Прайд окаянных феминисток - Ирина Волчок

Яблочная кошка все-таки кивнула. Не сразу, помедлила пару секунд, давая понять, кто тут имеет право отдавать приказы. Никаких же нервов на нее не хватит, честное слово…Но в конце концов кивнула, куда ей было деваться, и девочки тут же подхватили Любочку и умчались.

— Бэтээр, ты мне потом все расскажешь! — крикнула Любочка уже от соседского забора и засмеялась. Громко!

И Бэтээр засмеялся, но заметил внимательные юридические взгляды, пылающее, как маков цвет, лицо яблочной кошки, кашлянул и заявил со всей доступной ему проникновенностью:

— Дамы! Прошу вашего разрешения присутствовать при разговоре. Мешать не буду. По мере сил буду помогать. Возможно, окажусь хоть чем-нибудь полезен.

Наверное, он опять все правильно сказал, потому что юридические взгляды заметно помягчали, и даже яблочная кошка перестала злобно таращиться, подумала и, опять пару секунд помедлив, согласно кивнула. И он вместе с юридической толпой пошел к столу переговоров, на ходу торопливо придумывая, как бы половчее рассказать Ядвиге о своем плане — совершенно гениальном плане, просто выдающемся плане, ведь в полную и богатую семью ребенка отдадут охотнее, — но рассказать так, чтобы яблочная кошка не встряла со своим особым мнением и не испортила впечатления. Незаметно как-нибудь рассказать.

Рассказать незаметно не удалось.

— Что у вас тут? — деловито спросила Ядвига, устраиваясь за столом и шлепая перед собой большую кожаную папку. — И попрошу не темнить. Что угодно может помешать делу. Помочь делу может тоже что угодно. Борисов, начинай ты. Так что у вас?

Все-таки не зря о Ядвиге легенды ходят. На три метра под землей видит. Бэтээр с уважением посмотрел на свою бывшую однокурсницу и честно признался:

— У меня серьезные намерения, а у Натальи немотивированное упрямство.

Яблочная кошка фыркнула и забарабанила пальцами по столу. Нюськина мама и другая юридическая тетка молча переглянулись и с интересом уставились на Бэтээра. Ядвига щелкнула языком и с удовольствием сказала:

— Хорошо придумал. Очень хорошо. Ты еще не разорился, нет? Молодец. При таком раскладе дело мы однозначно выиграем… Да, а что там с немотивированным упрямством?

Яблочная кошка перестала барабанить пальцами по столу и сухо объяснила:

— Я думала, речь идет о фиктивном браке. В интересах дела. Действительно, очень удачная идея, правильно? Но Тимур Романович сразу… в общем, оказывается, он имел в виду настоящий брак. На этой почве у нас возникли некоторые разногласия.

— Да какие там разногласия! — вмешался Бэтээр. — Подумаешь, разногласия… Договорились бы постепенно.

— Заткнись, — приказала Ядвига. — Продолжайте, Наталья Владимировна.

Бэтээр вздохнул и заткнулся, Наталья Владимировна вздохнула и продолжила:

— Тимура Романовича я знаю только три дня. Как же так сразу?.. Я не понимаю. Да и вообще, по-настоящему я замуж не хочу.

— За него? — деловито уточнила Ядвига.

— Ни за кого не хочу.

— Она феминистка, — хмуро пожаловался Бэтээр. — Ей, видите ли, мужики в доме не нужны.

— К делу не относится, мы все феминистки… — Ядвига замолчала, задумалась, наконец решительно сказала: — Так, вариант с законным браком пока не рассматриваем. По крайней мере, до урегулирования возникших разногласий. Рассматриваем другие варианты. Я тут кое-что уже приготовила…

Она уцепилась за свою папку, щелкнула замком и выволокла на свет божий пачку бумаг, при этом скороговоркой перечисляя другие варианты. Другие варианты не предполагали законного брака, и Бэтээр слушал краем уха, напряженно придумывая способы урегулирования возникших разногласий. Ишь ты, разногласия! Интересно, что она видела во сне? Хорошо бы, если бы то же самое, что и он…Бэтээр так увлекся этими мыслями, что чуть не пропустил самое главное.

— Может объявиться настоящий отец, — говорила Нюськина мама. — Вероятность, конечно, невысокая, но учитывать все-таки надо…

— Минуточку! — всполошился Бэтээр. — Что значит — настоящий отец? Он же умер!

— Вы точно знаете? — заинтересовалась незнакомая юридическая тетка. — Откуда у вас такие сведения?

— Как откуда? Из больницы! — Бэтээр перестал понимать о чем идет речь. — Мне сразу позвонили…Да это все знают. Ребята ему «скорую» сюда вызывали, когда он обгорел. Но оказалось, что не обгорел, а отравился…

— Заткнись, — опять приказала Ядвига. — Чем ты слушал? Еще не мешать обещал… Повторяю для слепо-глухо-немых: настоящий отец не известен…

Бэтээр слушал и испытывал неожиданное облегчение. Все-таки этот подонок — не Любочкин отец. Пулька говорит, что наследственность — это фигня, наследственность всего пять процентов в человеке определяет. Подумаешь, пять процентов… Никто и не заметит. Но все-таки это очень хорошо, что Любочкин отец — не этот подонок. И зачем хоть Любочкина мать за него вышла? Судя по тому, что о ней известно, — нормальная девчонка, не пьющая, не гулящая, поздний ребенок у одинокой матери, любимый единственный ребенок, послушная девочка, отличница, красавица и спортсменка — фигурным катанием она занималась. В восемнадцать лет вдруг ссорится с матерью и уезжает из дому куда глаза глядят. Через полгода сообщает матери, что вышла замуж и родила дочку Любочку, живет в общежитии с мужем и с ребенком. Мать приехала, посмотрела на этого мужа и на это общежитие, попыталась увезти дочь и внучку к себе, они опять, кажется, поссорились… Случайные свидетели говорят, что Любочкина мать заявила, что не оставит ребенка без отца, она сама без отца росла, она знает, что это такое. А этот подонок говорил, что пусть ему благодарны будут — он чужой грех прикрыл и чужого ребенка себе на шею повесил. И даже после таких заявок Любочкина мать не оставила этого подонка. Все-таки баб понять действительно невозможно. Да и бабушка Любочкина тоже хороша: повернулась — и уехала. И оставила дочку с таким мужем, а внучку — с таким отцом. Можно это понять? И никогда больше не встречались, с ума сойти. Правда, квартиру дочери она здесь купила. С балкона этой квартиры пьяный подонок ее дочь и столкнул. И как Любочка уцелела? Бабка ее забрать хотела, да умерла после инсульта. Зять узнал о завещании — и уж совсем не понятно, как Любочка уцелела.

— А это точно, что Любочкин отец — кто-то другой? — спросил Бэтээр. — И факты какие-нибудь есть?

— Другой, другой, — проворчала Ядвига недовольно. — И факты кой-какие есть. Несколько бабкиных писем сохранилось, два дочкиных письма к ней. Еще известно, что познакомилась она с будущим мужем за четыре месяца до рождения дочери. А главный факт — медицинский. У Любы четвертая группа крови, резус отрицательный. У матери и ее мужа кровь вторая, положительный… Муж матери не может быть отцом Любы, кровь не та. У Любы кровь от настоящего отца. Знать бы еще, кто такой… Чего доброго, объявится, холера, не вовремя, добавит нам возни. Да и мошенничество возможно. Наследство все-таки не копеечное. Хорошо еще, что группа крови редкая, да и генетическую экспертизу можно провести.

— А что, группа действительно такая редкая? — заинтересовался Бэтээр. — Какой процент с такой группой крови?

— Не помню, — нетерпеливо отмахнулась Ядвига. — Небольшой. Для мошенничества никакого простора. Среди этого процента и женщины, и дети, и старики, и инвалиды… А нужно будет найти молодого мужчину, который мог быть отцом. И чтобы целый ряд условий совпал. И чтобы экспертиза подтвердила хотя бы на шестьдесят процентов: да, мог… И при этом чтобы претендующий на отцовство не оказался алкоголиком, наркоманом, уголовником, психически больным, вич-инфицированным, бездомным, безработным, недееспособным, гражданином другой страны… Да еще пусть объяснит, почему столько лет — ни слуху, ни духу, а тут вдруг объявился. Да если даже и докажет, что родной отец — это он, все равно не факт, что ребенка ему отдадут. Нет, для мошенничества условия неблагоприятные. Но мало ли что бывает… Ладно, не будем заранее беспокоится.

— А я и не беспокоюсь, — заявил Бэтээр. — Я гражданин России. Совершенно неинфицированный, зато дееспособный. И не бездомный, даже совсем наоборот.

Все молчали и смотрели на него с недоумением. Не понимают. А вот он сейчас ка-а-ак объяснит…

— Тихо, — вдруг сказала Ядвига угрожающе. — Тихо, Борисов, тихо. Помолчи минутку, дай мне подумать… Знаешь что, пойдем-ка покурим на лестнице… в смысле — на улице. Девочки, мы буквально на пару минут!

Она вскочила, выдернула Бэтээра из-за стола и погнала его к калитке, ощутимо пихая в спину маленьким твердым кулаком и сердито бормоча на ходу:

— Тихо, Борисов, молчи… Разговорился, как на трибуне… И что у мужиков за привычка такая дебильная — обязательно все растрепать должны! Звенишь, как пустая бочка…

Бэтээр послушно шел, терпеливо снося тычки твердого кулака и обидные слова, и с интересом ждал, что будет дальше. Ядвига выгнала его за калитку на улицу, вышла сама, огляделась, вздохнула и хмуро сказала: