Колония - Андрей Ливадный

Виной всему было ранение, полученное им четверть века назад. Астероидный кризис, зародившийся в космосе, едва не накрыл тогда Землю апокалипсическим валом третьей мировой войны.

Он лежал, слушал тихое посапывание Маскани, которое изредка нарушали звуки срывающихся с большой высоты камней, вдыхал холодный и чистый утренний воздух, думая, что ему несказанно повезло. Наверное, он сделает все зависящее, чтобы остаться тут, в колонии.

Эта мысль заставила Иннокентия Осиповича выбраться из спального мешка. Мышцы слегка одеревенели — он отвык от походных трудностей, а когда-то проводил месяцы в поле, зачастую ночуя прямо в раскопах. На Земле условия, в которых приходилось проводить археологические работы, были просто жуткими. Работа зачастую походила не на изыскания, а на соревнование в скорости между кибернетическими землеройными машинами, готовящими котлован для очередной секции мегаполиса, и горсткой ученых, которые пытались спасти из-под бульдозерных ножей бесценные, с точки зрения науки, но абсолютно бесполезные, по мнению строительных компаний, свидетельства прошлого.

Мысли Багирова, пробежав по кругу воспоминаний, проблем и перспектив, вернулись на Марс. Он ни на секунду не забывал о сделанном накануне открытии, но поймал себя на том, что сознательно оттягивает время, наслаждаясь непередаваемым чувством предвкушения сенсационного открытия.

Несмотря на замеченные странности в залегании фрагмента культурного слоя, он не сомневался, что вкрапление в скальную породу может принадлежать только им — древним обитателям Марса, о которых много спорили, но еще никто и никогда не держал в руках ни единого вещественного доказательства их существования.

Откинув полог палатки, наружу выбрался Курт.

— Не спится, Иннокентий Осипович? — сделав несколько энергичных приседаний, спросил он.

Багиров кивнул, подключая к компактному энергоблоку походную кофеварку.

— Мне вот тоже… — внезапно признался Штиммель. — Странно все это, — он взглядом указал наверх, где в сумерках раннего марсианского утра смутно виднелись туго натянутые тросы. — Столько лет терраформированиям, и вдруг на тебе…

— А что в этом необычного, Курт? Я ведь объяснил, почему следы марсианской цивилизации отсутствуют в слое вулканических пород.

— Это я понял. — Курт принял из рук Багирова чашку с кофе и присел на корточки. — Если говорить откровенно, то ваш прилет на Марс казался мне, вплоть до вчерашнего вечера, властной прихотью старика Майлера. Надо же было ему отправить вас сюда за два дня до собственной смерти. — Курт сделал несколько обжигающих глотков и добавил: — Вот я теперь и думаю: он что, заранее был уверен в таком невероятном успехе?

— Ну, положим, говорить об успехе еще рано, — возразил Багиров.

— Да бросьте, Иннокентий Осипович. Даже если жила состоит из расплавленных фрагментов легированной стали, один факт ее существования перевернет все устоявшиеся представления об истории Марса. В природе такие самородки не встречаются, ведь верно?

— Ну, в общем, вы правы. Понадобилось бы невероятное сочетание различных факторов, таких как давление, температура, условия остывания магматических масс, чтобы из них выделился самородок, схожий по своему строению и химическому составу с искусственно созданными сплавами. — Он невольно покосился вверх, куда только что смотрел Курт, и уточнил: — Штиммель, скажите мне, кто прокладывал маршрут нашей экспедиции? Может быть, действительно имелись предварительные данные разведки, например, сканирование в интересах геологических изысканий могло показать нечто необычное…

— Я не знаю, — пожал плечами Курт. — Информационный пакет с инструкциями ждал вашего прилета. Он был отправлен с Земли из головного офиса корпорации, на следующий день после подписания контракта. Это я смог проверить, не привлекая внимания к своим действиям со стороны высших чинов службы внутренней безопасности.

Багиров допил кофе, рассеянно поставил пустую кружку на работающий энергоблок, к которому были подключены компактные, но мощные прожектора, и сказал:

— Не будем терять время.

Курт кивнул:

— Я разбужу Роберто, пусть готовит обед. Что нам понадобится из оборудования?

— Прежде всего сканер со съемным накопителем информации. Необходимо «просветить» жилу на всю глубину залегания, чтобы определить и зафиксировать ее размеры, форму и структурный состав. Эти данные обязательно должны быть записаны самым подробным образом. Затем мы отберем образцы для химического анализа в экспресс-лаборатории, и если среди фрагментов сплава не обнаружится сохранивших свою изначальную форму каких-либо изделий, пока ограничимся этим.

Десять минут спустя, воспользовавшись установленным накануне подъемником, они переместили оборудование на узкий карниз и заняли места в легкой, но прочной разборной клети, подвешенной к системе блочных креплений, над которой Курт работал весь предыдущий вечер.

Секундный подъем, легкий толчок, и клеть, чуть покачиваясь, остановилась, царапнув по камню. Иннокентий Осипович почувствовал, как дрожит от волнения его рука, когда он смог прикоснуться кончиками пальцев к слегка потемневшему металлу, смятому и плотно впрессованному в каменный желоб.

Даже без посредства сканера, невооруженным глазом было видно, что металл именно смят, будто невероятная сила впечатала его в расселину. Помимо причудливых складок расплющенных металлоконструкций, жила содержала в своей структуре темные включения, которые вчера при предварительном сканировании были идентифицированы как кремний с вкраплениями благородных металлов.

Как ни велик был соблазн освободить один из таких фрагментов, Багиров, соблюдая правила, прежде взялся за сканер, медленно перемещая его вдоль жилы.

Эта предварительная, но очень важная операция отняла всего несколько минут, и Иннокентий Осипович еще раз подумал о том невероятном везении, что сопутствовало им, — длина необычного вкрапления в скальный монолит составляла всего лишь два с половиной метра. Глубина залегания колебалась незначительно: от тридцати сантиметров до полутора метров. Сложно было предугадать, какой конструкционный смысл нес этот фрагмент далекого прошлого, — сканер, анализаторы которого не только фиксировали структуру жилы, но и проводили радиоизотопный анализ возраста составляющего ее материала, однозначно показывал, что металлу не менее тридцати миллионов лет!..

Год назад Багиров не смел даже мечтать, что станет автором подобной находки. Он испытывал в этот момент такое сильное чувство потрясения, словно из-под движения его рук на свет заново рождалась цивилизация прошлого, факт существования которой теперь уже становился неоспоримой истиной…