Лучший мир - Маркус Сэйки

– Слушай, – сказала Шеннон.

Он ждал, что она заговорит с ним, пока не понял, что она имеет в виду другое.

– Я ничего не слышу.

– Все верно. Никакой стрельбы. – Пауза. – Все охранники мертвы. Никто не придет спасать тебя.

Что-то влажное окропило его промежность, и Норридж понял, что потерял контроль над мочевым пузырем. Стыд, обуявший его, был горячее мочи.

– В этот момент наши люди закладывают взрывчатку. В классы, в спальни… жилые помещения администрации. – Она улыбнулась. – Через пять минут это здание превратится в дымящуюся дыру в земле.

– Боже мой! Вы этого не сделаете.

– Это уже сделано. Но для тебя есть хорошая новость – шанс остаться живым.

Он нервно сглотнул и натянул наручник, почувствовав себя слабым и старым.

– Вы этого не сделаете, – повторил он.

– Чак, – сказала она, – ты меня не слышишь. У тебя есть один шанс остаться в живых. Всего один. Тебе нужно только ответить на мой вопрос.

Он попытался собраться с мыслями, разбежавшимися, как испуганные кролики.

– Какой?

– У тебя здесь ученица по имени Элис Чен. – Шеннон близко наклонилась к нему, их лица разделяли считаные дюймы. – Сколько ей лет?

Норридж уставился на нее. Ноги у него были мокрыми, глаза он еще не успел толком продрать от сна, рука была прикована к кровати, на которой он спал вот уже два десятилетия.

– Я… – Он напрягся, пытаясь вспомнить.

Эта женщина ошибалась. Он знал своих учеников. Знал их всех. Он мог посмотреть на ребенка и назвать номер его радиомаячка, вспомнить мельчайшие подробности его жизни, все его тайны. Он только…

…не знал их имен.

Женщина, словно прочитав его мысли, пожала плечами:

– Плохо.

Она встала, и они обе направились к двери.

– Стойте! – Голос его прозвучал испуганно и жалобно, как у ребенка. – Вы этого не сделаете.

Кэти Баскофф остановилась у входа.

– Через пять минут ты умрешь. Ты уже ничего не можешь изменить, – она улыбнулась, – так что живи с этим.

Дверь спальни со щелчком захлопнулась.

Глава 21

Сорен улыбнулся.

Книги-то он любил. А вот фильмы, трехмерные экраны, театр, танцы, комедии, спорт и музыка были для него настоящей пыткой. Какой бы глубокой ни была телепостановка, какой бы изящной ни была шутка, в его масштабе времени они занимали вечность. Каждая нота концерта Баха тянулась так долго, что из нее выхолащивался весь смысл и эмоции.

Но книги – дело другое. Он давно научился расширять глаза так, чтобы впитывать всю страницу целиком, сосредотачиваться на отдельных словах умом, а не глазами. Хорошая книга была близка к личному «ничто» – месту, где могло потеряться его «я». С утра до вечера ему иногда удавалось прочесть пять-шесть книг.

Джон Смит с умом обставил для него квартиру в Новой Земле Обетованной. Она была неназойливо, со вкусом освещена и от пола до потолка заполнена книгами. Сорену показалось трогательным это напоминание о том, что его друг знал его как никто другой.

– Тымнескоропонадобишься, – сказал Джон.

– Чтобы?

– Убить. Тыубьешьдляменя?

– Да.

– Планясоставил. Носитуацияпеременчива.

«Ситуация переменчива». Да, это было верно.

– И?

– Тыладья. Незамеченнаявпоследнемряду.

Напоминание о его детстве в Хоксдаунской академии, когда он играл в шахматы в кафетерии. Сорен всегда проигрывал, но это не имело значения. Эти игры были временем простого удовольствия, проведенного в обществе друга. Может быть, впервые в его жизни время тогда шло слишком быстро.

Теперь его роль была для него ясна. Смит мог годами готовиться к такой минуте, но стратегии приведения плана в жизнь неизменно менялись, неизменно. А потому Сорен был агентом, о котором враги его друга ничего не знали. Решение проблем еще оставалось ненайденным.

– Понимаю.

– Уменядлятебясюрприз.

Сорен двинулся за другом по квартире к двери кладовки. Джон показал на нее, улыбнулся и ушел.

Открыв дверь, Сорен увидел, что его ждет она.

Единственная женщина в мире. Миниатюрная, светловолосая, идеальная. Женщина, которая понимала, что ему нужно. Не только понимала – она становилась тем, что ему нужно. Такова была ее природа, ее дар, ее проклятие. Она могла преображаться в то, что было нужно другим. Могла воспринимать и воплощать в жизнь желания, о которых люди не осмеливались говорить.

Саманта стояла перед ним обнаженная, розовые тюльпаны и свежий крем, руки ее были распростерты для объятия.

– Моя любовь, – сказала она, – я тосковала без тебя.

Блаженство. Не секундный пик наслаждения, как это воспринимают обычные люди, а блаженство совершенное и длительное. Как теплая вода, в которой он неторопливо плывет.

Его проклятие могло быть и даром небес. С ней.

Они нашли друг друга в Хоксдауне, он – свою идеальную Саманту. Когда им было по четырнадцать, она пришла к нему, прикоснулась к его щеке и, не сказав ни слова, начала, и каждое прикосновение длилось минуты. Ласка ее языка, мягкость ее волос, скользнувших вниз по его телу, хватка сжатых пальцев, все это грозило затопить его своей полнотой. И когда оргазм наконец наступил, он был длительным – медленным свободным падением по небесной дуге.

Потом она исчезла из академии – ее похитил наставник, – и Сорен больше не видел ее.

Он пробовал с другими, но каждый раз его ждало постыдное фиаско. Женщины хотели потрепаться, поделиться своими заботами, хотели, чтобы их очаровывали, чтобы их понимали и они чувствовали себя понятыми. Он шел на это, но ритуал брачной игры был ему невыносим. Шутки теряли остроту, пустые разговоры длились целыми днями.

Один раз у него была проститутка. Дорогая девочка по вызову, которой он заплатил вперед. В письме, отправленном по электронке, он четко написал: она не должна болтать, не должна задерживаться. Ему нужно было только одно: почувствовать страстные судороги ее надушенного тела на своем.

Девушка сделала все, как он просил. Но когда она легла на него, по ее лицу скользнуло это выражение, упала маска. Для нее это длилось всего лишь мгновение, но он, уже находясь в ней, был вынужден долгие секунды терпеть эту гримасу скуки, ненависти и презрения. Не в состоянии ни отвернуться, ни закрыть глаза. Когда он вспоминал это мгновение, его до сих пор сжигало чувство стыда.

Он и его любовь соединились, расстались и теперь вернулись друг к другу. Саманта была нужна ему. И он знал, что был для нее самым безопасным, самым чистым существом из всех, с кем она встречалась. Она была культом самой себя, и он с чистейшей благодарностью позволял ей это.

Когда они наконец закончили, она легла плечами на его руку, положила голову ему на грудь, и он, пребывая в полном душевном покое, купался в отголосках их страсти.

«Спасибо, Джон. Вот уж сюрприз так сюрприз.

И еще один должок за мной.

Убью ли я для тебя?

Да хоть самого Бога».

Глава 22

– Просыпайтесь.

Итан распахнул глаза.

Ему в голову был направлен ствол дробовика.

Его мозг еще не отошел от сна, и первое, что подумалось: «Господи, опять я под прицелом».

Не размышляя, он шевельнулся и стал садиться.

Джереми переломил дробовик.

Звук был ужасающий – Итан никогда такого не слышал в реальной жизни, и кончики пальцев у него защипало, по животу разлился холодок. Рядом с ним охнула Эйми.

– Тихо, – приказал Джереми и направил дробовик на нее, на лице его застыло напряженное выражение, губы вытянулись и побелели.

– Что случилось? Что вы делаете? – забеспокоился Итан.

– Вставайте.

– Джереми, что происходит? – спросила Эйми.

– Я сказал – вставайте. Я не хочу стрелять в вас, но буду вынужден.

Итан медленно поднес руку к поясу, нащупал металл револьвера – теплый от контакта с его телом. Подумал: «Вытащи его незаметно, прицелься через ткань спального мешка и…»

И что? Выстрелить, как это делают гангстеры? Да он не стрелял никогда в жизни. Пришло время начать? Выпустить пулю в человека, который чувствует себя вполне уверенно, направив оружие на Эйми?

«А если ты промахнешься?»

Итан убрал пальцы со ствола, кивнул:

– Все в порядке.

Он осторожно встал, проследив, чтобы рубашка не задралась, обнажив револьвер. Протянул Эйми руку, помогая подняться.

Вайолет во сне причмокнула, и все они вздрогнули.

«Если он только посмотрит в ее направлении – выхватывай пистолет и стреляй».

– И что теперь?

– Забирайте вашу девчонку и уходите.

Это был миг облегчения.

– Хорошо, – сказал Итан, – дайте нам минуту собраться, и мы навсегда исчезнем из вашей жизни.

– Нет.

– Что?

– Оставьте все здесь. Уходите!

– Вы… это же ограбление.

– Я говорил: наступает конец света. Мир рушится. Деньги, спальные мешки, палатка – все, что у вас есть, может спасти жизнь моей семье.

– Вы шутите! – ахнула Эйми. – Где Маргарет?

– Утром я ей скажу, что застал вас, когда вы шуровали по нашим шкафам. И за это я вас выгнал.