не существовало четкой регламентации в вопросе княжеского титулования, впервые она была четко оговорена лишь при Павле. До того же именование «светлость» в России бытовало лишь по примеру Священной Римской империи. При возведении в княжеское достоинство А. А. Безбородко в 1797 г. было специально оговорено, что он жалуется с титулом «светлости»; пожалованный князем в 1799 г. П. В. Лопухин получил право пользоваться титулом «светлости» лишь через месяц после пожалования, а последний из пожалованных Павлом в князья, Иосиф Аргутинский-Долгорукий, разрешения титуловаться «светлостью» так и не получил. К. Л. Козюренок приходит к обоснованному выводу о том, что Павел рассматривал титул «светлости» как следующую ступень после пожалования в князья Российской империи, а автоматически этой формой титулования могли пользоваться лишь князья Священной Римской империи (А. В. Суворов был лишь имперским графом, а Сардиния, князем которой являлся полководец, в состав империи не входила, и этот титул права на «светлость» не давал). Исследователь также высказывает не лишенное оснований предположение о том, что пожалование титула «светлости» готовилось Суворову в Петербурге в качестве составной части триумфальных мероприятий, ожидавших его в столице 27.

Суворов действительно возвращался в Россию с триумфом. «Русское общество гордилось своим героем и восторженно ему поклонялось. Император Павел был настоящим представителем национального настроения; все свои рескрипты он сопровождал изъявлениями самого милостивого расположения к Генералиссимусу, говорил о своем с ним единомыслии, спрашивал советов, извинялся, что сам дает наставления», – писал А. Ф. Петрушевский 28. Суворова в столице ожидала чрезвычайно пышная и торжественная триумфальная встреча 29.

Но на пути в Отечество фельдмаршала постигла новая опала. 20 марта 1800 г. Суворов получил от Императора рескрипт с выговором: «Господин генералиссимус, князь Италийский, граф Суворов Рымникский. Дошло до сведения моего, что во время командования войсками моими за границей имели вы при себе генерала, коего называли дежурным, вопреки всех моих установлений и Высочайшего устава; то и удивляясь оному, повелеваю вам уведомить меня, что вас понудило сие сделать»30. По единодушному мнению исследователей биографии А. В. Суворова, этот рескрипт был для полководца тяжелым ударом 31.