Увиденное и услышанное - Элизабет Брандейдж
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мы даже иногда проводим сеансы, – сказал ДеБирс, наполовину серьезно. – Надо бы и вас пригласить.
– Было бы забавно, – соврал он. – Но должен вас предупредить – я завзятый скептик.
ДеБирс уверенно хохотнул, будто принимая вызов.
– Я сам прежде был скептиком. Меня ни на что нельзя было уговорить. Знаете, во что я верил? В заговоры. Почему-то у меня было такое впечатление, будто все мои неурядицы можно объяснить чужими ловкими попытками меня погубить. Представьте, я так всю жизнь прожил. Ждал. Ждал. Неизменно ждал. С ужасом! А потом и вправду кое-что произошло: я потерял жену.
– Мне очень жаль, – сказал Джордж.
– Она была… ну, у нас были особенные отношения. Не думаю, что я когда-нибудь еще смогу так любить. – Он с извиняющимся видом посмотрел на Джорджа. – Теперь я состою в третьем браке, вы, наверно, знаете.
– Нет, не знал.
– Конни была вторая – любовь всей моей жизни. Такое раз в сто лет случается. Я был благодарен за это.
– Звучит довольно здорово.
– Так оно и было. – ДеБирс кивнул и вдруг сосредоточенно занялся чем-то на рабочем столе. – В любом случае эта потеря – ее смерть – заставила меня задуматься о больших вещах: жизнь и смерть, жизнь после жизни и все такое.
– Не знаю, есть ли там что-то.
– Вы же реалист, да? Из тех, кто не поверит, пока не увидит. Я прав?
Джордж кивнул.
– Возможно, это правда.
ДеБирс откинулся в скрипучем кресле, сложив ладони под подбородком.
– Тогда скажите мне вот что. Как случилось, что циничный агностик вроде вас занялся сведенборгианством Иннесса?
– Это был великий художник. Великий американский художник. Я не знал об этом ничего, пока не занялся исследованием. Я даже и не слышал раньше о Сведенборге. Так что нет, Иннесса я выбрал не поэтому.
– Это лишь одна точка зрения.
– Полагаю, вы не человек веры. Вы не… (он задумался) открыты для нее?
Он посмотрел на ДеБирса.
– Я жил в Бостоне, – продолжал ДеБирс. – Это было давно. Я был как вы сейчас – ученый. Если что-то нельзя доказать, оно не существует. А потом моя жена заболела, и вот, – он щелкнул пальцами, – она умерла. Друг меня привел в эту церковь, сведенборгианскую, и я начал читать книги, всякое разное про небеса. Я нашел это… как бы сказать, утешительным. Это ведь очень красивая философия. О любви в первую очередь – о сильной любви к Богу.
Он посмотрел на Джорджа, словно прикидывая, каков будет ответ. Если Джордж чему-то научился, работая с Уорреном Шелби, так это держать свое мнение при себе. Он отлично натренировался сохранять непроницаемое выражение лица.
– Это дало ответы на многие мои вопросы, – продолжал ДеБирс. – В моей жизни появилась цель, направление. Потом, несколько месяцев спустя, она явилась ко мне – ее дух.
– Вашей жены?
ДеБирс достал платок, утер лицо и высморкался, потом сложил платок и снова сунул в карман, пристально глядя на Джорджа.
– Она была такая настоящая. Я протянул руку, будто мог коснуться ее. Она была ясно видна, такая светлая, полная жизни… – Он умолк и принялся искать сигарету. – Знаю, что вы об этом думаете. И, поверьте, я вас хорошо понимаю. Потому что, прежде чем это случилось, я был другим человеком. Я был… – Он снова умолк, качая головой. – Ожесточен.
Джордж заерзал в кресле, ему было изрядно неловко. Разговор свернул не туда, но он не мог вот так просто встать и уйти. Этот человек – его начальник. Он сложил руки на груди.
– Вы ожесточены, Джордж?
– А? Думаю, нет. – Он немного обиделся. У него красивая жена, дочь, перспективы научной карьеры. С чего бы ему ожесточиться?
– Я был как вы сейчас, – сказал ДеБирс. – Горький, циничный. Тот, кто не верил.
Вот это звучало как приговор.
– Она пришла ко мне, Джордж. Я видел ее так же ясно, как вижу вас. – Он покачал головой, словно удивляясь. – С тех пор я совсем другой.
Вот что на это можно сказать? Для Джоржда оккультное – истории про небеса, призраков, пришельцев, вот это вот все – принадлежало к той же категории, что и религия: бесконечная бредовая литания по поводу труднообъяснимых вещей. Судя по цвету лица ДеБирса, видение покойной жены могло быть и галлюцинацией алкоголика.
Джордж прокашлялся.
– Думаю, решительно всему можно найти объяснение.
– Да, да, я знаю. – Он потянулся назад и схватил потрепанную книжку с потрескавшейся от беспрестанного использования обложкой. – Вот, может, пригодится. – Это было «О небесах, о мире духов и об аде»[42] Сведенборга. На обшарпанной обложке с поблекшим небом и пушистыми облаками виднелись следы от кофейной чашки и сигарет. – Можете взять себе.
– Спасибо, – сказал Джордж, но читать не собирался.
– Потом как-нибудь обсудим.
– Конечно. – Вот этого только не хватало.
– Со смертью проблема в том, – продолжал ДеБирс, – что она пугает. Люди не могут смириться, что смерть – расплата за наши грехи.
– Я, вообще-то, не уверен, – сказал Джордж. – Ну, в смысле, что это расплата.
– Почему же – это именно так.
Джордж помотал головой, отказываясь верить.
– Умер – значит, умер, и сгниешь в земле. Всякие россказни про тот свет – для дешевых журнальчиков и ток-шоу. Смерть конечна, и для людей вроде него в этом состоит ее основная привлекательность. Думаю, мы не узнаем, пока сами там не окажемся.
ДеБирс нетерпеливо улыбнулся, словно Джордж проявил недостаток глубокомыслия.
– С этим Иннессом все понятно, – сказал он. – Что-то в его работах выходит за пределы простой наблюдательности. Какая-то духовная связь.
– «Красота зависит от незримого, – процитировал Джордж слова художника, – видимое – от невидимого».
– Душа видит недоступное глазу, – твердо сказал ДеБирс.
– Вот в чем
