Внемлющие небесам - Джеймс Ганн

Первые три десятилетия Программы оказались нелегкими. Энтузиазм с годами таял, поскольку весь пыл и отчаянные попытки, все напряжение ума и воображения исследователей – в конечном счете оказывались пустой тратой времени. Директора приходили и уходили, сменяя друг друга, моральное самочувствие сотрудников ухудшалось, а финансирование Программы осуществлялось как бы из милости. Именно в такое время в Программу пришел Макдональд, и через каких-то пару лет возглавил ее. И, хотя по-прежнему так и не удавалось принять ни одного сообщения или, по крайней мере, распознать в потоке принятых импульсов, Программа медленно, но все же вставала на ноги, постепенно адаптируясь к долгосрочному характеру задачи, и работа, наконец, вошла в свое русло.

А затем, спустя пятьдесят лет со дня старта Программы, во время очередного прослушивания обычной записи информации с Большого Уха – гигантского радиотелескопа на околоземной орбите – одному из ученых-исследователей показалось, он слышит голоса. Он пропустил все через фильтры, отсеял шумы и помехи, усилил сигнал и различил обрывки музыки и голосов, говорящих по-английски.

Самолет приземлился в Хьюстоне. Первым же вопросом, заданным Уайтом встречавшим его особам, был:

– Иеремия здесь?

Встречающие засуетились. Наконец, кто-то передал президенту слова проповедника: «Если президент захочет встретиться, он знает, где меня найти». Уайт вздохнул. Аэропорты – с их прилетами и вылетами – он ненавидел за их суету, шум и запах. И всегда испытывал только одно желание – поскорее вырваться из ненавистного места.

– Едем к нему, – приказал он.

Не обошлось без попыток протестов, однако, в конце концов, по чистым широким улицам Хьюстона его препроводили к холму, где возвышался невероятных размеров купол – солитарианский храм. Затем последовал переход по мрачным и пыльным подземным коридорам к небольшой комнатке. Огромной тяжестью нависавший над ней стадион делал ее еще меньшей.

Немолодой человек сидел у старого туалетного столика с зеркальцем. Белоснежные волосы, морщинистое лицо и проницательные черные глаза. Уайту сразу стало ясно: поколебать этого человека невозможно. Но попытаться все же следовало.

– Иеремия? – осведомился он.

– Мистер президент? – ответил Иеремия таким тоном, будто произнес «Ave, Caesar!».

– Вы только что вернулись из Аресибо с копией послания, – сказал Уайт.

– Я вернулся ни с чем, – возразил Иеремия, – а если мною и получено послание, то оно адресовано лишь мне. И у меня нет поручения говорить от имени других.

– Такое поручение, увы, есть у меня, – грустно произнес Уайт. – Поэтому я требую никому не сообщать о содержании послания.

– Так мог бы приказать, наверное, фараон Моисею, сошедшему с горы.

– Вот только я не фараон, а ты не Моисей, да и послание – не десять заповедей.

В глазах Иеремии вспыхнуло пламя, однако голос его, напротив, сделался необычайно мягким:

– Приказываешь мне в уверенности большей, нежели это допустимо. За тобой – легион. – Он обвел взглядом охрану и свиту, столпившуюся в дверях и коридоре. – За мною же – одинокая миссия. И я исполню ее, несмотря на все чинимые препоны, сегодня же вечером.

Тон его на слух не изменился ни на йоту, однако в конце фразы стал твердым, как сталь.

Уайт решил предпринять еще одну попытку.

– Твой поступок, – произнес он, – откроет дорогу разногласиям и раздорам, которые смогут погубить страну.

Легкая усмешка мелькнула и исчезла на лице Иеремии.

– Я не Кадм, и мы не в Фивах. Кому ведомо, что предназначено человеку Богом?

Уайт направился к выходу.

– Подожди, – велел Иеремия. Он повернулся к столику и взял листок бумаги. – Прошу! – произнес он, вытягивая руку. – Ты первый, кто получает послание из рук Иеремии.

Уайт взял листок и, не поблагодарив, покинул комнату. Отдав на ходу кому-то из сопровождающих приказ подготовить подробный доклад, он сел в машину и поехал в Пуэрто-Рико.

У Джона с собой оказалась запись голосов. Вначале они услышали шепот – слабый и беспорядочный – будто одновременно вяло шевелились тысячи губ и языков и звук их движения сливался воедино. Вот только издавали эти звуки, по-видимому, существа, не обладающие обычными органами речи. Не пользуясь ни языком, ни губами, они изъяснялись жужжанием, исторгаемым их телами, или же вовсе потиранием щупалец.

Уайт размышлял о долгих годах прослушивания, изумляясь, как люди все это выдержали, дождались и услыхали-таки… Но вот шепот стал громче и уже перерос в звуки атмосферных помех – разнообразные отзвуки и шумы, а затем возникло нечто иное; оно становилось все выразительнее и отчетливее, на грани понимания, – будто в детстве. Когда ты еще мал и полусонный лежишь в постели, а в соседней комнате говорят взрослые и ты не можешь понять, о чем, и не в состоянии проснуться настолько, чтобы послушать их беседу, но только знаешь спросонья: кто-то разговаривает…

А затем Уайт услышал обрывки музыки и голосов, произносящих фрагменты сообщений; и все это вперемешку с атмосферными помехами, а голоса говорили нечто бессмысленное, говорили, говорили…

СТУКТТРЕСКСТУК как ты осмелился еде ТРЕСКСТУК у тебя есть друг и советчик в ТРЕСКТРЕСК музыка СТУКТРЕСКСТУК еще один визит к алленам СТУКСТУКТРЕСК оставайтесь на волнах этой частоты СТУКТРЕСК музыка: bar ba sol bar СТУК вам спальни термитов ТРЕСКСТУКСТУКСТУК в аккорде будет ТРЕСКТРЕСКСТУК речь адвоката СТУКСТУК музыка СТУКТРЕСК единственно, чего нам следует опасаться ТРЕСКТРЕСК а теперь вики с СТУКСТУКСТУК здесь нет привидений ТРЕСКСТУК музыка СТУКТРЕСКСТУК просим информировать ТРЕСКТРЕСК музыка: буу буу буу буу СТУКСТУКТРЕСК может ли женщина после тридцати ТРЕСКСТУКСТУКСТУК приключения шерифа СТУКТРЕСКТРЕСК музыка СТУКСТУК это какая-то птица ТРЕСК оригинальные СТУКТРЕСК ликование известие ТРЕСКТРЕСКСТУК приветствую всех СТУКТРЕСКСТУК музыка СТУКСТУКТРЕСК значит с парнем ТРЕСК еще двойную и счет СТУК.

– Голоса… – проговорил Уайт, когда вернулась тишина.

– Голоса, – согласно повторил Джон.

Уайт обратил внимание: одно и то же слово они произнесли по-разному, Джон – обрадованно и восторженно. Уайт – озадаченно. Его беспокоила мысль: где-то там, в сорока пяти световых годах отсюда, какие-то существа, вооруженные специальной аппаратурой, подслушивают звуки, исходящие с Земли; чужие уши слушают земные голоса с тем, чтобы отправить их вспять – разрозненные и засоренные помехами. Он часто выступал по телевидению, а с недавних пор и по радио, вновь вошедшему в моду и завоевавшему популярность; ему не могло понравиться, как голос его и изображение уносятся неутомимыми радиоволнами в неизмеримую и бесконечную даль, где нечто или некто сможет перехватить их и тем самым присвоить частицу его. Он заставил себя не верить в такую возможность.