Графиня де Монсоро - Александр Дюма

— Куда же она запропастилась?.. Скоро она придет?

Наконец дверь в гостиную, видимо расположенная напротив приоткрытой двери в спальню, отворилась. Ковер зашуршал под маленькой ножкой. До слуха нашего героя донесся шелест юбок, затем раздался женский голос, в котором слышались одновременно и страх и презрение:

— Я здесь, сударь, чего вы еще от меня хотите?

“Ого! — подумал Бюсси, прячась за занавеску. — Если это любовник, то я от всей души поздравляю мужа”.

— Сударыня, — произнес незнакомец, которому оказали столь холодный прием, — я имею честь известить вас: завтра утром мне придется выехать в Фонтенбло, потому я пришел провести эту ночь с вами.

— Вы узнали что-нибудь о моем отце? — спросил тот же женский голос.

— Сударыня, выслушайте меня…

— Сударь, вы помните, о чем мы договорились вчера, прежде чем я дала согласие стать вашей женой? Первое мое условие — либо мой отец приезжает в Париж, либо я еду к нему.

— Сударыня, как только я вернусь из Фонтенбло, мы тут же отправимся к нему, даю вам слово, ну а пока что…

— О! Сударь, не закрывайте дверь, это ни к чему, даже одной-единственной ночи я не проведу под одной крышей с вами, пока не буду знать, где мой отец и что с ним.

И женщина, произнеся эти суровые слова, поднесла к губам маленький серебряный свисток. Раздался пронзительный долгий свист.

Таким способом вызывали прислугу в те времена, когда звонок еще не был изобретен.

В то же мгновение дверь, через которую проник Бюсси, распахнулась, в спальню вбежала служанка молодой дамы, высокая крепко сложенная анжуйка; очевидно, она ждала этого сигнала и, заслышав его, со всех ног бросилась к госпоже.

Служанка устремилась в гостиную, оставив за собой широко открытую дверь.

В комнату, где прятался Бюсси, хлынул поток света, и в простенке между окнами наш герой увидел знакомый женский портрет.

— Гертруда, — сказала дама, — не ложитесь спать и будьте где-нибудь поблизости, чтобы вы могли услышать меня.

Служанка ничего не ответила и вышла, оставив дверь в гостиную распахнутой, а, следовательно, восхитительный портрет освещенным.

У Бюсси исчезла последняя тень сомнения. Портрет был тот самый.

На цыпочках он прокрался к стене и встал за распахнутой створкой двери, намереваясь вести дальнейшее наблюдение через щель между дверью и дверным косяком, но, как он ни старался бесшумно двигаться, паркет неожиданно скрипнул у него под ногой.

Этот звук заставил женщину обернуться, и глазам Бюсси явилась дама с портрета, сказочная фея его мечты.

Мужчина, хотя он ничего и не слышал, обернулся вслед за женщиной.

Это был Монсоро.

— Ага… — беззвучно прошептал Бюсси, — белый иноходец… женщина поперек седла… наверное, я услышу какую-нибудь жуткую историю.

И он отер пот, внезапно выступивший на лбу.

Как мы уже сказали, Бюсси видел обоих — и мужчину и женщину. Незнакомка стояла бледная, прямая, гордо вскинув голову, Монсоро был также бледен, но его мертвенная бледность пугала, он нетерпеливо притопывал ногой и кусал себе пальцы.

— Сударыня, — произнес он наконец, — не надейтесь, что вам удастся и впредь разыгрывать передо мной роль гонимой, роль несчастной жертвы. Вы в Париже, вы в моем доме, и, более того — отныне вы графиня де Монсоро, то есть моя законная супруга.

— Если я ваша супруга, то почему вы не хотите отвезти меня к отцу? Почему вы продолжаете прятать меня от всего света?

— Вы забываете о герцоге Анжуйском, сударыня.

— Вы меня заверили, что, как только я стану вашей женой, мне нечего будет его опасаться.

— Я имел в виду…

— Вы мне дали слово.

— Но, сударыня, мне еще нужно принять кое-какие меры предосторожности.

— Прекрасно, сударь, примите их, а потом приходите ко мне.

— Диана, — сказал граф, и было заметно, что в сердце его закипает гнев, — Диана, не превращайте в игрушку священные узы супружества. Я вам это настоятельно советую.

— Сделайте так, сударь, чтобы я не питала недоверия к супругу, и я буду образцово выполнять супружеские обязанности.

— Однако мне кажется, что своим отношением к вам и тем, что я для вас сделал, я заслужил ваше полное доверие.

— Сударь, думаю, что во всем этом деле вы руководствовались не только моими интересами и, благодаря слепому случаю, извлекли из него пользу для себя.

— О! Это уж слишком! — воскликнул граф. — Здесь мой дом, вы моя жена, и, зовите хоть самого дьявола на помощь, нынче ночью вы будете моей.

Бюсси положил руку на рукоять шпаги и шагнул вперед, но Диана опередила его.

— Вот, — сказала она, выхватывая из-за корсажа кинжал, — вот чем я вам отвечу.

В мгновение ока она метнулась в комнату, где укрывался Бюсси, захлопнула за собой дверь и задвинула двойной засов. Монсоро, изрыгая угрозы, заколотил в дверь кулаками.

— Если вы посмеете выбить хотя бы одну доску из этой двери, — сказала Диана, — вы найдете меня мертвой на пороге. Вы меня знаете, сударь, — я сдержу свое слово.

— И будьте покойны, сударыня, — прошептал Бюсси, заключая Диану в свои объятия, — у вас найдется мститель.

Диана сообразила, что более страшная опасность грозит ей со стороны мужа. Она продолжала сжимать в руке кинжал, но молчала, вся дрожа, и не двигалась с места.

Монсоро несколько раз с силой пнул ногой дверную филенку, но, очевидно, зная, что Диана в состоянии выполнить свою угрозу, вышел из гостиной, с грохотом захлопнув за собой дверь. Шум его удаляющихся шагов донесся из коридора и затих на лестнице.

— Но вы, сударь, — Диана отступила на шаг назад, высвобождаясь из рук Бюсси, — кто вы такой и как вы сюда попали?

Бюсси открыл дверь в гостиную и преклонил колена перед Дианой.

— Сударыня, — сказал он, — я тот человек, которому вы спасли жизнь. Как могли вы подумать, что я проник к вам с дурными намерениями или злоумышляю против вашей чести?

В потоке света, льющегося из гостиной, Диана увидела благородное лицо молодого человека и узнала вчерашнего раненого.

— Ах, это вы, сударь! — воскликнула она, всплеснув руками. — Вы были здесь, вы все слышали?

— Увы, да, сударыня.

— Но кто вы такой? Ваше имя, сударь?

— Сударыня, я Луи де Клермон, граф де Бюсси.

— Бюсси, вы тот самый храбрец Бюсси! — простодушно воскликнула Диана, не задумываясь о том, какой восторг пробудит это восклицание в сердце молодого человека. — Ах, Гертруда, — продолжала она, обратившись к служанке, которая, услышав, что госпожа с кем-то разговаривает, в испуге вбежала в комнату, — Гертруда, мне больше нечего бояться: с этой минуты я отдаю свою честь под защиту самого благородного и самого беспорочного дворянина Франции.