Война - Уолтер Уильямс

– Я буду ассасином? – мрачно улыбнулся Сидни.

– Нет. Для этого у нас есть другие. – Сула надеялась, что не обманывает. – Я бы предпочла, чтобы вы тщательно записывали детали системы безопасности и расположения постов. Любая мелочь может пригодится.

– С этим справлюсь. Как будем связываться? – спросил Сидни.

Сула задумалась. Она скрывала свое местоположение от ПэДжи, опасаясь, что он случайно проболтается. Если она даст свои координаты в присутствии Нгени, он обидится. Ее мало волновали его чувства, но не хотелось, чтобы он считал себя задетым.

– Мы сообщим об этом позже. А пока мы сами свяжемся с вами, – ответила она.

Она рассказала Сидни о простейшем коде, научив, как и ПэДжи, говорить "первоклассно", если наксиды возьмут его на прицел. В ответ оружейник глубокомысленно кивал, хотя если учесть, сколько гашиша он выкурил за день, следовало усомниться, что он может самостоятельно стоять, не то что запоминать инструкции.

Но видно будет.

***

Вернувшись на явочную квартиру, Сула проверила коммуникатор Гредель. Казимир звонил трижды, приглашая ее в клуб. Она долго плескалась в восхитительной ванне с водой, ароматизированной сиренью, и обдумывала ответ. Потянувшись к нарукавному коммуникатору, она отключила передачу картинки и перезвонила.

– Почему бы и нет? – сказала она хмурому Казимиру. – Если ты, конечно, не передумал.

Он сразу перестал дуться и, безрезультатно вглядываясь в экран в поисках картинки, спросил:

– Гредель? Почему тебя не видно?

– Я принимаю ванну.

Его глаза лукаво блеснули.

– Мне бы тоже помыться. Пригласишь?

– Встретимся в клубе. Просто скажи когда.

Он назвал время. Она еще сможет понежиться в ванне, а потом пару часов вздремнуть.

– Что надеть? – спросила Сула.

– Приходи в том, в чем сейчас.

– Смешно. Как вчера пойдет?

– Конечно.

– Тогда увидимся.

Она завершила звонок и приказала добавить горячей воды. Но аудиодатчик барахлил, и ей пришлось наклониться и открыть кран вручную. Пока вода лилась, заполняя комнату паром, Сула вновь расслабилась, закрыв глаза и вдыхая аромат сирени.

Она думала о фарфоре. Селадон, фаянс, роз Помпадур. Она мысленно касалась пальцами своей китайской вазы.

День начался неплохо. Продолжение должно быть еще лучше.

***

Сула поправила жакет и выглянула в окно. Последние торговцы закрывали ларьки или уезжали на трехколесных мотороллерах с тюками на багажнике. Экономное освещение улиц и захват заложников больно ударили по делам. С наступлением темноты город быстро пустел, и продавцам оставалось только сворачиваться.

– Я пойду с тобой, – настаивал Макнамара.

– На свидание? – засмеялась Сула.

Он по-детски надул губы.

– Ты знаешь, кто он. Это небезопасно.

Она поправила свои выкрашенные в черный волосы.

– Это неизбежный риск. Я знаю, как с ним справиться.

Макнамара презрительно фыркнул. Сула оглянулась на Спенс, которая, сидя на диване, делала вид, что не прислушивается.

– Он преступник, – твердил Макнамара. – И наверняка убийца.

"Вряд ли он убивал столько, сколько я", – подумала Сула. Перед ее глазами пять наксидских крейсеров разлетелись пылью в огненной вспышке. Она не стала напоминать об этом Макнамаре.

Она отвернулась от окна и посмотрела на него.

– Представь, ты хочешь начать бизнес, а у тебя нет денег. Что сделаешь?

Макнамара стал подозрителен, почувствовав ловушку.

– Пойду к главе клана.

– А если он не поможет?

– К кому-нибудь из патронов. К пэру, например.

Сула кивнула.

– А если у племянника пэра такой же бизнес и ему не хочется конкуренции?

– Ну уж точно к Малышу Казимиру не пойду, – опять надулся Макнамара.

– Возможно. Но многие идут и начинают свое дело, а Казимир защищает их от нападок племянника пэра и его клана. И получает пятьдесят или сто процентов на вложенные деньги и клиента, который может отблагодарить услугой.

Гэвин выглядел, словно надкусил лимон.

– Если они не заплатят сто процентов, их убьют.

– Вряд ли, – сказала Сула, немного подумав. – Если не попытаются обдурить Казимира. Скорее всего просто лишатся бизнеса, который Казимир передаст кому-нибудь из своих, а должник окажется на улице.

Макнамара хотел поспорить, но она остановила его жестом:

– Я же не утверждаю, что он образец добродетели. Он хочет лишь денег и власти. И пойдет на всё, даже не сомневаюсь. Но в нашей системе, когда за пэрами и капитал, и закон, такие, как Риверсайдская группировка, необходимы.

– Не понимаю. Ты сама пэр, а система тебе не нравится.

Сула пожала плечами.

– Знаешь, есть пэры, по сравнению с которыми Казимир просто сопляк.

Например, покойные лорд и леди Сула.

Голосовой командой она включила камеру на видеостене и внимательно посмотрела на себя на экране. Надела мягкую бархатную шляпу и поправила ее, придав нужный угол.

Ну вот. Слегка вызывающе, но кто тут этого боится.

– Все равно пойду с тобой, – настаивал Макнамара. – На улицах опасно.

Сула вздохнула и сдалась:

– Ладно. Проводишь меня до клуба, но держись подальше, и когда войду, чтоб больше тебя не видела.

– Да, – согласился он. И добавил: – Миледи.

Стремление Макнамары во что бы то ни стало защитить ее, навело на мысли, нет ли в его собственнических замашках эмоционального или сексуального подтекста.

Суле даже показалось, что есть. В конце концов, все ее знакомые мужчины вели себя так, почему Макнамара должен быть исключением?

Хорошо бы не пришлось его одергивать.

Он следовал за ней по темным улицам до клуба, как послушное тяжеловооруженное привидение. Из дверей сочился желтоватый свет, слышались музыка и смех, пахло табаком. Она оглянулась на Макнамару, показывая, что пора уходить, а потом заскочила на выложенное черно-серебристой плиткой крыльцо и, кивнув двум вышибалам, прошла внутрь.

Казимир с двумя гостями ждал в кабинете. На нем была серая шелковая рубашка с жестким многослойным воротником-стойкой, заставляющим высоко держать подбородок, начищенные массивные ботинки и длинный мягкий плащ – черный и, словно звездами, усыпанный крошечными треугольными зеркалами. Длинными бледными пальцами он держал черную, доходящую почти до середины груди трость с серебряным набалдашником – когтистая лапа сжимала хрустальный шар.

Когда Сула вошла, он засмеялся и преувеличенно вежливо поклонился. Трость добавила куртуазности его движениям. Она оглядела его наряд, не зная, что сказать.

– Очень оригинально, – наконец выговорила Сула.

– Ческо, – пояснил Казимир. – Через год у нее все будут одеваться. А это Жюльен и Вероника, – представил он своих друзей. – Проведем вечер вместе, если не возражаешь, конечно.

Жюльен был моложавым мужчиной с острыми чертами лица, а Вероника – сексуальной блондинкой в парче и с переливающейся цепочкой на лодыжке.

"Интересненько, парное свидание", – подумал Сула. Возможно, Казимир не хочет ее смущать и показывает, что один на один с хищником она не останется.

– Рада знакомству. Я Гредель.

Казимир дважды щелкнул пальцами, и отделанная плиткой стена отъехала, открывая шикарный бар с изящными бутылками, наполненными янтарными, зелеными и алыми жидкостями.

– Выпьем перед ужином? – предложил он.

– Я не пью, но пусть вас это не беспокоит, – сказала Сула.

Казимир, направляющийся к стойке, резко остановился.

– Может, чего-нибудь еще? Гашиша или…

– Газировки, пожалуйста.

Казимир помедлил, но все же наполнил тяжелый хрустальный бокал из серебряного сифона и протянул ей.

Себе и гостям он смешал коктейли, и все уселись в огромные и слишком мягкие кресла. Сула старалась вести себя естественно.

Говорили о не известных ей композиторах и музыкантах. Казимир хвастал коллекцией записей, включая то одну, то другую. Он предпочитал энергичные, даже агрессивные ритмы.

– А тебе что нравится? – спросил Сулу Жюльен.

– Дериву.

Вероника хихикнула, а Жюльен скорчил гримасу.

– Для меня слишком холодно, – сказал он.

– Совсем не холодно, а очень даже эмоционально, – возразила Сула.

– Там всё про смерть, – вставила Вероника.

– Почему бы и нет? Смерть – спутница жизни. Все страдают и умирают. Дериву не пытается смягчить правду.

На какое-то мгновение беседа прервалась, и Сула осознала, что вряд ли неизбежность страданий и смерти является подходящей темой для разговора при первой встрече с такими людьми, а потом взглянула на Казимира, в темных глазах которого плясали бесенята. Он взял свою трость и поднялся.

– Пойдем. Если не допили, возьмите стаканы с собой.

Огромный лимузин Казимира, напоминавший по форме тыквенное семечко, был выкрашен в персиковые тона с салоном тех же оттенков. Два торминела сели рядом с водителем, отлично видя огромными, приспособленными для ночи глазами, что происходит на плохо освещенных улицах. Зал ресторана, в который они приехали, был обит темными деревянными панелями, на столиках лежали хрустящие плотные скатерти и салфетки, а из латунных светильников лился мягкий свет. Сквозь изысканную резную ширму Сула видела, что в соседнем кабинете ужинают несколько лайонов, удобно расположившихся на специально приспособленных для них стульях.